Блог «Серп и молот» 2014–2016 - Петр Григорьевич Балаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кавказская овчарка не терпит жесткого отношения — запомните это. Только ласка.
Моему Шамильке здесь 5 месяцев.
Легендарная спецоперация
Легендарная спецоперация. Часть 1
18 февраля, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/02/18/
2001 год. Лето.
Сижу в кабинете, регистрирую кучу оперских справок. Как идиот. Исполняю обязанности первого заместителя начальника Гродековской таможни по правоохранительной деятельности (первый заместитель — Серега Тюпин исполняет эти обязанности в Уссурийской таможне), заодно еще начальником оперативно-розыскного отдела являюсь и веду в отделе секретное делопроизводство. Идиот конкретный. Так пахать, как я, мог только идиот, как я сейчас понимаю. Но была такая идея: максимально разгрузить оперов от всякой отчетности и всякого делопроизводства, что бы они больше по полям бегали, набирались опыта и наращивали результат. Вообще-то идея была правильная, и результат нужный был получен. Правда, с женой едва не развелся из-за работы целых два раза.
Но это отступление. А в тот ясный летний день под ухом: Дзынь! Телефон!
— Бля! — это про себя, но вслух. Потому что секретное делопроизводство спешки и отвлекающих моментов не терпит, а я им как раз и занимался, когда справки регистрировал, отсюда — нервная реакция на телефонный звонок. Тем более, что на телефон начальника оперативно-розыскного отдела не поступают звонки от желающих сказать что-нибудь приятное. Одна задница: либо агент нетерпеливо ждет на встречу, либо в зоне ответственности таможни какое-нибудь западло произошло, или начальство сейчас через орган слуха тебя анально изнасилует…
— Петр Григорьевич? Добрый день! Это Винокуров Александр Алексеевич беспокоит. Не отвлекаю?
— Здравствуйте, Александр Алексеевич! Слушаю Вас.
Конечно, он меня отвлекал. Но Винокуров был начальником отдела УФСБ по Приморскому краю в Пограничном районе. Тем более, что и я, и мои опера знали, что его отдел нас активно разрабатывал с подачи службы собственной безопасности таможни, откровенно над этим прикалывались и используя наши негласные оперативные возможности сами набрасывали чекистам «компру» о самих себе. Они ловили брызги от этого дерьма, которое летело на их вентиляторную разработку и злились еще больше, работали еще активнее, а на вентилятор мы бросали все более вонючие штуки.
ФСБэшные черти просто не могли додуматься до одной принципиальной вещи. После развала КГБ в 90-е, в таможню на Дальнем Востоке из конторы ушли самые асы. И теперь майор Винокуров противостоял ученикам полковников Мурашко, Мещерякова и Самбурова, для которых Винокуров был молокососом…
— Петр Григорьевич, у Вас не найдется сотрудника, который может досмотреть тепловоз?
Оба-на! Вот этого я ожидал давно. Деятели, вообразившие себя специалистами в оперативной деятельности мирового уровня, рано или поздно должны были вляпаться в таможенную специфику по уши, но только в не совсем приятно пахнущую субстанцию. На каждом совещании, а потом и в коридорах я им говорил и говорил (тем более, что и генерал Мурашко мне это «ненавязчиво» советовал): ребята, давайте жить дружно, а то недалеко и до беды, границу охранять надо дружно!
— Конечно, найдётся, Александр Алексеевич, сейчас свяжусь с досмотровиками, узнаю, кто там на месте.
— Нет-нет, прошу Вас им не звонить, нужен оперативник с допуском.
Вот же деликатный! Знал же, что у меня опером пашет бывший контрразведчик Сергей Валерьевич Решетнев, железнодорожник по образованию, который локомотив может по винтику разобрать. Он, Винокуров, думал, что я его пошлю в задницу, скажу, что нет такого? Или просто из деликатности? Но ведь у нас одна Родина, и дело одно! И не дебил же я «старших братьев» послать на хер.
— Решетнев есть. На месте. Куда его отправить?
— А я машину сейчас пришлю. Минут через десять.
— Лады. Будем ждать.
— Валерьич! — это уже не в телефон. Это в гулкое пространство кабинета, в котором сидел за столом оперуполномоченный по особо важным делам Сергей Валерьевич Решетнев и кропал очередной документ о коварных контрабандистах.
— А! — абсолютно «по-военному» откликнулся бывший майор контрразведки Решетнев.
— Х… — на! Чекисты звонили, сейчас паровоз досматривать поедешь.
— А отсосать им не надо?
— На твоё усмотрение. Можешь и отсосать, только не проглатывай, а то обсерешься…
* * *
— Да по морде им концом! Что-то намутили, а теперь опять мы разгребать будем (здесь он прав, конечно, был)! Пусть берут свою любимую девочку Трубникова (начальник службы собственной безопасности таможни) и смотрят хоть тепловоз, хоть китайцу в жопу.
Вообще-то Валерьевич был прав. Втемную, как досмотровика, использовать опера не вполне корректно. Это говнецом попахивало. Если эти черти из ФСБ проводили оперативное мероприятии в зоне ответственности таможни и связанное с перемещением товаров и лиц через таможенную границу, то надо было заранее все согласовать. Но хрен его знает, может — форс-мажор?!
А раз так, то на следующие слова:
— Слышь, Валерьич, ты того, не умничай (в оригинале несколько по другому это звучало), руки в ноги и на выход… — я имел полное право. И после «озарения» сообразил:
— Валерьич, меня подождите, я тоже поеду!
Озарение должно было в мою дубовую голову прийти обязательно, потому что одного Валерьича посылать в чекистскую свору было абсолютно неразумно. Он, и другие мои опера, уже были так накалены «взаимодействием» со «старшими братьями», что время от времени срывались на пацанячье «а по еб…у!». Обращение же за помощью со стороны самого подполковника Винокурова свидетельствовало о том, что попали чекисты куда-то круто.
Что характерно, с замом Винокурова, Понкратовым Виктором Ивановичем, мы, можно сказать, были друзьями. Но поступающая о моей причастности к противоправной деятельности информация от ССБ ставила Виктора Ивановича в неловкое положение. Поэтому наша дружба ограничивалась подмигиваниями при встречах. Ситуация была неловкая, но не я её начал выстраивать. Подозревать в чем-то меня и моих сотрудников могли только либо идиоты, либо перекупленные гниды (потом об этом будет конкретнее).
Винокуров прислал машину в сопровождении самого молодого опера их отдела, маршальского однофамильца Игоря Огаркова. Игорь, когда я сел в машину, просто спросил:
— Петр Григорьевич, Вы тоже с нами?
— С Вами, с вами! Начальнику Игорь позвони, скажи, что либо со мной Решетнев будет, либо нас вообще нигде рядом с вами не будет.
— А мне не говорили, что только Валерьича нужно взять, — Игорь был еще тем раздолбаем и почему-то рожа у него была, как у пластилинового смеющегося клоуна.
— Что там у вас, Игорь? — я попробовал хоть предварительные справки навести.
— Там пипец! Полный! Увидите сами, Петр Григорьевич, — молодой чекист откровенно заржал.
Уже совсем интересно! Пипец — так пипец, приедем — будем
