Безжалостные парни (ЛП) - Станич К.М.

— Что всё это значит? — спрашиваю я, когда Спенсер подводит меня к краю стеклянного ограждения, и мой желудок опасно переворачивается. О Боже. Мы ведь на верхнем этаже, не так ли? После короткого приступа тошноты я делаю шаг вперёд и обхватываю руками металлические перила, которые венчают стеклянные панели. Город вокруг нас живёт, дышит и сверкает. Я была в Нью-Йорке всего один раз, и мне определённо не довелось увидеть его ночью с крыши пентхауса.

— Подготовительная школа в Северо-Йорке — это местный центр мудачья, — сообщает Тобиас, подходя ко мне с другой стороны. — Просто не обращай на них внимания. Они лишь хотят изгнать нас обратно в Бриджпорт. — Он вздрагивает, когда я делаю глоток своего напитка, а затем замечает моё озадаченное выражение лица. — Это как, э-э, Хантингтон-парк для Лос-Анджелеса.

— Ясно. — Я стою там мгновение, а затем поворачиваюсь обратно к городу. — Мы на Манхэттене, да?

— Конечно, — отвечает Черч, устроившись в углу, его длинное тело прижато к стеклу именно таким образом, что, я думаю, если бы кто-то захотел, они могли бы столкнуть его прямо через край. Но его это ничуть не беспокоит. — А куда ещё нам было идти?

Я закатываю глаза, а затем делаю ещё один глоток напитка, уставившись на коктейль с причудливой маленькой веточкой мяты и большим круглым кубиком льда. Ни за что на свете близнецы не смогли бы его сделать.

— Бармен, — шепчет Мика, появляясь с другой стороны от меня. Он протискивается между мной и Спенсером, и я вижу, как Спенсер сильно хмурится. Он от этого не в восторге.

— Бармен, который не беспокоится о том, чтобы обслуживать несовершеннолетних детей, да? — спрашиваю я, а потом осушаю весь бокал и ухмыляюсь. — Весело.

— Давайте выпьем по рюмочке и выпьем за Юджина. Он умер за правое дело.

— Неужели? — спрашивает Спенсер Мику, и они обмениваются взглядами.

— Он умер, чтобы тебе не пришлось этого делать, — отвечает Мика, пожимая плечами, а затем уходит с Тобиасом, и они возвращаются с новой порцией напитков. Мы все поднимаем их в знак уважения. — За Юджина, — говорит Мика.

— За Юджина, — повторяем мы все, а затем переливаем чуть-чуть через край, прежде чем выпить их. Спенсер достаёт свою заначку с травкой и раскуривает маленькую стеклянную трубку.

— Разве тебе не положено сначала курить, а потом пить? — спрашиваю я, вспоминая вечеринку в честь Дня Святого Валентина, где мы со Спенсером танцевали, а он не знал, что это была я, как в каком-нибудь дурацком эпизоде с Золушкой.

— Только если ты не хочешь, чтобы алкоголь повысил содержание ТГК в… — Спенсер останавливается, чтобы посмотреть на меня, по-настоящему посмотреть. Его бирюзовые глаза расширяются, и часть той боли, которую я видела в коридоре в тот день, выходит наружу. — Ты. Ты… ты та твоя кузина.

— Что за чушь ты несёшь? — спрашивает Рейнджер, переводя взгляд между мной и Спенсером, а мигающие огни от дискобола отражаются на голубых прядях его волос. У него такая ни на кого не похожая внешность, с чёрными тоннелями в ушах и подведёнными глазами, татуировкой, которую я вижу у него на груди теперь, когда его рубашка частично расстёгнута. Но, честно говоря, он выглядит наименее счастливым от того, что находится здесь.

— Кузина, с которой я танцевал на вечеринке у Эверли. Ты… Шарлотта, да, блядь. — Спенсер проводит пальцами по волосам, а затем передаёт трубку Тобиасу, как будто он серьёзно передумал её курить. — Ты была прямо перед моим грёбаным лицом, ия не заметил этого.

— Вот почему я спрашивала, действительно ли ты хочешь курить это после того, как столько выпил, — уклоняюсь я, и Спенсер бросает на меня взгляд, как будто он одновременно зол и пристыжен. — Кстати, моего дедушку на самом деле зовут Чарли. Некоторые из моих тетушёк называют меня Чарли…

— Это безумие, — шепчет Спенсер, проводя ладонями по лицу и затем останавливаясь. Он опускает руки по швам, а затем резко выдыхает. — Я чувствую, что так и не смог по-настоящему разозлиться на вас, ребята, потому что вы все были так расстроены. Но я имею в виду, что всё ещё злюсь. И я снова и снова прокручивал в голове фрагмент того разговора, который у нас был. — Он поджимает свои горячие губы и прищуривает глаза. — Объясните мне про поддельный член.

Близнецы смеются, а Мика расплывается в широкой улыбке.

— Мы подарили Шарлотте имитатор пениса, похожий на тот, который геи засовывают в штаны, чтобы казаться больше.

— Или тот, что иногда используют трансгендерные парни.

— Понятно, — говорит Спенсер, хватая ещё один напиток с проходящего мимо подноса. Я уже упоминала, что вокруг ходят официанты с подносами с едой и напитками? Как будто это какое-то вполне оправданное дерьмо, не похожее ни на одну вечеринку, на которой я когда-либо была раньше. Полагаю, представители высшего света в Нью-Йорке поступают немного по-другому. Я привыкла к холодильникам, полным газировки и пива, лучшей травке в стране по очень низкой цене и песчаным пляжам, освещенным лунным светом и кострами. — Так вот за что я ухватился, да?

— Ты схватил это? — хором спрашивают близнецы, обмениваясь взглядами, а затем снова поворачиваются к нам. Следующим говорит Мика, в то время как Тобиас поджимает губы. — И это сработало? Ты поверил, что он реальный? Видишь, я же говорил тебе, что у него были хорошие отзывы.

— Так вы двое были, типа, увлечены друг другом ещё до того, как ты узнал её секрет? — спрашивает Тобиас, сильно хмурясь в нашу сторону, зелёные глаза темнеют от разочарования.

— А ты был? — парирует Спенсер, вздёргивая подбородок. — Ну, ты знаешь, я имею в виду после того, как ты узнал её секрет, поскольку ты знал об этом несколько месяцев.

— Хватит! — кричу я, и, к счастью, музыка слишком громкая, чтобы кто-нибудь, кроме завсегдатаев закрытых вечеринок, мог нас услышать. — Я ненавижу, что вы, парни, были близки, а теперь ссоритесь из-за меня.

— Мы ссоримся, потому что они врали мне, — рычит Спенсер, в его голосе слышится обида.

— Мы ссоримся, потому что нам обоим нравится Шарлотта, — шепчет Тобиас в ответ, и, клянусь, настроение меняется. «Дыра, пожалуйста, услышь мой зов и откройся подо мной, чтобы я могла умереть с миром». Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. — И под обоими я подразумеваю Мику и себя.

Мика выдыхает, когда я открываю глаза, а затем пожимает плечами, почти извиняющимся тоном, когда смотрит на меня.

— Ты создала симпатичную картинку на капоте моего «Ламбо», — говорит он, и Спенсер сильно хмурится. — Но мой лучший друг чуть не умер. Прости, но я не могу ссориться с ним из-за девушки, даже такой хорошенькой, как ты, Чак.

— Вам действительно нравится Шарлотта? — спрашивает Спенсер с таким видом, словно он тоже с радостью согласился бы нырнуть в прорубь. Он откидывает голову назад и проводит руками по лицу. — Чёрт возьми.

— Разве меньше трёх часов назад я не отчитывал вас, ребята, за это дерьмо? — Рейнджер огрызается, раздувая ноздри. Он суёт по бокалу в руки Спенсеру и Тобиасу. — Оставьте это. Это не ваш чёртов выбор.

— Я просто хочу, чтобы Шарлотта знала, что она мне нравится, — говорит Тобиас, проводя рукой по своим колючим оранжево-рыжим волосам на затылке. Он выглядит почти… застенчивым.

— Мы должны провести соревнование, — говорит Черч, появляясь с… ну, чем-то, отдалённо напоминающим кофе, в руках. Вероятно, ирландский кофе или что-нибудь ещё с добавлением алкоголя. — Как мы всегда делаем, когда у нас возникают разногласия между членами Студенческого совета.

— Соревнование? — спрашиваю я, приподнимая бровь. — Эм, например, за мою руку и сердце? Мы просто встречаемся.

— Просто? — Спенсер вздрагивает, глядя на меня. — Нет никакого просто. Ночью ты была со мной в той постели, в той ванной. У нас безумная химия. Ты ведь знаешь, что напряжение между нами ненормально, верно? Я никогда ни к кому в своей жизни не испытывал таких сильных чувств.

Мой рот дёргается, но близнецы обмениваются взглядами, а затем пожимают плечами.