Имя мне - Смерть (ЛП) - Холлоуэй Элизабет

Джон шипит сквозь зубы и трет грудь сжатым кулаком. Другой рукой тянется к телефону, но потом останавливается. Он недоверчиво смотрит на телефон, затем убирает руку обратно на колени.

— Почему он никому не звонит? — Я спрашиваю Аарона.

— Кто знает? — Аарон пожимает плечами. — Может быть, он думает, что у него несварение желудка и оно само пройдет.

Я хочу взять телефон и набрать 911 для него. Моя рука поднимается вперед, но Аарон останавливает, шлепая меня по ней.

— Это запрещено, Либби. Даже если бы ты могла позвонить, они бы не успели. Эту смерть невозможно изменить, — говорит он. — Все запланировано. Его время пришло. Мы должны отпустить его. Это наша работа.

— Господи! — Моя рука опускается на бок. — Ненавижу это!

— Давай это обсудим.

Я помню время, когда я называла Аарона сверхъестественным и всемогущим. Тогда он насмехался надо мной, но теперь, когда стоим перед Джоном — наблюдая, как он борется и как умирает — я понимаю, почему. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой беспомощной.

— И мы ничем не можем ему помочь? — спрашиваю я.

— Ну, мы можем сделать это.

Аарон кладет свободную руку на плечо Джона, и тот перестает потирать грудь кулаком и улыбается. Его плечи поникли, веки закрылись на половину, и он повалился на сиденье, словно пьяный.

— Что ты с ним сделал? — спрашиваю я.

— Просто расслабил. Ты должна помнить. Я сделал так с тобой в библиотеке. — Он улыбается мне через плечо. — Ты сказала мне никогда больше этого не делать.

Бегаю взглядом между Аароном и Джоном. Слюна стекает с нижней губы Джона и растекается по его испачканной в еде толстовке.

— Боже. Я ведь не выглядела так, правда?

— Нет. Я дал ему гораздо большую дозу, чем тебе.

Аарон делает шаг в сторону от Джона и толкает меня вперед. Ставит прямо перед полубессознательным человеком. Мои колени задевают его колени, и мое сердце колотится.

Не могу сдержать дрожь, когда Аарон кладет мою дрожащую руку на плечо Джона. Я коснулась умирающего человека. Мой желудок сжимается, и не могу сказать, от нервов ли это, или потому что напугана. Если бы Аарон не спас мне жизнь, я была бы на месте Джона. Аарон сделал бы тоже самое, чтобы успокоить меня перед смертью.

Аарон проводит следующие пару минут, чтобы научить меня, как расслабить кого-то с помощью прикосновения. Нелегкая задача для такого далекого от расслабленности человека, как я. Эта способность может пригодиться Аарону, но не думаю, что когда-нибудь использую ее я. Кажется неправильным связываться с кем-то подобным, независимо от того, умрут они или нет.

Я чувствую момент, когда Джон умирает. Тусклый свет его души вспыхивает на короткое мгновение, а затем уходит внутрь, к центру его тела. Его грудь перестает вздыматься, голова безвольно свисает. Его душа погружается во тьму.

Часы в моей голове показывают 18:27 вечера. Точно по расписанию.

— Все кончено, — говорит Аарон, потирая руки. — А теперь пора вмешаться нам.

— Что же мы теперь можем сделать? — Я задаю вопрос.

— Сначала мы поставим зеркало, прежде чем он нас увидит, — говорит Аарон. Отлично. Опять эти зеркальные штуки. Я одариваю его выражением: «какого черта», а он ухмыляется и продолжает. — Когда Джон посмотрит через зеркало, он не увидит нас. Лишь отражение того, кого хочет видеть на другой стороне. Мы не узнаем, с кем он встречается, пока он не назовет нас по имени, поэтому я постараюсь оставаться нейтральным.

— Снова фокусы? — Я хмурюсь. — Почему бы просто не быть честными с ним?

Аарон тяжело вздыхает и хмурится в ответ.

— Когда ты Жнец, ты можешь делать все, что захочешь. Но я думаю, что люди лучше реагируют на шок от того, что они мертвы, когда их приветствует кто-то, кого они знают и ожидают увидеть. Зеркало делает это за них. Делает все легче. — Он смотрит на обмякшее тело Джона на диване. — И бегунов от этого меньше.

— Бегуны?

— Душа, которая пытается убежать, как только я вытащу ее из тела. Бегуны, как правило, люди, которые удивлены, что они мертвы и не готовы уйти, как Мистер Джон Хилкрест. — Аарон наклоняет голову к Джону. — Я всегда ловлю их, но зачем тратить время на погоню за душой, когда можно использовать что-то простое, вроде зеркала, чтобы успокоить их?

В его словах есть смысл. Мне было интересно, почему Рози продолжала называть Аарона Брюсом, а меня Кейт в тот вечер. Теперь знаю. Аарон, должно быть, поставил перед нами зеркало.

— Я позволю тебе попробовать поставить свое собственное зеркало, — продолжает Аарон. — Но, если ты замешкаешься, мне придется вмешаться. Теперь, когда тело Джона мертво, у нас не так много времени на возню. Нам все еще нужно извлечь его душу, пока она не стала болезненной для него.

Аарон объясняет, как разместить зеркало, и после нескольких попыток думаю, что у меня получается, но нет никакого способа сказать наверняка. Единственный человек, на которого зеркало будет работать, — это человек, которого оно настроено отражать. Настоящее испытание начнется, когда я позволю Джону увидеть меня.

Но сначала нам нужно вытащить его из тела. Мое сердце и горло меняются местами. Сегодня утром Аарон сказал, что удаление души — самая опасная часть работы. Если это не будет сделано правильно, душа может уничтожится. Аарон сделал все так просто с Рози, но он делал это всегда. Я сомневаюсь, что смогу сделать это даже с половиной его помощи.

— Эта часть настолько важна и опасна, что думаю, сейчас я сделаю это сам, — говорит Аарон. Мои напряженные мышцы шеи и плеч мгновенно расслабляются. — Я расскажу тебе обо всем, что делаю, шаг за шагом, а ты сделаешь это в следующий раз. По рукам?

— С радостью! По рукам, — говорю с излишним энтузиазмом. Я разглаживаю рубашку и откашливаюсь. — Я имею в виду, что все будет хорошо.

Аарон скользит руками по рукам Джона, не двигая их, и коса мгновенно оживает. Из нее выходят искры и завитки дыма, которые обвиваются вокруг запястья Джона.

Аарон описывает каждую деталь удаления души, от того, как соединить косу с душой, до того, как отделить ее от тела. И когда юная душа Джона Хилкреста поднимается из его старого мертвого тела, Аарон говорит мне опустить щит невидимости, чтобы Джон мог посмотреть мне в глаза.

— Мам? — Джон не сводит с меня своего взгляда. Мое зеркало работает. Окей. Я могу это сделать.

Я медленно киваю, борясь с неуместной усмешкой.

— Что ты здесь делаешь? — Джон спрашивает меня. — Ты умерла. Я во сне? Что происходит?

Я сжимаю подол рубашки и прикусываю нижнюю губу. Я понятия не имею, что ему сказать. Каждое мое слово может заставить его бежать.

— У тебя был сердечный приступ, Джон. — Аарон отвечает, и я бросаю на него благодарный взгляд. — Теперь ты тоже мертв. Как и твоя мать.

— Дядя Марти? Это ты?

Аарон ничего не подтверждает и не отрицает. Он просто стоит, весь такой жуткий, глядя на Джона, засунув руки в карманы. Неудивительно, что у Аарона были бегуны. Он должен поработать над своими навыками общения с людьми.

— Верно, Джон, — говорю я. — Ты мертв, но это не так уж плохо. Это значит, что теперь ты можешь быть с нами. Навсегда. — Я похлопываю Джона по ледяной, светящейся руке, как это сделала бы моя мама. Он улыбается, а потом я добавляю:

— Мы скучали по тебе.

Призрачные глаза Джона блестят от слез. Он раскрывает для меня свои объятия…

— Я так скучал по тебе, мама, — говорит он, и я делаю шаг назад. Это становится слишком странным для меня. Возможно, Аарон был прав с его сдержанным подходом.

— Ладно, Джон. — Аарон встает между нами, нарушая странный, фальшивый момент сына и матери. — Нам пора уходить. Нужно быть в кое-каком важном месте.

Я касаюсь запястья Аарона, чтобы Джон не услышал меня, когда задаю вопрос:

— На этот раз я с тобой?

— Конечно. — Аарон слегка улыбается мне. — А как еще ты узнаешь, где находятся врата?

Глава 19

Ранняя летняя жара обрушивается на нас, как потный борец сумо, когда мы выходим через парадную дверь кондиционированного фойе на дымящийся бетонный тротуар. Пот мгновенно стекает по моей верхней губе и подмышкам. Сейчас даже жарче, чем было утром на мосту Прыгунов.