Петербургский рыцарь - Жаклин Монсиньи

— Это утерянное искусство, — удивился Адриан.

— Да, но для вас, воспитанных мною первоклассными фехтовальщиками, — продолжал Федор, горделиво выпячивая грудь, — это всего лишь детская игра. Отныне вы будете непобедимы. Внимательно смотрите на меня и возьмите в руки кинжалы, что висят у вас на поясе.

Молодые люди послушно подчинились.

— Вашей шпагой вы делаете «вызовы» и «уклонения», как направо, так и налево, чтобы заставить противника сделать выпад. Если у вас работает левая рука, вы парируете «высокий» или «низкий» захват. В тот момент, когда противник раскрывается, обманутый вашим «вызовом», который он считает большой ошибкой с вашей стороны и пытается дотянуться до вашей головы, вместо того, чтобы отвечать «скольжением», которое, как он ожидает, будет направлено ему прямо в сердце, вы «группируетесь», вот так, и погружаете шпагу и кинжал ему в шею, чуть ниже затылка.

И Федор, соединив слово и дело, взметнул клинки над опущенной головой Флориса. Молодые люди были восхищены.

— Невероятно, — воскликнул Адриан, — а как изящно!

— Нет, барин, очень даже вероятно, а главное, действенно.

— Ты прав, повторим. Теперь никто не сможет победить нас. Ах, Петрушка! Спасибо за эти шпаги, и спасибо тебе, Федор, за то, что ты передал нам столь ценный секрет, — воскликнул Флорис, счастливый совершенным открытием и уже позабывший свои тревоги.

Молодые люди встали в позицию и на этот раз устремились друг на друга. Было что-то невероятное, фантасмагорическое в этом спектакле, разыгравшемся в свете факела, рукой Федора вознесенного почти к самому потолку и отбрасывающего свой неверный свет на раскрытые сундуки, полные золотых монет с профилем великого царя.

— Внимание, Адриан, «высокий» захват, я «ухожу», «низкий» захват, делай выпад, Флорис… я парирую «скольжением» и раскрываюсь, «группировка».

— Ты убит, Адриан — воскликнул Флорис, с оглушительным ревом кидаясь к брату; вероятно, подобный клич издают тореадоры, когда ударом в затылок им удается убить разъяренного быка.

— Счастье Дня, они похитили Золотое Слово.

От этого выкрика Ли Кана Флорис и Адриан мгновенно остановились. Они были так поглощены своим турниром, что не услышали, как китаец спустился в подземелье. Федор поспешил ему навстречу:

— Ты поставил статую на место?

Маленький китаец утвердительно закивал головой и, пока молодые люди засыпали его вопросами, медленно переводил дух.

— Что ты сказал, Ли Кан, кто похитил маркиза? Ты знаешь, где он сейчас?

Отбросив назад свою косу, китаец сделал знак, что будет говорить.

— Ли Кан Юн преследовал Грозную Гиену, она не видела Ли Кана, потому что в груди его билось сердце красного дракона, и тело его сливалось с голыми ветвями деревьев. Гиена направилась к заброшенной часовне, что стоит посреди леса.

— Ах! Там у меня и было назначено свидание с ней, — начал было Флорис, но, смутившись под суровым взором брата, быстро умолк. Не обращая внимания на реплику молодого человека, китаец продолжил в том приподнятом тоне, в котором он обычно говорил, когда был доволен.

— Ли Кан Юн привязал вдали свою лошадь и пополз по снегу, как тибетский леопард.

Флорис и Адриан питали слишком большое уважение к верному слуге, чтобы перебивать его, однако они просто изнывали от нетерпения. Федор же, не будучи столь почтительным, рявкнул своим зычным голосом:

— Короче, старина, что случилось?

— Так вот, Острый Клинок, — оскорбленным тоном продолжил китаец, — я добрался до основания колокольни, забрался на растущее рядом дерево, чьи ветви упирались прямо в стены часовни, а оттуда — на стену колокольни, с трудом цепляясь за неровности колонн. Добравшись доверху, я спрятался в колокол и приложил глаз к отверстию, в которое прежде была просунута веревка. Грозная Гиена только что вошла, и ее тотчас же окружили человек двенадцать. Со своего возвышения я видел далеко, и я увидел их коней, а также сани, укрытые в небольшой ложбине на западе. Она обратилась к предводителю, чье лицо было скрыто широкополой шляпой, однако я узнал его голос, это был Пересохший Язык.

— Ага, значит, герр Граубен протрезвился, — не сдержал усмешки Флорис.

— Да, Майский Цветок, похоже на то. Он спросил у Грозной Гиены: «Они приедут оба, фройлен Юлия? Я жажду отомстить, особенно юнцу. Если бы мне удалось скрестить шпагу с этим змеенышем, я бы, прежде чем убить, заставил его поизвиваться на ее кончике. А потом настанет очередь его братца». Она ответила: «Самонадеянный хвастун, вас провели как ребенка; где же была тогда ваша шпага? А теперь вы считаете, что я приведу их вам под своей амазонкой? У меня не меньше поводов для мести. Я околдовала юного дурака…» Флорис закашлялся, но Ли Кан невозмутимо продолжал: «Надеюсь, что он сейчас прибежит, и, как знать, быть может, его проклятый брат уже сломал себе шею».

— Что за очаровательное создание, — сквозь зубы процедил Адриан.

— «А пока скажите мне, нет ли известий от Германа и Бузова?», — произнес Ли Кан, мастерски подражая голосу заговорщиков. — «Да, фройлен Юлия, они успешно добрались до Шлиссельбурга, куда и доставили царевну вместе с Лестоком. Ваш план был превосходен, гарнизон крепости уверен, что охраняет буйнопомешанную, захотевшую убить дочь царя. Ха-ха-ха! Ну и повеселимся мы», — внезапно хохотнул Пересохший Язык. «Ждите моих приказаний. Скоро мы прикончим ее вместе с ее любимым доктором, — продолжала Грозная Гиена. — А теперь ваша задача схватить молодого идиота, как только тот ступит на порог, и увести его вниз. Здесь гораздо надежнее, чем в Петропавловской крепости, где солдаты гарнизона не любят регентшу. У нас будет французский заложник, и тогда мы сможем диктовать наши условия их напомаженному послу».

— И в эту минуту, Счастье Дня, я к величайшему своему несчастью услышал голос Золотого Слова, говорившему своему достойному кучеру, которого мы вытащили из воды: «Останови сани, Клеман, пойдем войдем в часовню, здесь мы будем в большей безопасности, чем на охоте».

Я хотел закричать, чтобы предупредить его, но было поздно. Едва Золотое Слово коснулся двери часовни, как по мановению руки Грозной Гиены наемные убийцы бросились на обоих мужчин и крепко связали. Я услышал, как Золотое Слово успел выкрикнуть: «Берегитесь, мерзавцы, его величество узнает об этом», но ему тут же заткнули кляпом рот. Пересохший Язык казался испуганным, он говорил: «Подумайте, фройлен, а что скажет на это регентша? Вряд ли возможно безнаказанно похитить посла». Гиена усмехнулась: «Регентша! Ха-ха! Здесь распоряжаюсь я! Сам дьявол помогает нам. Увезите их в Шлиссельбург, здесь их наверняка станут искать, а так скажут, что волки… загрызли посла и его кучера. Ах, Граубен, когда мы окончательно победим, я непременно сделаю вас генералиссимусом». — «Будем ли мы ждать того, другого?» — «Нет, быстрей уезжайте, брат спас его, значит, наша месть им откладывается. Как только они будут в моей власти, я выдам их вам, Граубен, и вы сделаете с ними все, что пожелаете. Я возвращаюсь в усадьбу, а оттуда еду в Зимний дворец, к толстухе Анне. Не забывайте сообщать мне, что у вас новенького…»