Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

— Да, совершенства, недоступного даже Императору. Ведь, если бы этот обманщик был идеален во всем, разве позволил бы он Хорусу восстать против него? Ты, как мне известно, всегда гордился своим «отцом» — Императором, стремился стать столь же великолепным, как и он. Но то, что со стороны выглядит как безупречность — на деле является проклятием Императора. Он обречен на медленное угасание, ибо единственный способ сохранять совершенство во всем — вечно обновляться, изменяться, возрождаться из яйца, согретого пеплом феникса! Спроси себя: ЧЕГО ТЫ БОИШЬСЯ НА САМОМ ДЕЛЕ?

Несколько мгновений Феникс молча смотрел в глаза, бывшие точной копией его собственных, но наполненные неким древним и ужасным знанием. С невероятной ясностью он понял, что всегда знал ответ на вопрос, заданный чудовищным двойником.

— Я боюсь проиграть, — ответил Фулгрим.

ХОЛОДНЫЙ СВЕТ ЛАМП АПОТЕКАРИОНА ЯРКО И БЕСПОЩАДНО бил в глаза обнаженного Мария Вайросеана, лежащего на хирургическом столе. Руки и ноги Третьего Капитана неподвижно раскинулись в стороны, удерживаемые блестящими стальными фиксаторами. В довершение ко всему, кровь Мария наполняли разнообразные транквилизаторы.

Чувство полной уязвимости, никогда не испытываемое им прежде, слегка угнетало Вайросеана, но он успокаивал себя, вспоминая обещания Эйдолона, заверившего Мария в огромной полезности этой операции. И, конечно же, Третий Капитан ни на секунду не забывал о данной самому себе клятве — любой ценой достичь совершенства, чтобы идеально служить Лорду Фулгриму.

— Готов? — спросил Фабиус, и поблескивающие серебром и сталью лапы хирургеона распростерлись над телом Вайросеана, словно гигантский паук.

Марий попытался кивнуть в ответ, но мышцы отказались повиноваться ему.

— Да, — прошептал он, напрягаясь изо всех сил.

— Превосходно, — одобрительно заметил апотекарий. Его острые темные глаза бегали по телу Вайросеана, осматривая его, как мясник оценивает выставленный на продажу кусок мяса или скульптор оглядывает блок нетронутого камня.

— Лорд-Коммандер Эйдолон с-сказал, что вы сможете улучшить м-мое т-тело, — пробормотал Марий.

— Разумеется, Капитан Вайросеан, — улыбнулся Байль. — И ты даже не представляешь, насколько я его улучшу.

Глава Семнадцатая

Ничего, что повредило бы твоей совести

КОРАБЛИ 63-Й ЭКСПЕДИЦИИ, ИЗДАЛИ НАПОМИНАЮЩИЕ СТАЙКУ СЕРЕБРИСТЫХ РЫБОК, ПЛАВНО кружились в затейливом танце на орбитах планет-близнецов, принадлежащих Ауретанской Технократии. Пространство между мирами, включающее в себя одну небольшую луну, наполняли бесчисленные электронные сигналы — переговоры экипажей, частные сообщения гражданских лиц и, разумеется, приказы Воителя и Ангрона. В верхних слоях атмосферы обоих планет болтались обломки ауретианских спутников связи и фрагменты защитных платформ, в самом начале войны сбитых Имперскими кораблями и рухнувших на поверхность подобно огненным метеорам.

Непроницаемые глаза Фулгрима следили за судами Воителя, медленно дрейфующими над второй из планет. Ему, как и любому опытному командиру была понятна, в общем-то, непростительная ошибка Хоруса — чересчур увлекшись орбитальными бомбардировками, он стянул все корабли к атакуемым планетам, оставив тыл совершенно оголенным. Улыбнувшись, Феникс мысленно похвалил себя, лишний раз убедившись в собственном полководческом таланте — мало кто мог бы похвастаться тем, что застал врасплох сразу два Легиона Астартес.

— Снизить скорость до 25 % крейсерской, — скомандовал примарх. — Полное вокс-молчание, отключить все системы, кроме критически важных.

Мостик «Гордости Императора» мгновенно наполнился кипучей деятельностью, палубные офицеры, щеголяя выучкой, четко и размеренно выполняли повеления Фулгрима. Сам же примарх занялся изучением отчетов разведки и гололитических изображений, выводимых на пульт управления, одновременно с этим успевая корректировать свои приказы и уделять внимание писку каждого датчика. Капитан Азьел с нескрываемым восхищением следил за каждым движением Феникса, и примарх на миг задумался — какой же черной завистью должны полниться те, кто понимает, что им никогда не достичь его совершенства?

Восьминедельное путешествие к Аурее запомнилось Фулгриму лишь чудовищной скукой, время словно застыло и душило примарха отвратительным однообразием. К концу пути он всерьез начал мечтать о какой-нибудь катастрофе в варпе, или о чем-то в этом роде, лишь бы занять руки и голову делом, испытать новые ощущения… но ничего так и не произошло.

Готовясь к встрече с возлюбленным братом, Феникс приказал привести в порядок доспехи, пострадавшие в бою на Таурусе, что и было исполнено. Броня вновь сверкала как зеркало, и над левым плечом раскинулось огромное золоченое крыло орла. Оружейники и мастера обновили ярко-фиолетовую краску доспехов, позолотили края и сгибы, инкрустировали их мягко поблескивающими камнями и покрыли чудной резьбой. Серебряная брошь удерживала длинный оборчатый плащ, стелющийся по палубе, а с наплечников свисали широкие полосы пергамента, повествующие о подвигах Фулгрима в Аномалии Пардус.

Сегодня примарх был не при оружии, и руки его постоянно нервно подрагивали, сжимаясь на рукояти несуществующего серебряного меча, желая вновь ощутить его теплоту и извращенно-приятное присутствие существа, ныне говорящего с ним лишь с полотна Серены д’Ангелус. Фулгрим вдруг вспомнил, что уже несколько месяцев не прикасался к дару Мануса, Огненному Клинку, и тут же заскучал по его непревзойденному балансу и вечно пылающей кромке. Тут же Феникс поймал себя на том, что без оружия, вынесенного им, как трофей, из Лаэранского Храма, его мысли не путаются и остаются незапятнанными ехидными и злобными вставками чуждых голосов и грязных идей. Впрочем, он тут же забыл об этом, вновь жалея о том, что не взял с собой любимый серебряный меч.

Раны, полученные им на Тарсусе, полностью исцелились, и никто не смог бы сейчас догадаться об их серьезности. Единственным свидетельством его победы над эльдарским божеством осталась мозаика, украсившая стену возле центрального апотекариона «Андрония», да сожженные райские миры в Аномалии Пардус.

— Передать на все корабли — приготовиться к переходу в атакующий строй по моему приказу, — голос Фулгрима снизился до шепота, словно примарх боялся, что его смогут услышать на неимоверно далеких — и столь близких — кораблях XIV Легиона.

— Да, мой лорд, — отозвался Лемуэль Азьел с улыбкой, но Феникс вновь заметил в его глазах ревность человека, сознающего свою вечную никчемность. Отвернувшись от капитана, примарх внимательно всмотрелся в обзорные экраны, с удовлетворением убедившись в полном неведении флотоводцев Хоруса о прибытии 28-ой Экспедиции. Больше того, они уже находились на расстоянии прицельного залпа…

Фулгрим положил руки на командную консоль, заметив, что они слегка трясутся. Странные, неповоротливые мысли затеснились в его мозгу: «Я могу атаковать флот Воителя и уничтожить его, как на стрельбище… Первый залп с такой дистанции наверняка разрушит или повредит большую часть кораблей. Ответить они уже не смогут. Если Эльдрад Ультран не солгал — то вот он, миг, когда я могу уничтожить угрозу для Галактики в зародыше».

— Навести орудия на корабли прямо по курсу, — пробормотал он сквозь туман в голове.

Меньше минуты понадобилось флоту Детей Императора на выполнение приказа, и Фулгрим облизал пересохшие губы. Проклятие, он и правда готов открыть огонь!

— Мой лорд! — из-за спины раздался чей-то голос. Резко обернувшись, он увидел лорд-коммандера Эйдолона, протягивающего ему рукоятью вперед ножны, скрывающие лаэранский клинок. Серебряный блеск озарил полумрак мостика, и Фулгрим почувствовал, как чье-то мрачное, давящее присутствие вновь опускается на его разум.

— Что тебе нужно, Эйдолон?

— Вы приказали мне принести ваш меч, — уверенно ответил лорд-коммандер.

Примарх попытался вспомнить, когда и как отдал подобный приказ, но так и не смог. Решив не забивать себе голову, он кивнул и покорно протянул руку за клинком. Уверенным жестом Фулгрим прицепил меч к талии застежкой в форме золотого орла — и в тот же миг любые мысли об атаке на корабли Воителя вылетели из его головы, как забытый поутру сон.

— Приказ всему флоту — демаскироваться, огня не открывать! — скомандовал Феникс.

Капитан Азьел немедленно выполнил повеление примарха, и на обзорных экранах Фулгрим увидел, как флот Хоруса, внезапно обнаружив себя под угрозой нападения, начал лихорадочно маневрировать, пытаясь занять позиции, которые позволили бы им избежать немедленного уничтожения. Впрочем, Феникс знал, что кораблям Воителя всё равно бы не удалось избежать гибели — даже сейчас, уж слишком хороша была позиция Детей Императора.