Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2 - Николай Александрович Митрохин

второй половины 1960-х годов (отчасти строительство АвтоВАЗа). В 1972 году на фоне активной советско-финской дружбы в СССР началось возведение целлюлозно-бумажного комбината в Светлогорске (Карелия), который уже строили целиком финские рабочие[358]. Следующий объект был начат в Эстонии десять лет спустя — крупная фабрика «Коммунар» по выпуску «остромодной обуви» около Таллина (1983)[359]. Впрочем, кооперация с Финляндией дошла до такого уровня, что был принят закон о приграничной торговле, по которому стало возможно, например, заготавливать ягоды в Карелии и через промкооперацию продавать их в Финляндию, закупая там необходимые товары[360]. Строили свои предприятия и соцстраны: например, Югославия построила свой завод по производству колбасной оболочки в Тамбовской области (введен в действие в 1985 году)[361].

Все сказанное выше не означает, что ситуация с производством современной техники была ужасна и бесперспективна. Советская индустрия в целом производила хотя и устаревшую по сравнению с западными стандартами, проблематичную с точки зрения дизайна и комфорта использования, сжирающую много топлива и электроэнергии, но вполне работающую и нередко надежную и простую в обслуживании продукцию. Она обеспечивала выполнение далеко не всех, но многих функциональных задач (то есть тратящие много топлива грузовики перевозили необходимое, бульдозеры гребли землю, а вездеходы прорывались через болота к нефтяным вышкам) и даже в части случаев была конкурентоспособна на мировом рынке. За счет сочетания низкой цены и приемлемого качества такая продукция могла продаваться в страны третьего (например, самолеты, трактора, холодильники, почти весь спектр продукции автопрома и ВПК) и даже первого (часы, оптика, некоторые модели легковых автомобилей) мира и удовлетворять потребности сателлитов и союзников в Европе[362].

Однако чем дальше, тем острее стоял вопрос: может ли советская индустрия в принципе воспроизводить западные образцы и особенно сложные технологии? В 1978 году выяснилось, что Министерство химической промышленности, Госплан и ГКНТ не способны воспроизвести закупаемое за рубежом оборудование, о чем последовало постановление Секретариата ЦК КПСС, рекомендовавшего усилить работу над планами по реализации этих требований. Однако и это постановление было проигнорировано ведомствами по состоянию на середину 1979 года[363]. В 1980 году, после введения США санкций из-за вторжения СССР в Афганистан,

…министр химпромышленности представил в ЦК КПСС отчаянную докладную: все наше химмашиностроение было спланировано под американские поставки, технологии. В планы и стройки было заложено снабжение промышленности, сельского хозяйства, населения продуктами химпрома из расчета, что сработают объекты, начатые строительством или завершаемые за счет американских поставок. Поставки «накрылись» — и производство (и стройки) встало[364].

Вполне вероятно, эта записка послужила причиной отставки министра — Леонида Костандова (хотя мемуарист, которого мы цитируем, — Анатолий Черняев — и не называет его имя). Владимир Листов, занимавший этот пост с 5 ноября 1980-го по 1986 год, в свою очередь в мемуарах подтверждает полную зависимость советской химии от импортного оборудования и приводит многочисленные примеры того, как его ломали при эксплуатации[365].

Помимо сложных технологий, СССР начинал зависеть от Запада в вещах, казалось бы, «исконных» и «посконных». Так, советские солдаты в Афганистане бегали по горам в обуви, производимой на одном из четырех комплексов, закупленных в 1978 году у австрийской компании «Полиэр» по инициативе Минлегпрома СССР и Минобороны «для производства юфтовой обуви методом прямого литья сложных полиэфиров с последующей полимеризацией». Начальник подотдела кожевенно-обувной промышленности Госплана СССР (1979–1991) Владимир Орлов попытался организовать в СССР производство исходного сырья для подобной обуви, чтобы сэкономить на закупках его у немецкой компании «Байер». В итоге оказалось, что это невозможно: нужные сложные полиэфиры в СССР Минхимпромом не производились, а республиканские власти в Киеве, где предполагалось развивать производство, не выразили интереса к участию в данном проекте[366].

Аналогичным образом производство унтов — особо теплой обуви для полярников, в первую очередь нефте- и газодобытчиков — резко упростилось и увеличилось в объеме в 1983 году после закупки специально сделанных для выполнения технологических операций с этим видом обуви станков компании из ФРГ, поставленных казанской фабрике-производителю[367].

По мере усложнения продукции машиностроения и радиоэлектроники, увеличения числа используемых для производства каждого нового образца продукции элементов и технологий руководство страны осознавало, что создать завод и освоить на нем производство каждого нового типа деталей, сплавов, кабелей, микросхем, тканей, пленок, пластмасс, масел, присадок, добавок, прочих элементов, необходимых для изготовления сложного устройства, невозможно. Не говоря уж о том, что из-за системы затягивания любого строительства в СССР введенный завод начинал производить продукцию, устаревшую на 10–15–20 лет, и крайне сложно перестраивался для производства модернизированных версий.

В результате новаторские крупные производства в СССР конца 1960-х — 1970-х годов — автомобильные заводы ВАЗ и КамАЗ — создавались не только путем закупки технологий на Западе и с приглашением инженеров из западных стран (впервые с 1930-х годов), но и административными усилиями всего аппарата власти в стране[368].

На Камском автозаводе было поставлено оборудование на миллиарды, со всего мира. Уникальные линии, просто уникальное оборудование. Нашего, кроме воронежского прессового оборудования, не было — все было иностранное,

— рассказывает о предприятии инструктор Отдела машиностроения Владимир Марьин, курировавший стройку и даже месяц проработавший там кем-то вроде исполняющего обязанности начальника строительства[369].

Однако эти производства все равно не могли удовлетворить потребности важнейших отраслей промышленности в современной технике. В результате со второй половины 1960-х годов стала очевидной тенденция — наиболее экспортно ориентированные отрасли советской добывающей экономики приобретали за рубежом не только сложные технологии (заводы), но и импортную конечную продукцию — автомобильную, строительную и тяжелую транспортную технику — за счет валютных квот Совета министров.

Так, например, по инициативе снизу при поддержке [министра цветной металлургии СССР Петра] Ломако и с одобрения лично А. Н. Косыгина были закуплены за рубежом для объединения «Северовостокзолото» мощные бульдозеры фирмы «Катерпиллер» для рыхления мерзлых «торфов», покрывающих полигоны добычи золота на приисках Колымы и Чукотки. По просьбе руководителей комбината «Печенганикель» были приобретены и впервые опробованы в отечественной практике 150-тонные американские автосамосвалы для работы на карьерах предприятия. Впоследствии эти машины наряду с отечественными 110-тонными работали на крупнейшем в отрасли карьере «Кальмакир» Акмалыкского горно-металлургического комбината. <…> Косыгин пробыл в Магадане четыре дня… успел слетать за 650 километров на прииск «Широкий», ознакомился там с работой тяжелых бульдозеров на мерзлых грунтах и скальных породах. Импортная техника была воспринята Председателем правительства с большим одобрением. Это дало Косыгину основание удовлетворить просьбу министра Ломако о закупке по импорту в 1974 году для объединения «Северовостокзолото» (а народно-хозяйственный план был сверстан)