Имя мне - Смерть (ЛП) - Холлоуэй Элизабет

Пытаюсь снова, но на этот раз спрашиваю вслух.

— Как тебя зовут? — Мой скрипучий, напряженный голос пугает. Говорю так, будто я ранена или больна каким-то обезьяньим гриппом. Изображение человека мерцает, а затем исчезает до красных цифр на табло часов. Я пытаюсь сфокусироваться и вернуть этого человека, но не могу.

У меня такое чувство, словно пробежала пять миль, и не могу отдышаться. Опускаюсь на землю и обхватываю руками колени, пыхтя и отдуваясь, как будто у меня приступ астмы. Аарон садится на корточки рядом со мной и кладет руку мне на плечо.

— Его зовут Джон Хилкрест. — Его пальцы медленно массируют мою шею, успокаивая. Волна легкой дрожи пробегает по позвоночнику. — Не волнуйся. Со временем будет легче. И с большей практикой, когда будешь с косой, сможешь подключаться к ним без всяких проблем.

— Правда? — Я хихикаю, но мой смех звучит слабо. — Что-то сомневаюсь.

— Я не… Закрой глаза снова, — говорит он, и на этот раз делаю это без колебаний. — Ты чувствуешь этот рывок сейчас?

Что-то шевелится глубоко в моей груди, но это не сердце. Дело не только в нем. Оно пульсирует и тянет, как будто что-то живет внутри меня, пытаясь вырваться на свободу. Это боль, но не острая… Это боль. Тупая и тянущая. Как и говорил Аарон.

— Что это за чертовщина? — Мои веки открываются.

— Это и есть связь с Абаддон. — Он наклоняет голову и улыбается. Я рада, что ему весело. — Именно это делает коса. Она связывает тебя, так что появляется доступ к плану смерти. Это также дает тебе возможность подключиться к душам и удалить их из тел. И когда ты научишься это делать, то сможешь подключаться к любому человеку в городе, в любое время, и увидеть запланированную дату и время их смерти. И когда свет души начнет угасать, ты будешь знать, когда, как и где они умрут. — Аарон крутит кольцо вокруг большого пальца. — Жаль, что я не могу позволить тебе его надеть. Это чувство сильнее, когда ты носишь его, и это сделает обучение намного легче.

— Почему я не могу его надеть?

— Оно не снимется, пока я не буду знать, что ты готова.

Я дотрагиваюсь до серебряного кольца-косы. Мой палец скользит по ледяному металлу, хотя я чувствую теплую кожу Аарона по обе стороны от него.

— Так как давно ты обо мне знаешь? — спрашиваю я.

— О тебе? — Его глаза расширяются. — Это маленький городок, Либби. Я знаю о тебе уже давно.

— Я имею в виду, как долго ты знал о моей смерти?

Он смотрит вниз, перекатывая шнурки между пальцами. Его волосы падают вперед, частично закрывая лицо. Все, что я вижу — мягкие изгибы его губ. Я делаю мысленный снимок и откладываю его на потом, когда у меня под рукой будет альбом для рисования.

— Я знал подробности твоей смерти в течение месяца.

— Если ты знал обо мне все, почему не поговорил со мной раньше? — спрашиваю я. — Потому что ты напугал меня, если честно

— Правда? — Он смотрит на меня, застигая врасплох с беспокойством в глазах. — Мне очень жаль. Я не могу ни с кем разговаривать до тех пор, пока не пройдет двадцать четыре часа до их запланированной смерти. Я пытался поговорить с тобой в тот вечер на выставке, но твоя мама помешала. А потом у меня окоченели ноги. — Он пожимает плечами и снова смотрит на свои шнурки. — Я собирался позволить тебе погибнуть в аварии в четверг. Я не решился просить тебя снова взяться за работу, пока не пришел забрать твою душу. И к тому времени у меня уже не было времени объясниться. Я старался не выглядеть сумасшедшим.

— И ты думал, что если выскочишь из ниоткуда и будешь следовать за мной, как ползучая тварь, то покажешься менее сумасшедшим? — Я толкаю его локтем в колено, и он смеется — настоящим смехом, без скрытой грусти. Это мило.

— Я же сказал, что пытался. — Он хихикает, и на его щеках появляются ямочки. — Думаю, это не сработало.

— О, это сработало, все хорошо, — говорю, сдерживая смешок. — Я не думала, что ты псих, скорее, сумасшедший преследователь.

— Я думал, что сказал тебе, — он игриво наклоняется ко мне, и я отклоняюсь в сторону. — Я не сумасшедший.

— Кто бы говорил! — Я изо всех сил толкаю его в плечо обеими руками. Он наклоняется и падает на бок в траву с мелодраматическим фырканьем и стоном.

— Почему ты постоянно бьешь меня? — Он перекатывается на спину. Ухмыляясь, парень закидывает руки за голову, и его футболка задирается на несколько дюймов, открывая кусочек голого тела. Темно-розовые морщинистые линии пересекают кожу, перемежаясь маленькими круглыми отметинами.

Шрамы.

— Что с тобой случилось? — Я протягиваю руку, чтобы поднять его футболку, но прежде, чем успеваю это сделать, он крепко хватает меня за запястье и отталкивает.

— Ничего. — Он натягивает футболку на живот и быстро садится.

— Неправда. — Я снова задираю его футболку, но он отступает.

— Слушай, я бы предпочел не говорить об этом, ладно? — Аарон скрестил руки на груди, словно защищаясь. — Это не имеет значения.

— Наоборот. Кто-то причинил тебе вред, Аарон. — Я подхожу ближе и нежно обнимаю его за запястье. — Пожалуйста, просто дай посмотреть.

Когда он ничего не говорит, я осторожно убираю его руку с талии, затем вторую. Он смотрит, как я подцепляю подол его рубашки кончиками пальцев. Выражение его лица непроницаемо, смесь паники и принятия, когда я поднимаю ткань.

Шрамы покрывают всю его грудь и живот. Каждый дюйм кожи, который вижу под его рубашкой, изрезан жесткими морщинистыми линиями. Некоторые из них обернуты вокруг его спины, а некоторые из маленьких, круглых формируют узоры, как следы укусов. От чего-то действительно чертовски большого.

— О Боже, что с тобой случилось? — повторяю я приглушенным голосом. — Похоже, динозавр проживал и выплюнула тебя как жевательную игрушку.

Мои пальцы дрожат, когда провожу по длинному и уродливому шраму, пересекающему его ребра, все дальше и дальше и заканчивающемуся где-то в самом низу. Когда мои пальцы достигают части шрама чуть ниже его пупка, Аарон хватает меня за запястье. Я смотрю в его полные боли глаза. Мы стоим лицом к лицу и так близко, что я чувствую тепло, исходящее от его кожи.

Внезапно я чувствую свое тело лучше, чем когда-либо в жизни. Каждое нервное окончание, каждая пора и волосяной фолликул. Наши лица придвигаются ближе, и я вдыхаю тот же воздух, что и он. Страх и боль исчезают, и его глаза наполняются напряженностью и тоской.

Волна покалывания пробегает по моей коже, когда он отпускает мое запястье и скользит кончиками пальцев по моей руке. Он слегка касается ими моей ключицы, а затем берет за подбородок и поднимает мое лицо вверх. Его большой палец нежно убирает волосы с моих губ.

Я закрываю глаза и концентрируюсь. На этот раз мне не станет плохо. Я готова к этому. Я хочу этого. Живот скручивает, но это не неприятный, вызывающий рвоту позыв, который был раньше. Это волнение. И тревога. Но в основном волнение.

Это не похоже на поцелуй с Кайлом. Поцелуй Кайла был странным, и я прервала его на прикосновении губ. Но ждать, когда Аарон поцелует меня — совсем другое. Мне немного неловко — в основном потому, что боюсь все испортить — но я не чувствую себя странно. И знаю, когда это произойдет, когда наши губы наконец соприкоснутся, я не остановлюсь.

Но они не касаются друг друга. Вместо этого его лоб на мгновение прижимается к моему, а затем он вздыхает и отстраняется. Я открываю один глаз, потом другой.

Аарон наблюдает за мной с той же напряженностью в глазах, что и раньше, но тоска исчезла. На ее месте появляется едва заметная хмурость.

— Прости меня, Аарон. Что бы ни случилось с тобой, это не… я имею в виду, мне не нужно знать. Ты в порядке?

Он моргает несколько раз и качает головой.

— Да. — Он мягко отталкивает меня и садится. — Тебе не за что извиняться. Ты ничего не сделала. Если кому и нужно просить прощения, то мне. Не знаю, что на меня тогда нашло. Это было уже слишком.

— Нет. Все нормально. Правда. — Я дотрагиваюсь до его руки, боясь, что он может отстраниться, но не делает этого.