Убийство по-римски - Найо Марш

— Не думаю. Я не думаю, что он наркоман. По-моему, он крупный торговец наркотиками, а они никогда не употребляют сами. Он отвез меня туда, куда они поехали сегодня. К «Тони». Шикарно разукрашенный вертеп с наркотиками. На все вкусы. Чудовищно. О чем я говорил?

— Вы собирались сказать…

— Отчего он прождал три дня. Потому что столько времени ему понадобилось, чтобы состряпать повестушку, совпадающую с одним эпизодом из «Саймона». Он просил меня прочесть ее и высказать свое мнение. Теперь я уверен, что он вскрыл мой кейс, прочел рукопись и с умыслом сочинил свою вещицу. Это было ясно по всем признакам, и только такой растяпа, как я, мог этого не понять. Я высказал ему свое мнение и как о забавном совпадении упомянул о сходстве. Мы были в ресторане, а он тут же сказал об этом своим дружкам. Позднее в тот проклятый вечер он рассказал еще кое-кому. Он сделал из этого целую историю.

Грант умолк. Внизу запоздалая извозчичья лошадь цокала копытами. Вдали тишину прорезал гомон итальянских голосов, перекрытый свистом, хохотом и обрывком песни. Водитель на Пьяцце Навона переключил скорость и погнал машину.

— Я, кажется, начинаю понимать, отчего вы согласились вести экскурсию, — сказала Софи.

— Вы начинаете понимать! — взорвался он. — Да, вы начинаете понимать. Вы половины не знаете, но уже начинаете понимать. — Он с размаху опустил кулак на столик, и их кружки зазвенели друг о друга.

— Извините, пожалуйста, — пронзительно запротестовала дама из-за стеклянной двери, — может быть, это не чересчур — попросить вас об обыкновенной деликатности и любезности? — И затем в приступе гнева: — Если не можете говорить тихо, ступайте к себе.

Утро было в полном разгаре, когда Джованни и Кеннет Дорн не столько провели, сколько пронесли леди Брейсли через вестибюль гостиницы в лифт, подхватив ее под руки и подпирая с обеих сторон.

Черноглазая уборщица обменялась взглядами с ночным портье, который собирался уходить домой. Мужчина с пылесосом проследил их путь к лифту, вошел в кабину за ними и, стоя к ним спиной и не оглядываясь, поднял их на нужный этаж. Заметив их приближение, горничная открыла дверь в их номер и поспешила прочь.

Они усадили леди Брейсли в кресло.

Кеннет вытащил из кармана бумажник.

— Вы точно уверены? — спросил он Джованни. — Это будет о'кей? Я хочу сказать… Понимаете?

Джованни, безукоризненный, если не считать индиговых пятен на подбородке, ответил:

— Абсолютно, синьор. Синьор Мейлер полностью мне доверяет.

— Да… но… понимаете? Это дело насчет… ну, насчет полиции… Он уже?..

— Я буду рад обсудить этот вопрос.

Они оба взглянули на леди Брейсли.

— Придется подождать, — сказал Кеннет. — Обещаю, что все будет в порядке. Попозже. Скажем, после обеда, когда она… Понимаете?

— Чем раньше, тем лучше. Всякая задержка нежелательна.

— Хорошо. Хорошо. Я знаю. Но — сами видите, Джованни.

— Я уже все понял, синьор.

— Да. А пока — вот.

— Вы очень добры, — произнес Джованни, с бесконечным апломбом принимая плату за позор. — Я вернусь в половине третьего, синьор. A rivederci. — И он ушел.

Кеннет, грызя пальцы, глядел на тетку, к горлу его подступали рыдания. Он звонком вызвал горничную и ушел в свою комнату.

— Любимая моя, тебе было интересно? — на своем языке спросил барон баронессу, когда они укладывались спать.

— Очень. Высокий англичанин хорошо танцует и, несомненно, значительная персона. Он поддразнил меня за то, что мы не поехали в то, другое место. Чтобы за ним присмотреть. Он интересный кавалер.

— Я ревную.

— Хорошо-хорошо. Я почти хочу, чтобы мы туда поехали.

— А теперь ты дразнишь меня, моя любимая. Матильда, это немыслимо, чтобы я повез тебя в такое место. Ты была бы оскорблена. Странно, что этот Аллен предложил туда поехать.

— Он поддразнивал меня, мой дорогой.

— Не его дело говорить с тобой о таких вещах.

Баронесса повернулась к мужу спиной, и он умело расстегнул молнию и наградил супругу легоньким шлепком.

— Какое облегчение, Геррит, — сказала она. — Я не смею в это поверить. Расскажи мне подробно, что же случилось.

— На самом деле — ничего. Как ты знаешь, я собирался поторговаться. Я пришел на встречу. Он нет. Это очень странно.

— И, по крайней мере, теперь мы можем не волноваться?

— Я думаю, мы вообще можем не волноваться, любимая. Я думаю, мы больше никогда не увидим этого Мейлера.

— Да?

— Я чувствую, у него неприятности с полицией. Может быть, его опознали. Может быть, женщина, которая угрожала ему, имеет над ним какую-то власть. Я уверен, что он убежал. Он больше не будет тревожить нас, моя бедненькая.

— А наша тайна… наша тайна, Геррит?

— Останется нашей тайной.

Улыбка, подобная птице в полете, заиграла на губах барона. Он раскрыл глаза и склонил голову набок:

— Что до нашей финансовой катастрофы, то ее не будет, — сказал он. — Смотри.

Он отпер шкаф, вынул из него сумку с фотопринадлежностями, раскрыл ее и вынул толстую запечатанную пачку.

— До чего это было трудно собрать, — сказал он. — А теперь — назад в Женеву и снова в сейф. Какая комедия!

— Какая комедия, — послушно откликнулась она.

Он положил сумку на полку, запер шкаф, повернулся и раскрыл объятья.

— Так, — сказал он. — А теперь!.. Иди ко мне, любимая.

Последним из экскурсантов вернулся в свой номер майор Суит. Его проводил до двери второй шофер, ибо майор находился в состоянии полутранса, но не впадал в забытье и не приходил в чувство. Доставая деньги из карманов, он долго путался, и второй шофер не пытался скрыть досаду, когда получил более чем скромные чаевые.

Оставшись в одиночестве, майор долго и мучительно подбирал деньги, которые он уронил на ковер. Он ползал на коленях, как ботаник в поисках редкого цветка.

Заполучив несколько монет и пару бумажек, он уселся на пол спиной к кровати, с удивлением осмотрел свои трофеи и затем, демонстрируя отсутствие логики, бросил их через плечо.

Он повернулся, вскарабкался на кровать, рухнул на нее, стянул с себя галстук и уснул.

Глава шестая

Торговка открытками появляется вновь

Подчиняясь собственному приказу, Аллейн проснулся в семь. Он заказал завтрак, принял душ, побрился и был совершенно готов, когда администратор гостиницы позвонил ему и сказал, что его ждет машина.

Это была машина квестора Вальдарно, и в ней, источая своеобразную смесь меланхолии и учтивости, находился сам квестор. Приветствуя Аллейна, он ухитрился показать, до каких степеней он нисходит, участвуя в деле сам. Аллейн понял, что давно уже квестор не вставал по утрам так рано, давно уже его участие в оперативной работе сводилось к высочайшему рассмотрению материалов, подготовленных для него его подчиненными.