Царьград. Гексалогия - Андрей Посняков

Без толку проходив почти до самой ночи, молодой человек убрался в свою каюту и, заказав прямо туда ужин – пахучий козий сыр, оливки, жаренную на вертеле рыбу, лепешки и кувшинчик вина, – немного подкрепясь, улегся спать. Слава Господу, неразговорчивые угрюмцы‑попутчики так и не вернулись, видать, им тоже нужно было в Монкастро, а не в Кафу. Или просто зависли где‑нибудь в городе – случается и с угрюмыми людьми. Черт с ними.

В борт ласково билась волна, пахло – слабо – вином и – сильно – сыром. Положив голову на заплечный мешок, Алексей тут же закрыл глаза и провалился в черную тугую дрему. Как частенько бывало, ему снился концерт «Арии», любимейшей с детских лет группы.

С утра выехали, покатили тремя повозками по росному лугу, слушая, как неподалеку, в болотце, перекликаются коростели. Солнце едва‑едва встало, пробиваясь теплыми золотисто‑оранжевыми лучами сквозь ветви виноградников и олив, во множестве располагавшихся близ города. Миновав сады, дорога некоторое время тянулась вдоль моря – хорошо было видно синее, уходящее в туманную дымку марево, даже шум волн слышен. Дорога оказалась довольно многолюдной – навстречу то и дело попадались повозки, груженные сеном арбы, навьюченные тюками лошади и ослы. В основном все спешили в город, попутных было мало, да и те – все больше одинокие, куда‑то спешащие всадники.

Почти всем встречным‑попутным Керим‑сули приветливо кивал, а с некоторыми даже перебрасывался целыми фразами насчет будущего урожая и проделок ордынских татар. Все же остальное время купчина молчал, и все попытки Алексея вызвать его на разговор оканчивались ничем. Приказчики и слуги купца – как на подбор, видные мускулистые парни – тоже многословием не отличались. Даже возница – и тот на все вопросы протопроедра отвечал односложно. Видя такое дело, молодой человек махнул на беседы рукой и принялся молча любоваться пейзажем, который, особенно в первый день пути, того стоил. Потом стало поскучнее, а, как переправились через какую‑то широкую реку, дорога и вовсе пошла степью, широкой, необозримой, которой не было, казалось, ни конца и ни края. Пахучие, под брюхо коня, травы шумели голубовато‑зеленым морем, горько пахло полынью и сладко – клевером. Наезженная возами колея стала и не видна почти, солнце пекло, и в синем, блеклом небе, высматривая добычу, хищно кружил коршун. Из‑под копыт коней с тревожным криком то и дело выпархивали куропатки и жаворонки, изредка попадались рощицы, а так – степь да степь кругом, не за что зацепиться взгляду.

Ночевали прямо под открытым небом, а кое‑кто – под возами. Спалось хорошо, ночами становилось заметно прохладней, молодой месяц и звезды над головой сверкали так ярко, что, наверное, можно было б читать.

Алексей, опять же, от нечего делать, все эти дни всматривался в караванщиков, стараясь определить – каким же именно товаром торгует Керим‑сули? Пока в этом смысле ничего почему‑то не получалось – ну, не угадывалось, и все тут, хоть и был протопроедр, несмотря на молодость, человеком опытным. Кроме трех, запряженных медлительными волами, повозок, тщательно накрытых рогожею, еще имелось с десяток лошадей, навьюченных какими‑то тюками. Что везли – про то караванщики ни в какие подробности не вдавались – так, мол, товарец. Любопытный Алексей как‑то на ночлеге улучил момент, заглянул и в тюки, и под рогожки… много куда заглянул. А потом всю дорогу чесал затылок – ну никак не мог понять, как так может быть? Вот, к примеру, тюки. В одном – дорогой аксамит и дешевая камка, в другом – сукно и шелк, в третьем – тоже какой‑то разнобой. А в возах, под рогожками – дорожные припасы, оружие, несколько амфор с вином или оливковым маслом, какие‑то плетеные корзины, фляги, коробочки – и все это свалено навалом, безо всякого порядка, полное впечатление, что собирались наспех! Вот именно, что наспех – ежели ты уважающий себя купец, так явно не будешь кидать в один тюк разного сорта ткани, да еще в разных отрезах, да и по размеру разные. Не то что неудобно, но и запутаться можно, особенно ежели где в пути поторговать придется. И еще – во время переправы – заметил протопроедр, что не очень‑то и берегли караванщики свой товар, перекидывали запросто, один тюк даже в реку свалился – и никто доставать не полез! Вот так торговцы! Странные. Впрочем – их дело. Везут – и везут. Поговорить, правда, толком не с кем, ну а так – вполне даже приятное путешествие, сиди себе на возу, ноги свесив, да слушай протяжные длинные песни.

Пару раз, правда, показывались на горизонте разъезды, ничуть, впрочем, не тревожившие безмятежный взор Керима‑сули. То ли он точно знал, что не нападут, то ли надеялся на своих приказчиков. А что? Парни дюжие, хваткие, наверняка и с оружием управятся ловко… куда ловчее, чем со своим товаром.

А еще Алексей как‑то ночью заметил позади костры. Не так уж и далеко, километра три‑четыре. Интересно, кто б это? Разбойники? А тем какой смысл костры жечь, внимание к себе привлекать? Скорее всего – попутный караван, тогда, верно, есть смысл его подождать – благо рядом, – да потом и ехать себе вместе, все ж куда безопаснее.

Подумав, молодой человек поутру сказал об этом Кериму‑сули. Купец в ответ улыбнулся и покачал головою:

– Нет, мы не будем их ждать, уважаемый. И не поедем вместе.

– Да почему ж?

– Это, как бы тебе сказать? Не настоящие наши враги, а… враги торговые.

Торговые враги? Ах, конкуренты. Ну, тогда все понятно. Кивнув, протопроедр спросил только:

– А они нам не навредят?

– Побоятся! – глухо расхохотался татарин.

Так и ехали: один караван – впереди, другой – в трех‑четырех верстах – сзади. А, может, там, позади, были еще и третий, и четвертый, и пятый… Все ехали раздельно, потому как «торговые враги», конкуренты. Вот блин, мать ити, политика‑то!

По ночам, правда, Керим‑сули выставлял посты – пару‑тройку парней с короткими копьями‑сулицами, значит, все же опасался разбойников.

– Дикое поле, – показывая рукою на степь, ухмылялся купец. – Не должно бы сейчас быть никого, да кто его знает? От мелочи отобьемся!

– А от крупных?

– А крупные не нападут!

И снова хохочет, зараза, словно бы точно знает. А ведь наверняка же – и знает. Иначе б так себя не вел.

На очередной ночлег остановились в виду какой‑то широкой реки, Алексей подозревал, что река эта – Днепр, чуть севернее – приток – Ворскла – там уже начинаются владения Глинских, там уж совсем никого опасаться не надобно, там уж – свои, великого князя литовского Казимира люди. От Глинска – тоже небольшой такой городок, Алексей знал – до Еголдаевой тьмы не так уж и долго, а там… Там по Муравскому шляху – домой. Сколько займет по времени? Недели две, уж никак не меньше. Что ж, поезда, самолеты и автобаны еще не изобрели, придется вот так – по шляху и хорошо – не пешком. Кстати, надобно будет купить коня – после Еголдаевой тьмы одному придется. Конечно, хорошо бы еще попутчиков найти, может, и тут повезет? Ну, до того еще далече, еще через Днепр не переправились, Глинск не проехали.

Приказчикии запалил костер, поужинали да принялись укладываться спать. Алексей, как всегда, расстелил плащ в траве у самого воза. Деньки стояли погожие, жаркие, дождей вроде не ожидалось. Керим‑сули выставил в караул троих – парни смеялись, переговаривались, перешучивались – это они с попутчиком были неразговорчивы, а уж между собой…

– Напрасно купец тревожится, уже ведь почти дома.

– Вот именно, что – почти. Хозяин знает, что делает.

– Так крымцы же клялись не трогать.

– Это их хан клялся. Да и, окромя крымцев, за чужим добром тут много охотников есть.

– Ничо! Мелкие‑то шайки ужо поразгоним!

– Эх, Митря, Митря… Все б тебе саблей махать!

– А и то! Давненько уж не махал, соскучился.

– Ишь, соскучился он…

Переговариваясь, караульщики скрылись в кустах.

Алексей покачал головой – ну и ну – соскучился приказчик по сабельке! Словно и не приказчик, а тать, разбойник какой. Улегся, накрылся епанчею. Закрыл глаза, чувствуя, как отдает тепло уставшая от дневного зноя земля. А с реки тянуло прохладою, хоть и тихо было кругом, безветренно, на кустах ни один листочек не шелохнется, ни одна веточка… Только – чу! Вдруг тревожно закричала птица!

Протопроедр проснулся – уж больно резок оказался крик. Прислушался… Нет, вроде все спокойно кругом, тихо. Да и караульщики…

Ага! Вот снова крик. И шум крыльев – явно потревожили… Кто? Может, те же приказчики шуткуют? Так с чего б им?

Нет, птицы просто так шума производить не будут. Алексей, как бывший воин пограничной стражи – акрит, – это хорошо знал, в акритах учили на совесть. Ну, точно, крадется кто‑то!

И – совсем улетучился куда‑то сон. Враз! Протопроедр напрягся, бесшумно вытаскивая из ножен кинжал. Пожалел – эх, меч бы или саблю, да хотя бы сулицу. Усмехнулся, затаив дыхание, огляделся вокруг. Костерок‑то угас почти, так, едва шаял, однако ночка звездной была, да еще месяц – видать и кусты, и дорожку, и тропку. Где‑то на тропке – Алексей знал – караульщик, так же – и на дороге, а вот в кустах… кто его знает, про кусты‑то? Может, через них тоже какая тропа есть?