Дикое племя - Октавия Батлер

— Всего лишь доставила тебе удовольствие. Ты говорил мне, как хорошо я умею ублажать тебя. — Теперь она вновь подняла голову и взглянула на него. — Однажды я была замужем за человеком, имевшим семерых жен. Когда он женился на мне, он не ходил уже так часто к другим, как прежде.

Постепенно его выражение недоверия переросло в изумление. Он подошел поближе к ней, держа в руках серьги, и начал продевать их в маленькие отверстия в мочках ее ушей.

— Однажды, — побормотал он, озабоченный чем-то своим, — мы преобразимся оба. Я стану женщиной и попытаюсь узнать, каковы твои таланты как мужчины.

— Нет! — Она даже отскочила от него, и тут же закричала от неожиданной боли и удивления, когда это непроизвольное движение привело к тому, что он поранил ее ухо. Она моментально сняла боль и залечила случайную рану. — Мы не будем делать ничего подобного!

Он снисходительно улыбнулся, глядя на нее, поднял серьгу и продел в мочку ее уха.

— Доро, мы не будем делать этого!

— Хорошо, — сказал он как можно мягче. — Это было всего лишь предположение. Я думал, ты обрадуешься ему.

— Нет!

Он пожал плечами.

— Это было бы омерзительно, — прошептала она. — Отвратительно.

— Хорошо, — повторил он свое согласие.

Она взглянула на него, чтобы узнать, продолжает ли он все еще улыбаться, и увидела, что так оно и было. Ей хотелось понять, чем была вызвана такая реакция с ее стороны. Она очень хорошо знала, что могла стать настоящим мужчиной, но сможет ли это странное существо на самом деле стать женщиной? А что если?.. Нет!

— Я покажу одежду Исааку, — очень холодно сказала она.

Он кивнул.

— Иди. — А улыбка так и не сходила с его лица.

Она увидела это в глазах Исаака, когда остановилась перед ним в этих незнакомых ей прежде одеждах. Нечто в его взгляде предупредило о новой поджидающей ее мерзости. Молодой человек был открытым, и она очень легко могла принять его в качестве неродного сына. Но Энинву, к сожалению, была уверена, что он мечтал о совсем других отношениях. В менее ограниченном пространстве она должна была бы избегать его. Однако на корабле все были на виду друг у друга, было много свободного времени, и она с удовольствием принимала его компанию. Доро не так уж часто уделял ей внимание, а рабы, многие из которых уже познакомились с ее силой, избегали ее. Все они, включая Окойю и Аденкву, относились к ней с большим показным уважением, но всячески старались с нею не встречаться. Сыновьям Доро было запрещено общаться с ней, а проводить время с другими членами экипажа ей было «не по чину». Она была женой Доро, и на борту у нее было очень немного обязанностей. Ей не приходилось ни готовить, ни мыть, ни чистить. У нее не было ребенка, за которым требовался бы уход. Здесь не было базаров, где можно было бы встречаться с разными людьми, общаться с торговцами. За свою многолетнюю жизнь после стольких замужеств она очень хорошо научилась торговаться. Все, что вырастало на ее огороде, изготовленные ею гончарные изделия и другая утварь были неизменно хорошего качества. Домашний скот и птица всегда были ухоженными и откормленными.

А здесь не было ничего. Не было даже болезней, которые требовалось бы лечить, не говоря уже о том, что не было и богов, к которым следовало бы обращаться с просьбами. И рабы, и экипаж были на удивление здоровы. Она не нашла никаких болезней — кроме, пожалуй, одной, которую Доро почему-то называл морской и которой страдали в основном рабы. Поэтому, чтобы избежать скуки, Энинву разделяла общество Исаака. Но теперь она видела, что пора остановиться. Было нехорошо так мучить мальчика. Хотя ей было приятно, что он видел ее красоту даже сейчас, когда на ней было одето столько тесных вещей. Она почему-то опасалась, что для любого человека, кроме Доро, она будет выглядеть смешно и нелепо.

— Спасибо тебе за эти вещи, — сказала она тихо, стараясь говорить по-английски.

— Они делают тебя еще красивее, — сказал он.

— Но я чувствую себя как заключенный, мне тесно в них.

— Ты привыкнешь к этому. Теперь ты должна стать настоящей дамой.

Энинву некоторое время обдумывала сказанное, затем спросила, нахмурившись:

— Настоящей дамой? А кем же я была прежде?

Исаак покраснел.

— Я хотел сказать, что ты выглядишь так, как положено даме из Нью-Йорка.

Его замешательство подсказало ей, что сказал он на самом деле что-то не то и не так. Пожалуй, в его словах было что-то оскорбительное. Сначала ей показалось, что она просто не поняла его английский, но теперь она видела, что поняла все очень правильно.

— Так скажи мне, Исаак, кем я была прежде, — настаивала она. — И объясни мне слово «цивилизация», которое ты уже произносил. Что это означает — цивилизация?

Он вздохнул и некоторое время стоял, уставившись на главную мачту, затем посмотрел на нее.

— Прежде, Энинву, ты была всего лишь матерью не-сосчитать-скольких-детей, ты была священником для своего народа, по своему знатной и уважаемой женщиной в своем городе. Но для людей, которые здесь живут, ты всего лишь свирепый дикарь, почти животное, когда они видят тебя в твоих старых одеждах. Цивилизация — это способ существования свободных людей. Дикость — способ, которым живут чужеземцы. — Он попробовал улыбнуться. — Ты же почти хамелеон, Энинву, ты знаешь, о чем я говорю.

— Да. — Она не улыбнулась в ответ. — Разве могут несколько клочков материи сделать меня «настоящей дамой» на земле, где большинство живущих — белые, а большая часть из черных — рабы.

— В Витли это возможно! Я смог это сделать! — быстро сказал он. — Я и белый, я и черный, я и индеец, но я живу там без каких-либо проблем.

— Но ведь ты выглядишь, как «настоящий мужчина».

Он вздрогнул.

— Я не похож на тебя, — сказал он. — Я не могу исправить тот облик, которым меня наделила природа.

— Не можешь, — согласилась она.

— Но в любом случае, это неважно. Витли — это «американская» деревня Доро. Он свозит туда всех людей, которых не следует оставлять в их бедных семьях. Там все смешаны и перемешаны много раз. Никому и в голову не придет беспокоиться о том, кто и как выглядит. Они ведь никогда не знают, кого Доро может привести им для скрещивания, и как могут выглядеть их собственные дети.

Энинву позволила себе немного отвлечься.

— Так значит, люди там даже женятся только по его приказу? — спросила она. — Никто не пытается противиться ему?

Исаак долго и серьезно смотрел на нее.

— Родившиеся в диких племенах иногда сопротивляются, — сказал Исаак очень тихо. — Но он всегда побеждает. Всегда.