Бессердечный - Мэри Бэлоу

В следующую секунду Дэниел Фроули уже лежал на полу. Его лицо было искажено гримасой боли. Он поднял руку, запоздало пытаясь прикрыть челюсть.

Люк, нахмурившись, разглядывал свои ободранные пальцы.

– Думаю, с этого момента вы будете держаться подальше от леди Дорис Кендрик? – сказал он тем же любезным тоном, что и несколько секунд раньше.

Художник ничего не ответил. Он молча лежал на полу до тех пор, пока Люк не ушел.

А потом Люк пошел к Дорис и попросил у матери позволения поговорить с ней наедине.

– Что ты сделал? – переспросила Дорис, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Запретил ему видеться с тобой, – ответил Люк.

– Вот как? – Она говорила тихо, но ее грудь тяжело вздымалась. – Вот как? И все потому, что он бедный художник и его отец не был джентльменом? Потому что он не достиг еще богатства и славы? Значит, я должна выйти замуж за человека с состоянием и положением в обществе, неважно, смогу ли я любить его и быть с ним счастлива? Так, Люк?

– Дорогая моя, – сказал Люк, холодно глядя на нее, – допусти хотя бы на минуту, что я опытнее и мудрее тебя и наша мать тоже. Поверь, что мы лучше знаем, кто может сделать тебя счастливой, а кто – нет. Дэниел Фроули не может.

Она продолжала тяжело дышать, глаза ее сверкали. Со скрытым вздохом Люк приготовился мириться с женской истерикой, чего обычно старался избегать любым путем. Люк не знал, как вести себя в таких ситуациях. Ведь женщинам было позволено кусаться, царапаться, размахивать кулаками и ругаться самыми ужасными словами, но стоило мужчине выругаться или ответить хотя бы легким шлепком – его называли убийцей. И весь мир – и женщины и мужчины – будут против него.

Но Дорис повела себя не так, как он ожидал. Ее глаза вдруг наполнились слезами.

– И ты тоже, Люк? – сказала она почти шепотом. – И ты тоже не можешь понять, что я личность со своими собственными чувствами и мечтами. Из-за того, что я дочь и сестра герцога, ты должен следить за тем, чтобы мой брак не затронул честь семьи? Мои чувства никого не волнуют. Вы распоряжаетесь моей жизнью, как будто я вещь, а не человек, который дышит, думает и чувствует.

Он немедленно осознал свою ошибку. Точнее, ошибки. Ему стоило поговорить с сестрой до того, как он навестит Фроули. Попытаться убедить ее в том, что эта связь не принесет ей длительного счастья. И этот разговор с ней надо было провести по-другому. Он пощадил ее чувства и не стал рассказывать о согласии – даже готовности – Фроули обменять ее на деньги. Но теперь уже было поздно. В любом случае теперь она не поверит ему, даже если он расскажет ей обо всем. Никогда раньше Люку не приходилось разговаривать с младшей сестрой как с человеком, который подчинен ему. Но сейчас то, что для него было ясно как день, было совсем неясно для нее.

– Разве Анна не поговорила с тобой? – спросила Дорис. Поговорила. Анна сказала ему, что Дорис влюблена со всей горячностью юности и что объект ее привязанности, видимо, не соответствует ей по положению в обществе. Но это настоящая привязанность, добавила она. Молодые люди могут заблуждаться в своих чувствах, но они не становятся от этого менее пылкими. И они точно так же могут чувствовать боль, как и взрослые – иногда даже сильнее. Она попросила его быть помягче с сестрой.

Люк не знал, что значит быть помягче. Он не думал, что должен быть мягким. Жизнь груба и преподносит жестокие уроки. Он выучил их и не стал от этого слабее.

– Мне жаль Анну, что она стала твоей женой, – очень тихо сказала Дорис. – Эшли тоже сказал так – самой Анне.

– Однажды ты поймешь, что я делаю это только тебе на благо, – ответил ей Люк.

– Интересно, верите ли вы сами этим словам? Как бы там ни было, я никогда в жизни не ожидала услышать от тебя такое. Только не от тебя, Люк.

– Ты должна пообещать мне, что больше не увидишься с Фроули.

– Или что? Что ты сделаешь со мной, если я откажусь, Люк? Или, если я нарушу это обещание, перекинешь меня через колено и выпорешь?

– Я не бросаюсь пустыми угрозами, Дорис. Я хочу, чтобы ты поняла, что очень пожалеешь, если ослушаешься меня.

– Значит, это не пустая угроза? – Она на мгновение опустила глаза, а потом опять вскинула их. – Что они сделали с тобой, Люк, в твоем Париже? Если ты снимешь свою рубашку, увижу ли я шрам на твоей груди, там, где они вынули твое сердце?

И она выбежала из комнаты, так и не пообещав исполнить его требование.

Люк вздохнул. Он снова подумал о том, как было бы хорошо, если бы Джордж не умер или оставил бы после себя наследника. Как хорошо было бы остаться в Париже, позволив его семье самой решать свои проблемы. Ои чувствовал бессильную злость на судьбу, которая навязала ему обязанности, к которым он не стремился. Он был счастлив в той жизни, которую сам для себя создал.

Но проходили недели, и стало казаться, что все уладилось. Мать верила, что Дорис подчинилась его приказу и не видится больше с Фроули. Дорис теперь никогда не смотрела ему прямо в глаза и вообще старалась не разговаривать с ним. Но она не выглядела как человек, который страдает от потерянной любви. Она танцевала на балах и кокетничала с мужчинами на приемах и концертах. У нее был большой круг поклонников, и многие из них могли бы составить хорошую партию.

Возможно, летом, еще до того как им нужно будет возвращаться домой, она влюбится в кого-нибудь. Она достаточно молода, чтобы суметь забыть. Хотя эта мысль невольно заставила Люка вспомнить о том, как тяжело ему самому было забыть. Это был год ада...

С каждым днем Люк понимал, что все меньше и меньше жалеет о своей женитьбе. Анна была интересным и остроумным собеседником, обворожительной и любезной спутницей на балах и приемах, а кроме того, страстной и отзывчивой любовницей. Иногда он любил ее днем, объясняя ей и себе, что хочет дать им возможность отдохнуть ночью. Она была смущена и несколько скована, когда это случилось в первый раз, не найдя ни темноты, ни одежды, которые скрыли бы ее. Но ему недолго пришлось уговаривать – больше руками, губами и собственным телом, нежели словами, – чтобы она поверяла в свою красоту и привлекательность.

И, как ни странно, даже в те ночи, когда они не занимались любовью, Люк спал в ее постели, как будто это была его собственная. Они не прикасались друг к другу, но ему нравилось слышать ее тихое дыхание и чувствовать тепло и запах ее тела. И он спал лучше, чем когда бы то ни было. Это стало еще одним приятным открытием его супружеской жизни.

Да, она доставляла ему наслаждение, и он не сомневался, что она тоже получает удовольствие. Удовольствие от их сексуальной и светской жизни. Они были участниками почти всех интересных событий этого сезона. И сами устраивали приемы. Они не раз приглашали своих знакомых на обед, а один раз устроили вечер с картами и танцами. И всегда Анна освещала эти приемы своим искрящимся весельем, как и на ее первом балу. Ею восхищались. Люк знал, что мужчины завидуют ему. Он поймал себя на том, что, когда они были в обществе, он смотрит на нее гораздо чаще, чем другие мужья на своих жен. Ему нравилось наблюдать за ней и знать, что она тоже смотрит на него. Он гадал, получает ли она такое же удовольствие от его внешности, как он – от ее.