Пенальти - Альберт Кантоф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Карло не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться в том, что в зале ресторана появился Ла Мориньер. Все было продумано: мэр сидел лицом ко входу, и, таким образом, внезапное появление претендента на пост Пьера Малитрана заставило бы его первым заговорить о подлинной цели этой встречи. Авола рассмеялся.
— Когда любят, то все прощают, не так ли, месье депутат? Вильгранд обворожил меня…
Бывший страховой агент появился в поле зрения обоих.
— … И когда есть друзья… — Он показал на пришедшего гостя. — Я думаю, вы знакомы с Жан-Батистом…
Пока двое мужчин обменивались рукопожатием, он сказал несколько слов повару в белом колпаке, который обходил столики, чтобы выслушивать привычные комплименты.
— Ваши блюда достойны высшей похвалы…
Затем он вернулся к причинам своего приезда.
— Поскольку я верю в большое будущее клуба при условии, если к руководству придут новые люди, то решил, по просьбе нашего дорогого Ла Мориньера, внести и свою лепту в это дело.
Луи Жомгард выбрал, понюхав, сигару, протянутую ему в ящичке официанткой.
— Это означает, иными словами, что вы можете внести свою лепту в другое дело, если структуры клуба не будут отвечать вашим представлениям о том, какими им следует быть?
Авола колебался, поднеся к носу предложенную ему «Монтекристо № 1» и остановившись затем на более легкой «Эпикур».
— Возможно, и так.
Присевший к столу Ла Мориньер сделал в сторону официантки жест, показывающий, что он не курит, и вмешался в разговор, в то время как его собеседники старательно отрезали кончики гаванских сигар, прежде чем их зажечь.
— Поговорим откровенно, месье мэр-депутат. Без внешней финансовой поддержки наша спортивная ассоциация не сможет удержаться в первых рядах. И, если придется продать часть команды, чтобы покрыть долги, можно предсказать ее скольжение вниз в самый короткий срок.
Окутанный клубами дыма, местный избранник, казалось, размышлял.
— Не сомневаюсь… Не сомневаюсь… — Он вытянул руку с сигарой в сторону того, кто выдал такой пессимистический прогноз. — А почему я должен верить, что вы действительно тот человек, который может исправить эту катастрофическую ситуацию?
Ла Мориньер выложил карты на стол.
— Потому что лишь я пользуюсь доверием той финансовой группы, которую представляет мой друг Карло.
Авола постарался сгладить углы.
— У меня была возможность судить о способностях Жан-Батиста до его ухода на пенсию, когда он занимался страховыми договорами. Но, очевидно, месье мэр-депутат, если бы положение не было столь критическим и не требовались срочные меры, я никогда не позволил бы себе настаивать на таком выборе.
Жомгард откинулся на спинку стула. Он хорошо знал, что у него нет выбора. Осторожные расспросы среда членов руководящего комитета показали, что большинство из них, опасаясь прекращения клубом платежей по своим обязательствам, склонялось к решению отдать свой голос Ла Мориньеру, если только тот объяснит происхождение средств неизвестных вкладчиков. Обращение за помощью к банкам, где и так уже были взяты краткосрочные ссуды, или значительное увеличение муниципальных субсидий клубу, способное привести к росту местных налогов, в период кризиса были исключены. И он вынужден был если не доверить этим господам, то, по крайней мере, предоставить им свободу действий. Его смущал явный сговор между ними, хотя он не понимал тайных пружин.
Хорошенькая официантка принесла кофе с маленькими горькими шоколадками. Бархатный взгляд Карло стало совсем дружеским.
— Вы позволите мне называть вас Луи? — И, не дожидаясь ответа, сказал: — Не ищите никаких скрытых причин в нашем стремлении начать своего рода процедуру публичной продажи клуба. Некоторые друзья и я сам давно уже стремились разнообразить свои активы за счет профессионального спорта, который является источником значительной добавленной стоимости…
Он ловко пускал в ход полуправду, прикрываясь ссылками на свободное предпринимательство.
— Мы деловые люди — и этим все сказано. Мой друг обратился ко мне в удачный момент. Это говорит о том, что у него хороший нюх. Немаловажное качество для руководителя, которому необходимо подбирать сотрудников, искать игроков, рискуя при этом миллиардами сантимов. Но я не буду настаивать, если вы откажетесь поддержать нас, увидев иной, более устраивающий вас вариант, или если вы возражаете против проникновения иностранного капитала во французский футбол. Хотя в наше время, когда хотят объединить и построить новую Европу… Во всяком случае, я сохраню самые лучшие впечатления о превосходном обеде в вашем обществе.
Хотя и прикрытый любезными фразами, ультиматум прозвучал недвусмысленно. Мэр-депутат не был этим шокирован. Он сам не раз действовал подобным образом, добиваясь принятия нужных решений. И, кроме того, не было ничего предосудительного в переговорах с импресарио, представительства которого открыты на всех самых знаменитых улицах мира. Разумеется, Ла Мориньер был не тем человеком, который им нужен. До сих пор Жомгард относился к нему, скорее, как к костюму от Кардена, набитому ватой. Но каждый может ошибаться в людях. Чтобы затеять одному такую операцию, требовалась незаурядная ловкость. Почему же тогда не проверить способности этого деятеля, которого до сих пор ни в чем нельзя было упрекнуть — может, только в некоторых политических взглядах? Но разве крайне правые не становятся все более респектабельными во Франции? Зачем же тогда слыть большим роялистом, чем сам король? Не говоря уж о том, что успешное спасение футбольного клуба с его десятками тысяч активных и пассивных болельщиков, обеспеченное этой встречей, могло бы пойти на пользу его кандидатуре во время будущих предвыборных баталий. Он сказал напоследок:
— Прекрасно, господа. Мэрия не наложит своего вето. Но при одном условии: гарантировать, что средства, предназначенные поддержать клуб на плаву, реально существуют… — Он постарался перещеголять в любезности Аволу. — Я не ставлю под сомнение ваше слово… Вы разрешите мне называть вас «мой дорогой Карло»? — И, по примеру импресарио, продолжал, не дожидаясь ответа: — Итак, мой дорогой Карло, поскольку речь идет о бизнесе, я полагаю, вы не сочтете неуместным мое пожелание, чтобы все совершалось по правилам?
Мэр взглянул краешком глаза на свои часы, говоря себе, что Рошан не должен опоздать. Ла Мориньер, охваченный внезапным беспокойством, повернулся к итальянцу, который, улыбнувшись, достал бумажник из крокодиловой кожи.
— Я могу сейчас же выполнить ваше пожелание, мой дорогой Луи.
Жомгард волновался, не видя спортивного журналиста. Наступил удобный момент: импресарио достал из кармашка бумажника чек, развернул и положил на белую скатерть.
— Как вы можете убедиться, речь идет о денежном документе, удостоверенном должным образом «Чейз Манхэттен Бэнк».
Мэр-депутат опустил взгляд на прямоугольный листок бумаги. На нем были напечатаны цифры: двадцать пять миллионов долларов. Сумма, с лихвой покрывающая дефицит футбольного клуба. Немного театральным жестом Жомгард поправил на носу очки, словно желая лишний раз удостовериться в размере означенной суммы. Авола слишком поздно понял значение этой демонстративной позы, несмотря на порывистое движение Ла Мориньера, попытавшегося предупредить его…
За его спиной с легким треском блеснула фотовспышка.
Маневр итальянца обернулся в какой-то степени против него самого. Посадив Луи Жомгарда лицом к входу, чтобы поразить его неожиданным появлением Ла Мориньера, он не мог предвидеть, что мэр-депутат может сыграть с ним такую же шутку, только наоборот. Не успел он убрать чек с «шапкой» «Чейз Манхэттен Бэнк» со стола, как последовала вторая короткая вспышка.
Авола обернулся и увидел красивую молодую женщину. Она поднесла к глазам один из двух аппаратов, висящих на шее, и снова нажала на спуск, чтобы запечатлеть эту «семейную сцену», в то время как Франсуа подошел к столу, чтобы пожать руку депутату и претенденту на пост Пьера Малитрана. Придя в себя, Карло убрал в бумажник кусочек бумаги ценой в миллиарды сантимов. Он сделал вид, что озабочен лишь одним: чтобы чек на такую сумму не валялся на скатерти. Народный избранник представил пришедших:
— Франсуа Рошан, журналист «Курье дю Миди» и репортер журнала «Баллон д'ор». Один из наших лучших специалистов во футболу, дорогой Карло. Я бы посоветовал прислушиваться к его мнению.
Обращаясь к Рошану, он продолжал:
— Может быть, вы не знаете великого Карло Аволу, Франсуа… Один из королей Бродвея. Он не только предлагает Вильгранду — первому во Франции — некоторые из своих знаменитых шоу, но еще хочет выступить в роли спасителя нашего бедного клуба, который так нуждается в помощи.
Франсуа должен был признать, что образ добродетельного капиталиста, который спешит на бирже помочь предприятию, атакованному бессовестными хищниками, вполне шел этому горячему итальянцу, чей взгляд остановился на его спутнице — взгляд мужчины, знающею толк в женщинах и при любых обстоятельствах уделяющего им внимание. Рошан представил ее: