Харьюнпяа и кровная месть - Матти Йоэнсуу

— Слушает Вантаа, номер три-два! Нас кто-то вызывал?

— Говорит комиссар Кандолин из хельсинкской криминальной полиции. Вы задержали цыган по имени Сашка и Алекси Хедман, ехавших в автобусе?

— Я?.. Здесь я спрашиваю.

Казалось, этот человек смеется, а может, рация исказила его голос, или он просто глубоко вздохнул.

— Проверьте! — распорядился Кандолин. — Они подозреваются в убийстве.

Группа из Вантаа больше не ответила. Вместо этого по рации донеслось только шуршанье, будто кто-то водил пальцем по микрофону, не зная, как он работает, потом молодой мужской голос крикнул:

— Управление! Срочно «скорую помощь»!

— Ну-ну, три-четыре-четыре, — успокаивающе сказал дежурный из Управления. — Хельсинкское пожарное управление ответило, что они не поедут так далеко, но пожарная часть из Вантаа выслала свою группу и санитарную машину. Они, наверно, сейчас подъедут.

— Здесь требуется «скорая помощь» с врачом! — кричал Мальчик так, что рация дрожала. — Какой-то старик лежит без движения, лицо посинело. И мужчина без сознания. Весь перевязанный бинтами, из-под которых торчат трубки, а из трубок течет кровь. И женщина… у нее тоже течет… оттуда… Она рожает! И не дает никому притронуться! Пошлите «скорую»!

— Спокойно. Сейчас попробуем.

Харьюнпяа сжал край сиденья. Старик — не иначе как Калле Хедман. Харьюнпяа понимал, что значит посиневшее лицо. Он видел такую синеву на лицах умерших от сердечных приступов. Врачи считают, что к реанимации стоит прибегать только в том случае, если после остановки сердца прошло не больше пяти минут, а для стариков и того меньше.

Еще Харьюнпяа вспомнил, как рожала Элиса, лежа под пронзительно яркими лампами, сотрясаемая дрожью, с уже наполовину опавшим животом, а вокруг хлопотали врачи, акушерки, и он стоял с дурацкой тряпкой в руках, которой будто бы должен был вытирать Элисе лоб, — по ее глазам он видел, как была она одинока, и ничто, кроме вскрика Пипсы, до нее не доходило.

Харьюнпяа страшно было даже подумать о том, как безмерно одиночество женщины, если ей приходится рожать на месяц-два раньше времени, да еще на грязной обочине дороги, когда вскрика ребенка можно и не дождаться.

Они приближались к месту разыгравшейся драмы. В машине запахло дымом, сначала слегка, а потом резко и удушающе. Цвет неба изменился. Оранжеватый оттенок, который придавало ему отражение уличных фонарей, стал вдруг красным — казалось, вся дорога впереди охвачена пламенем.

Кауранен сбавил скорость. Автобус стоял на противоположной стороне шоссе, за кустами. Он не свалился в кювет, но весь полыхал. Языки пламени вырывались из его окон и соединялись в вышине, окрашивая в красный цвет густо поднимающийся вверх дым.

Харьюнпяа выскочил из машины. Треск и невообразимый шум оглушили его — казалось, тысячи людей кричат где-то безумно и без передышки. Краска пузырилась на боках автобуса, словно растопленный жир, синее и белое уже не различалось, в воздухе летали лохмотья жирной сажи.

Жар заставил Харьюнпяа пригнуться. Передняя дверца автобуса была распахнута. Перед ней на асфальте лежала на боку собака, похожая на овчарку, уже совсем седая от старости, ее пристрелили двумя выстрелами в голову, язык у животного вывалился, шкура тлела.

— Уходи оттуда! Там никого нет.

Харьюнпяа еще ниже пригнулся, попятился и остановился. С севера и с юга нарастал вой сирен — сюда мчался добрый десяток машин. Кто-то подбежал к Харьюнпяа, схватил его за рукав.

— Уходи отсюда к дьяволу! Здесь ядовитый газ! И Сашка, и Алекси схвачены. Ребята из Вантаа позаботятся о них, отвезут в больницу… Ты что, не слыхал, ведь Кауранен тебе кричал? Мы нужны в другом месте. В Валлиле уже целая война. Кто-то стал обстреливать полицейских из технического отдела, когда они туда прибыли. На чердаке засели по крайней мере двое вооруженных…

Харьюнпяа обернулся и посмотрел на Кандолина.

— Это наша вина.

Кандолин отступил на шаг и, склонив голову, посмотрел на него из-под шлема.

— Не сходи с ума. Если кто-то пускается в путь на такой груде хлама… Разве это не его вина? Разве решится на это человек, который дорожит своей жизнью? А если бы кто ехал навстречу? Пошли отсюда, нам здесь делать нечего, теперь этим должна заниматься полиция из Вантаа.

— Это мы их сюда загнали.

— Тимо, — с мягкой укоризной, будто говорил с больным, произнес Кандолин.

Пожарные машины были уже совсем близко. Как и пылающий автобус, они отражались в очках Кандолина, но Харьюнпяа выделялся в них черным призраком. Он посмотрел вдаль. По лугу в развевающемся платье убегала маленькая девочка, это Хиллеви или кто-нибудь из ее сестер. Харьюнпяа вышел на середину шоссе, чтобы его было видно издалека. Девочка прибежит к нему, если захочет, думал он, зная, что сам не догонит ее, а если и догонит, то не сумеет поймать.

Примечания

1

В Финляндии два государственных языка: финский и шведский.

2

— Но почему? Возьмите, пожалуйста, мой паспорт и… (англ.)

— Заткни свою пасть и выверни карманы! (искаж. англ.)

— Но почему? Почему! (англ.)

— Заткни пасть, хватит болтать! (искаж. англ.)

3

— О’кей. В чем проблема? (англ.)

4

Дипломатический корпус (франц.).

5

Принятое в Финляндии обращение к незамужней женщине.

6

Один из городских районов Хельсинки.

7

Принятое в Финляндии обращение к замужней женщине.