Сборник книг вселенной The Elder Scrolls - Bethesda softworks

"Принеси мне бумагу, — ответил я, — перо и свечу".

Возможно, ярлу захочется прочесть мое признание. А я смогу скоротать время.

Когда гарем моего отца сгорел и богатство нашей семьи рассыпалось пеплом, нам с братом пришлось попрошайничать в трущобах Эльсвейра. Я никогда не забуду тот первый раз, когда мы украли кошелек путника. Это была почти случайность. Всего лишь легкое движение когтя — и кошель у нас в руках. В тот вечер мы ели, как короли. Мы спали в теплой кровати в первый раз за долгие месяцы.

В скором времени я и мой брат сдружились с ножами. Банда, к которой мы присоединились, обращалась с нами как с немытыми сиротами, впрочем, ими мы и были. Мы грабили, воровали, резали и бежали. Годы разбоя и тяжелой жизни не прошли бесследно: я потерял половину левого уха, схватившись на ножах с пьяным аргонианином.

Я хотел бросить все, но мой брат — он мечтал о большем, лучшем.

Брат хотел, чтобы мы отправились в Сиродил и стали законопослушными торговцами. У нас был план. Остался последний набег — караван шел на север и был, как говорили, битком набит драгоценностями.

План дал осечку. Мой брат не смог вовремя остановить лошадей, а я беспомощно стоял рядом и наблюдал, как повозка падает со скалы. Но стоило мне оглядеть обломки, огорчение сменилось возбуждением. Драгоценностей там не было, зато было множество роскошных волчьих и мамонтовых шкур, клыков хоркера. Более чем достаточно, чтобы оплатить дорогу в Сиродил. Я мог бы пойти по стопам многих из моего народа — странствующих торговцев, уважаемых всеми.

Я уже упаковал меха в сумку, когда увидел изувеченное тело брата. Его уши были еще теплыми, и я закрыл брату глаза — в последний раз. Я мог воплотить мечту брата. И он бы хотел, чтобы я воплотил ее. А чего хотел я сам… какая разница, приближались охранники каравана. Надо было бежать, но я не мог просто так оставить тело брата.

Мой брат подарил мне мою первую шкуру. Она должна была стать памятью. Но в темной комнате скупщицы краденого мною овладела алчность. Скупщица взглянула на шкуру брата и предложила в три раза больше, чем за любую другую. Тошнота подступила к горлу, но быстро прошла. Я понял, что кроется в такой запретной роскоши. Цена, спрос, уважение.

То, о чем мечтал я сам.

Потом я освоился. Темный переулок. Одна рука держит кляп, другая быстро перерезает глотку. Аккуратно придерживаю истекающее кровью тело. Я стал быстрым, а движения моего ножа — точными и плавными. Я срезаю шкуру одним движением, чтобы не испортить товар.

Я разбогател. Никому из моих родных и не снилось такое богатство. Но я не терял осторожности. Я обосновался в укромном, практически недоступном месте и нанял тех людей, на кого когда-то работал сам. Когда охотились в диких местах, мы ходили по заброшенным дорогам. Когда охотились в городах, мы крались по глухим переулкам, где раньше мне приходилось обитать. Я стал настолько богат, что мне больше не приходилось пачкать руки самому.

Пестрые шкуры лучше всего покупали босмеры. Аргониане предпочитали хорошо выделанные дубленые шкуры. Орки любили толстую, непромокаемую кожу аргониан. Люди чаще всего покупали хвосты и уши. Мне пришлось нанять алхимика и искусного ремесленника для выполнения пары странных заказов. Впрочем, я не задавал вопросов, когда на кону стояла гора золота.

В конце концов меня схватили. Может быть, я стал неосторожен. Может быть, я позволил слишком многим секретам просочиться наружу. Нападение на мою крепость превратилось в резню. Они схватили меня живым, это далось им с трудом. Ошибка — лучше им было убить меня, пока был шанс.

У меня есть одна отмычка. А кладка северной стены моей камеры еле держится. Завтра моя голова не полетит с плеч.

Я еще не закрыл свою лавочку. Покупатели будут всегда. Когда-нибудь я продам свою шкуру за огромную сумму, ведь мое имя — легенда. А твое сгниет в сточной канаве вместе с твоими костями.

Торговец мехами.

Призраки в буране (Адонато Леотелли)

Вот уже много лет я путешествую по городам и весям Скайрима и описываю в книгах свои приключения и увиденные чудеса.

В моих странствиях мне довелось посетить множество удивительных мест и столкнуться с множеством странных существ. Но одна такая встреча так крепко засела в моей памяти, что забыть ее мне не удается, как бы я ни силился.

Тогда я путешествовал с одним из каджитских торговых караванов. Они странствовали по всему Скайриму, торгуя своими товарами у ворот крупных городов.

Мы приближались к Виндхельму, когда налетела метель. Это была ужасная, беспощадная снежная буря, одна из страшнейших, что мне довелось увидеть. Ветер завывал, как целая сотня даэдра, а снежная крупа слепила нас, полностью закрывая обзор.

Ри'сад скомандовал остановку, и мы, пошатываясь, ушли с дороги, закрывая лицо руками, пытаясь защититься от острых осколков льда, летящих вокруг. Под покровом небольшой рощицы сосен мы сбились в кучку, даже не пытаясь поставить палатки — ветер вырвал бы их из наших рук в одно мгновение.

Они напали, когда буря достигла своего пика. Их было около полудюжины — сложно подсчитать точнее, когда ледяные порывы ветра и слепящий снег блокируют все твои ощущения.

Они были ростом с человека, но горбаты и отвратительны на вид. Из одежды на них было только какое-то тряпье и обрывки шкур. Вооружены они были кинжалами и мечами самого разного вида — несомненно, принадлежавшими их прежним жертвам.

У них не было носов — только длинные щели на лице вместо ноздрей. Их уши были длинны и остры, что наводило на мысль о дальнем родстве с эльфами. Мертвенно-бледная кожа и безжизненные черные глаза завершали образ чудовищ из дурных снов.

Биша увидела их первой, но для нее все равно уже было слишком поздно. Ее предсмертный крик был так пронзителен, что мы услышали его даже сквозь завывания ветра. И этот крик спас нас всех.

Предупрежденные о присутствии врагов, каджиты обнажили клинки и встали в круг лицом наружу. Белых тварей было слишком мало, чтобы полностью окружить нас, и каджитам удавалось отражать каждую их атаку. После того, как три снежных существа были убиты, остальные поспешили прочь, и больше мы их не видели.

Буря постепенно ослабела, и к утру мы прибыли в Виндхельм. Я остановился в таверне "Очаг и свеча", и мысль, что я проведу эту ночь за крепкими стенами города, принесла мне ни с чем не сравнимый покой.

По крайней мере до тех пор, пока образы этих ужасных созданий вернулись, чтобы вновь преследовать меня — уже во сне.

Призраки Старой башни (Азадийя Нетаящаяся, певчая птица Сатакалаама)