Алекто. Сокровище морганов (СИ) - Жюльетт Сапфо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алекто поднесла свечу. Это была небольшая картина, нарисованная на доске, по краям подточенной древесным жучком. Изображённые на ней молодые мужчина и женщина выглядели счастливыми, влюблёнными друг в друга и какими-то невероятно лёгкими, почти воздушными. Как будто кисть художника запечатлела их в момент перехода из земного мира в некий потусторонний – неявный и неразгаданный, окутанный тайнами и древними сказаниями, полный магии и первозданных чар. Лица влюблённых были прекрасными и бледными, как лунный свет. Или – как подводный сумрак, озарённый тонким и острым, ослепляющим лучом солнца.
Алекто охватил душевный трепет, а её сердце внезапно пронзила бесконечная, нестерпимая печаль.
- Вы заметили? – раздался взволнованный голос Обера. – Мадемуазель Алекто, у женщины на картине ваш браслет.
- Что?!
Алекто посмотрела на левую руку белокурой красавицы, которую она положила на грудь своего возлюбленного. И в самом деле, на тонком нежном запястье молодой женщины она увидела браслет. Точно такой же, какой носила она сама – с того дня, как его на её руку надела Радегунда!
Алекто была потрясена. У неё даже закружилась голова и пересохло в горле.
Девушка не успела прийти в себя, а её ждало ещё одно ошеломляющее открытие.
На картине, в правом нижнем углу, было аккуратно, изумрудно-зелёными чернилами выведено два имени: Алафред и... Аталия.
Глава 22
Алекто сидела на своей кровати, закутавшись в покрывало, и неотрывно смотрела на картину, на которой была изображена влюблённая пара. С той минуты, как она увидела её, девушка уже не могла думать ни о чём ином: все её мысли, все её чувства были поглощены таинственными образами влюблённых. И более всего – загадкой Аталии.
Как случилось, что Аталия де Лармор, утонувшая в возрасте двенадцати лет, на картине неизвестного художника была представлена молодой женщиной? Может быть, это была другая Аталия из рода де Лармор, жившая раньше той, которая приходилась сестрой Вальдульфу и Харибальду? Если всё так и было, то легко объяснялось внешнее сходство той Аталии, которую Алекто видела в своём сне, и этой, с картины...
Перед тем, как водрузить находку в углу своей комнаты, Алекто тщательно осмотрела её со всех сторон, надеясь отыскать имя художника и год, когда он написал свою картину. Но, увы, мастер кисти и красок пожелал остаться неизвестным, и теперь Алекто лишь гадала, к какому году (или столетию?) относилась его картина. Был ещё один вопрос, который волновал Алекто: не об этой ли картине упоминала перед своей смертью Мартина? Если принять утвердительный ответ, то – опять-таки! – возникал новый вопрос.Чтовдова пекаря хотела сказать Алекто?К чемупривлечь её внимание? Или:о чёмпредупредить?
Алекто яростно потёрла пальцами виски, пытаясь взбодриться и вспомнить слова Мартины.
«Онинастаивали...онихотели...ониговорили...»Кто эти таинственныеони? По словам Мартины,онихотели, чтобы Алекто узнала правду... О чём эта правда?
Об этом и многом другом размышляла Алекто всю оставшуюся ночь, созерцая картину, освещённую свечами, и чувствуя, что в ней заключено некое послание. Если бы только она могла разгадать его!..
Алекто взглянула на браслет: он странно поблескивал в полутьме комнаты. Она подумала о необыкновенных сновидениях, посещавших её с тех пор, как это дорогое украшение досталось ей в подарок. Лишь один сон – тот, в котором ей явился призрак утонувшей Агнес и который приснился до встречи с Радегундой, – можно было как-то объяснить. К примеру, пережитым испугом от увиденного на скалах или тревогой за судьбу девушки, ставшей жертвой жестокого убийцы... Остальные же... Как Алекто ни старалась, не могла разгадать ни того, что привиделось ей в башне маяка, ни того, почему образ Аталии превратился в чудовище, ни того, как она сама оказалась в колодце маркграфского замка и затем в темнице, где заточили Обера.
Загадочный браслет Радегунды словно жил своей жизнью; в нём была некая сила: он будто поддерживал своего владельца в страстном желании добиться чего-то, достичь какой-то цели. Или защищал его... Как же случилось, что на руке Аталии был такой же браслет? Был ли браслет Радегунды тем же украшением, что некогда принадлежало Аталии? Как он оказался у Радегунды и почему она отдала его Алекто?
Алекто устала: слишком много странных событий произошло за последние несколько дней, а сегодня она сама едва не стала жертвой неуловимого убийцы. Голова у неё склонялась на грудь, веки тяжелели, глаза слипались, но каждый раз, когда она усилием воли открывала их, её взгляд упирался в картину.
А потом она вдруг оказалась под водой. Был яркий тёплый день; море было спокойно, и солнце, проникая сквозь поверхность воды, ласкало кожу даже на глубине и освещало заросли посидонии на белом песке. Цвет песка подчёркивал мрачную серость скал, почти отвесно уходивших к невидимому дну. В поразительно прозрачной голубой воде плавали рыбы разной величины и окраски – им не было счёта.
Алекто играла с ними, пытаясь догнать шустрые серебристые стайки, пока не ощутила, что подводное течение подхватило её и стало уносить в открытое море. Теперь она двигалась то вперёд, то назад, почти ничего не видя. Ей пришлось грести одной рукой, выставив другую вперёд, чтобы не удариться обо что-нибудь. Она нырнула, ощутив внизу тёплое течение, и её рука коснулась лежащих на дне камней. Продолжая плыть, Алекто увидела очертания грота. Её неудержимо влекло к этой подводной пещере, из глубины которой исходило мерцающее зеленоватое свечение. Там, внутри этого каменного исполина, что-то двигалось, приближаясь к Алекто. И в то же мгновение, когда она услышала уже знакомый призыв о помощи: «Алекто, сюда! Скорее! Освободи меня!», перед её глазами возникла уродливая морда чудовища – точно такого, в какое обернулась Аталия, когда явилась ей в первом сновидении. Алекто охватил панический страх – и она закричала...
Алекто проснулась на рассвете, но не сразу поняла, что сидит в своей кровати. Она никак не могла сообразить, откуда шёл крик. Потом стало ясно, что кричала она сама. В этот момент она помнила всё, что видела во сне. Сновидение было таким явным и произвело на неё столь сильное впечатление, что она уже не могла забыть его. А ощущение страха и паники было таким настоящим, что она воспринимала сновидение как короткие мгновения ужаса.
При этом она заметила, что браслет жёг ей кожу, а золото сияло так, словно плавилось, превращаясь в обтекавшую её запястье золотую массу. Ей захотелось снять браслет, подбежать к окну и, распахнув его, глотнуть
