Млечный Путь, 2012 №02 - Журнал «Млечный Путь»

Я рассказал об этом Леньке и показал снимки. Он тоже задумался. Спросить напрямую старика мы не решались — ага, сейчас сознается он в том, что прилетел с далекой планеты, чтобы за нами наблюдать. Но в гости к нему ходить мы не перестали и от халвы не отказывались.

Помню, к нам приехала из Чернобыля тетка, старшая сестра отца. Это после шараги было, помню точно, я уже на практике работал, а Улан заканчивал десятый класс. Отец как раз вернулся из командировки, и мы вместе ездили встречать тетю на вокзал. Она была грузной бабой с добродушным лицом и все рассказывала, какая у них там хорошая жизнь. Тетя Варя привезла несколько баулов с гостинцами и мне подарки, и матери, и отцу. Даже и Леньке кое-что перепало. Она жила у нас около месяца, перезнакомилась со всеми соседями, а от дяди Васи была вообще без ума — настолько ей понравился этот обаятельный дедок. Но однажды после разговора с ним на лавочке она пришла домой задумчивая. Долго молчала, а потом вдруг ни с того ни с сего разревелась и стала собираться домой. Сколько отец не расспрашивал ее, она ничего толком не сказала, просто заметила, что срочно надо продавать дом и переезжать на новое место. Когда отец сообщил ей, что через полгода мы собираемся приехать к ним в гости, она побледнела и ответила, что лучше через годик, когда они обоснуются на новом месте. Ни я, ни отец ни черта не поняли. Мы проводили тетю Варю до вокзала, посадили ее в вагон, и она уехала. Три месяца спустя от нее пришло письмо из Саратовской области — она переехала и звала нас погостить следующим летом, обещала и яблочек, и малинки, и в баньке попариться. В общем, тетка была довольна жизнью, хотя я так и не понял причину ее срочного переезда.

Причина исхода стала ясна несколько позднее. Некоторое время спустя произошла страшная авария на чернобыльской АЭС. Отец особого значения этому случаю не придал — не аварии, конечно, а стремительному переезду сестры, — а вот я задумался. И стал вспоминать все наши разговоры с дядей Васей. Особенно ярко блеснуло в голове о Нострадамусе. Уж не предсказал ли старик катастрофу в Чернобыле? А может быть, он ее… вспомнил?

Не говоря ничего Улану, я пошел к дяде Васе и напрямую его об этом спросил.

— Я просто предположил, что это могло произойти, — ответил он. — И смог ее в этом убедить.

Я успокоился. Но сомнения все же были. Почему же он тогда не предполагал взрыв атомной подводной лодки, там ведь тоже подобное могло случиться.

— Если бы твоя тетка служила мичманом на подлодке, я сказал бы ей то же самое.

Тут я успокоился окончательно. После шараги, поработав месяца три, я пошел в армию. Улан тоже. Он загремел в Афган и подорвался там на мине. Обиднее всего было то, что до дембеля оставалось всего ничего. Мне дали отпуск, чтобы я смог с ним проститься. Гроб был запаянный, и я не видел лица Улана. А было ли оно? Может быть, там и не Улан вовсе, а с мира по нитке — я слышал, что часто даже нельзя определить, кто именно в этих ящиках — куски мяса складывают в беспорядке. На похоронах присутствовал офицер той части, в которой служил Улан. Говорят, что они всегда бывают на похоронах, чтобы родные не вздумали вскрыть цинк. Один знакомый сержант говорил, что внутри эти ящики больше не на гробы похожи, а на консервные банки с тушенкой. Мать Улана, похоже, повредилась рассудком, она что-то кричала и хотела спрыгнуть в могилу, когда стали засыпать. Ее удержали, хотя надо ли было это делать? Ее увезли в дурку сразу после похорон.

Дядя Вася тоже был с нами. Ему так же было на вид лет семьдесят. Он молчал, и только когда я стал с ним рядом, то услышал, как он шепчет:

— Ну откуда же я мог это знать!

Вечером после похорон я зашел к старику. Мы молча выпили водки, и после некоторого молчания он сказал.

— Наступают тяжелые времена. Ты не собираешься оставаться в армии?

Я пожал плечами.

— Не надо, — сказал дядя Вася. — Лучше иди куда-нибудь на завод работать.

— Почему? — не понял я. — Война, наверно, скоро закончится. Я слышал, что вроде бы собираются выводить войска.

— Будут другие войны, — дядя Вася пристально на меня посмотрел. — На Кавказе например. В Таджикистане.

— О Таджикистане я ничего не слышал. А на Кавказе вроде бы спокойно, если вы о тех беспорядках, что там творились недавно.

— Нет, это была не война, а так, репетиция. Война на Кавказе будет долгая и страшная. И вообще, СССР скоро развалится на куски. Да что там СССР… — дядя Вася замолчал.

— Раз вы умеете предсказывать или там, помнить будущее… Почему же Леньку не предупредили?

— Откуда же я мог знать? — сказал дядя Вася. — Человек может помнить только то, что знает. И знать только то, что помнит. Согласись, что даже если бы и знал Леньку несколько миллиардов лет назад (или вперед?), я бы его просто не запомнил.

Я тупо кивнул. Дядя Вася помолчал и добавил.

— А я ведь только на втором круге.

Не знаю, почему дядя Вася не рассказал мне всего. Может быть, просто пожалел. Отслужив в армии, я уехал в Москву и долгое время его не видел. Но через много лет мы с ним встретились. После Апокалипсиса, который никто не предсказывал. Даже майя ошиблись, и 2012 год мы пережили без особых потерь, если не считать локальных стихийных бедствий. Ни один человек не знал, что произойдет. А если бы и знал, то ничего не смог бы изменить.

Просто мы все разом перешли на следующий виток. За одну ночь от цивилизации не осталось ничего, кроме горстки напуганных людей. Земля снова была молодой, а мы, те, кто остался, пытались выжить. Нас было мало, и мы искали безопасное место. Мы, несколько человек, сумели пробиться к аэродрому и поднять в воздух вертолет. Те несколько часов, что мы летели в никуда, на планете творилось невесть что. Все рушилось, горело, взрывалось и проваливалось под землю. Несколько раз нам с трудом удавалось найти топливо. А когда мы добрались до океана, я понял, что нет уже ни Евразии, ни Африки, ни других, знакомых нам континентов. И даже Гондваны с Лавразией нет. Едва мы отлетели от берега на порядочное расстояние, как суша ухнула в воду. На остатках топлива мы добрались до острова, на котором нашли еще несколько таких же групп, спасавшихся от конца света. Конечно, дядя Вася был в их числе.

И только тогда я все понял. И теперь я знаю, что это за остров. Именно о нем поведает миру Платон много миллионов лет спустя. Возможно, даже на основе моих записей.

А дата… я не напишу здесь, когда все это произошло. Или произойдет? Незачем потомкам это знать.

Кирилл Луковкин

Лицо

Однажды В. почувствовал: что-то не так.

Это произошло в один из тех редких моментов, когда ему удалось отвлечься от нудной и утомительной работы, занимавшей почти все дневное время. Отложив бумаги, В. посмотрел в окно и задумался. Внутри его подтачивало смутное беспокойство, странноватое ощущение неправильности, несовершенства мира. Вот только в чем заключается неправильность, он понять не мог. И это еще больше усиливало его беспокойство. Когда причина ясна, с ней можно как-то бороться или осмыслить ее. Но когда она скрыта, завуалирована, это напоминает ловлю тумана в мешок — решительно непонятно, с какой стороны к ней следует подступиться. За окном все было вроде бы нормально: небо наверху, земля внизу, люди ходят на двух ногах, солнце круглое, а не квадратное.

Но что-то явно было не так.

В. решил пока отложить тревожные мысли и вернуться к повседневным занятиям, благоразумно рассудив, что чувство вернется. Он продолжал выполнять свои служебные обязанности, последовательность и распорядок которых оттачивал не один год работы в ведомстве, а именно: составлял отчеты, заключения, аналитические записки, резолюции, направлял запросы, писал протоколы, заключал договоры, сдавал документы в регистратуру и делал много чего еще, на что уходил почти весь рабочий день. В. относился к своей работе весьма добросовестно и считался одним из лучших, хотя выполнял ее без особого рвения.

Во время обеденного перерыва, покупая булку с вареньем, В. внезапно осознал, с чем связано его беспокойство. Поблагодарив продавца, он отошел в сторону и присел на скамейку. В. основательно закусил, подышал воздухом, пролистал газету. Затем уставился на набережную, прислушиваясь к себе. С каждой минутой он все отчетливее понимал, что же его так тревожит. А тревожил его продавец. В. казалось, будто он уже где-то раньше видел этого человека. Вернувшись к лавке, он обнаружил, что та закрылась на перерыв. Скоро обед закончился, и уже ему самому пришлось идти на службу.

Вторая половина дня оказалась загруженной, и из-за суеты В. позабыл наведаться в лавку вечером. Всю обратную дорогу домой он рассеянно наблюдал за зимним городом и пешеходами. В голове вертелась странная мысль. Правда, поймать ее было очень трудно; это напоминало факт из однажды прочтенной книги, о котором ты знаешь, но никак не можешь его вспомнить. Например, название страны или имя одного из персонажей.