Дикое племя - Октавия Батлер

— Но он смог бы убежать.

— Возможно. Но не исключено, что при этом ему пришлось бы убить несколько человек. И что тогда? — Доро взял в руки юбку.

— И это беспокоит тебя, когда ты сам так легко совершаешь убийства?

— Я беспокоюсь о своих людях, — ответил он. — Всякое обвинение в колдовстве из-за такого незначительного случая, из-за глупой выходки одного человека, ударяет по многим. Ведь мы все колдуны в глазах обычных людей, и я, пожалуй, единственный колдун, которого они не смогут убить. А кроме того, я беспокоюсь о своем сыне. Мне бы не хотелось, чтобы Исаак хоть чем-то запятнал себя в собственных глазах и в глазах других людей. Я очень хорошо знаю его. Он похож на тебя. Он может убить, но потом будет переживать по этому поводу, мучаясь от стыда.

Она улыбнулась и взяла его за руку.

— Это молодость толкает его на безрассудные поступки. На самом деле он очень хороший. Он дает мне надежду, что наши с тобой дети будут не хуже.

— Он уже не ребенок, — сказал Доро. — Ему двадцать пять лет. Так что думай о нем как о мужчине.

Она только пожала плечами.

— Для меня он всего лишь мальчик. А для тебя мы оба, и он, и я, являемся детьми. Я вижу, как ты наблюдаешь за нами, словно всезнающий отец.

Доро улыбнулся, как бы соглашаясь с ней. — Так забирай свою одежду и переодевайся.

Она сорвала с себя старую одежду, продолжая с отвращением смотреть на новую.

— Приучай свое тело к этим вещам, — сказал он, помогая ей одеваться. — Я достаточно часто был женщиной, чтобы знать, сколь неудобными могут быть женские одежды. Эти хоть, по крайней мере, голладские, так что не будут так сильно стягивать тело, как английские.

— Что значит «голландские»?

— Это такие же люди, как и англичане. Их языки отличаются друг от друга.

— Это белые люди?

— О, разумеется. Просто это другая национальность, другое племя. Если бы я собирался стать женщиной, то предпочел бы стать датчанкой. Так или иначе, мне еще придется это испытать.

Она взглянула на его высокое черное мужское тело.

— Трудно представить, глядя на тебя, что ты можешь стать женщиной.

Он пожал плечами.

— Для меня было бы не менее трудно представить тебя мужчиной, если бы я сам этого не видел.

— Но… — Она покачала головой. — Ты скорее всего был бы плохой женщиной, как бы ты не выглядел. Мне бы не хотелось видеть тебя в женском облике.

— Однако тебе придется это увидеть рано или поздно. Дай я покажу тебе, как это застегивается.

Сейчас можно было почти забыть о том, что перед ней не женщина. Он осторожно и с тщательностью помог ей надеть все эти удушающие предметы. Затем отступил на шаг, чтобы бросить критический взгляд со стороны на произошедшие перемены, и в конце концов заметил, что у Исаака неплохой глаз. Одежда пришлась почти впору. Энинву подозревала, что Исаак использовал нечто большее, чем глаза, чтобы выяснить размеры ее тела. Он часто поднимал ее, и даже подбрасывал в воздух, не касаясь руками. Но кто знает, что он мог измерить и запомнить благодаря своим способностям? Она почувствовала, как загорелось ее лицо. Вот именно — кто это знает? Она решила, что не будет позволять мальчику использовать свои способности по отношению к ней столь свободно.

Доро срезал часть ее волос, а оставшиеся расчесал деревянным гребнем, купленным наверняка где-нибудь неподалеку от ее земли. Она видела у Доро еще один, каким обычно пользовались белые. Он был меньшего размера и сделан из кости. При мысли о том, что Доро расчесывает ей волосы, она хихикнула, как маленькая девочка.

— Может быть, ты сможешь и заплести их вместо меня? — спросила она. — Мне кажется, что ты вполне можешь с этим справиться.

— Конечно же могу, — сказал Доро. Он сжал ее лицо своими ладонями и оглядел, поворачивая ее голову под разными углами. — Но я не буду, — решил он. — Ты выглядишь гораздо лучше, когда они распущены и причесаны именно таким образом. Я когда-то жил среди островного племени, женщины которого поступали с волосами именно таким образом. — На минуту он замешкался. — А что ты делаешь со своими волосами, когда меняешь внешность? Ты их тоже меняешь?

— Нет, я просто втягиваю их внутрь. Ведь разные существа имеют разную фактуру волос. Я поглощаю свои волосы, ногти и другие части, которыми не пользуюсь в преображенном виде, а потом снова воссоздаю их. Ты же видел, как вырастают мои волосы.

— Но я не знаю, отращиваешь ли ты их снова, или это были… те же самые волосы. — Он протянул ей маленькое зеркало. — Вот, взгляни-ка на себя.

Она взяла его с нетерпением и внутренним трепетом. Когда он первый раз показал его, Энинву очень захотелось иметь точно такое же стекло. Он пообещал ей купить.

Теперь она увидела, что он обрезал и зачесал ее волосы так, что они напоминали воздушное черное облако, покрывшее ее голову.

— Все-таки было бы лучше заплести их, — сказала она. — Женщина в годах, как мне кажется, должна их заплетать.

— В следующий раз, — сказал он, глядя на пару небольших золотых украшений. — Или Исаак не видел твоих ушей, или он подумал, что тебе не составит труда проделать в них маленькие отверстия, чтобы подвесить вот эти серьги. Ты можешь это сделать?

Она взглянула на серьги, на маленькие крючки, которыми, как предполагалось, они должны прикрепляться к ее ушам. Однажды ей уже доводилось носить ожерелье из золота и небольших драгоценных камней. Это была ее единственная любимая вещь. Теперь ей понравились эти серьги.

— Покажи, где должны быть эти отверстия, — сказала она.

Он приложил каждое из украшений к нужному месту и в изумлении отдернул руки.

— В чем дело? — с не меньшим удивлением спросила она.

— Ни в чем. Просто я… я подумал о том, что никогда не дотрагивался до тебя в момент превращений. Текстура твоей кожи… она сильно изменяется.

— А разве не изменяется текстура глины, когда та мягкая и когда засыхает?

— …Да.

Она только рассмеялась.

— А дотронься до меня теперь. Это странное ощущение уже исчезло.

Он нерешительно подчинился ее просьбе и, казалось, был удовлетворен, что на этот раз его ощущения были более привычными.

— Это было не неприятно, — сказал он. — Просто неожиданно.

— Но на самом деле ощущения были необычными, — сказала она. Отвернулась в сторону, чтобы не встречаться с ним взглядом, и улыбнулась.

— Но ведь это было. Я никогда… — Он остановился на полуслове, стараясь понять выражение ее лица. — Что ты хочешь этим сказать, женщина? Что ты сделала?

Она вновь рассмеялась.

— Всего лишь доставила тебе удовольствие. Ты говорил мне, как хорошо я умею ублажать тебя. — Теперь она вновь подняла голову и взглянула на него. — Однажды я была замужем за человеком, имевшим семерых жен. Когда он женился на мне, он не ходил уже так часто к другим, как прежде.