Клоунада фиктивного брака - Сдобные Булочки

— М-да, Свёкла, дело совсем не айс.

— М?

— Твой язык совсем белый. Как мел. Ты ведь мел не жрала? То есть не кушала?

— Ты чего? Ая, ты ведь знаешь, что я бы обязательно поделилась с тобой.

— Да знаю я, непутёвая. — Рыжик ладошками растёрла подруге щёки и уши, губами, в поцелуе, проверил лоб. Горячий. — Надо подорожник приложить.

— Куда? — Фёкла похлопала покрасневшими, слезящимися глазами.

— К жопе! Ай-я, то есть к попе!

— Зачем?

— Да чтобы дурь из твоей баш… ар-р-р-р, головы вышибить! Вот захе… ар-р-р, зачем ты вчера окна намывала?

— Так они грязные были… — оправдывалась зеленоглазка.

— И что? Кому они нах… да, ёп, то есть за каким делом понадобятся? Куда смотреть? Что за окном, что в квартире — везде, одна, большая, жирная безнадёга! — выругавшись, Ая почувствовала себя значительно лучше. Помогла встать подруге и повела её наверх, в их относительно мирный, безопасный уголок.

На крыше они построили из старых досок домишко, если его так можно назвать. Сами же они величали его «Штаб двух умудрённых жизнью людей, чью дружбу не сдует ураганом невзгод, не смоет ливнем взросления, и не разрушит землетрясением лет».

Тащили наверх телевизор. Не новый и не слишком старый, как раз чтобы без последа улик загнать его перекупу, и питаться два месяца на вырученный эквивалент в денежной сумме. В основном на себя подъём груза взяла Ая, потому что Фёкла совсем плохо выглядела: испарина на лбу, явно повышенная температура и озноб, но все неприятности девушка стойко терпела, никак их не выражала. Ни стонов, ни охов, лишь зубы покрепче сжала.

Терпение, ловкость, смекалка — их речёвка на любое время суток. Сами себя воспитали, и не нет у них другой опоры кроме друг друга. Два одиноких атома, вращающихся в жиже сурового мира.

На взрослых надежды не было, и речь даже не о родителях, а об учителях, оставшихся в последней, одноэтажной, затрапезной школе. Подростки не ходили туда, они учились «на дому», потому что как такового образования им там не давали: учителям было глубоко наср… кхм, безразлично будущее воспитанников. Все в этом городишке-призраке заняты своими заботами: что поесть сварить/муж пьёт/муж бьёт/ зарплату опять задерживают/ порвались последние капроновые колготки/бабка выше этажом, похоже, отжила своё и смердит в запертой квартире, кого вызвать, чтобы дверь взломали и вынесли уже наконец-то тело…

* * *

Ночь. Улица. Разбитые фонари. Стонет ветер, однако в убежище подруг задувать не смеет.

Одиноко горит лампа в настольном ночнике. Одиноко мечется в бреду Свёкла. Резко вздрагивает всем телом и просыпается. Мокрое полотенце, которое Ая положила ей во сне на лоб, валялось крысиным комочком в углу домика.

Бумажка растёрла лицо загрубевшими ладошками, осмотрелась — Аи нет. Вышла облегчиться? Странно. Обычно она будит и предупреждает, что выйдет проветриться.

Зеленоглазая встала, покачиваясь, решила спуститься к подъездной площадке. Там, наверное, и сидит сейчас её рыжая бестия.

На скамье никого не оказалось.

Ночной, густой, молочный туман обволакивал всё вокруг. Верхние этажи дома не видны, рассмотреть удавалось только скамью, три этажа, фонарь вдалеке и кусок старого футбольного поля: жёлтая, засохшая трава клонилась к земле.

Куда же она запропастилась?

На «сделки» девушки всегда ходили вместе, так почему же сейчас Фёкла мнётся в тумане совсем одна? Уйти обратно в укрытие и ждать там или… Конечно же «или». Если Аи здесь нет, значит, рыжик ушла искать неприятности. Где неприятности там Ая, где Ая, там Свёкла.

Бумажка вернулась в подъезд, взяла обрезок трубы и пошла искать свою лошадку.

Лошадка нашлась довольно быстро: просто зайди вглубь тумана и иди на шум возни. Как Фёкла и предполагала: Ая участвовала в потасовке с беспризорниками. Явный численный перевес на стороне врагов, но и рыжик не в проигрыше: рост и сила наполняли её уверенностью в победе.

Болеющая немного постояла в сторонке наблюдая. Всё шло как нельзя лучше, пока один из противников не достал нож. Тут Бумажка не стала ждать у моря погоды, влезла в драку, наградив ударом трубой по хребтине парня, который явно захотел нарушить негласное правило уличных боёв — никакого остро колющего оружия.

Ая недовольно посмотрела на горящую в температуре подругу. Свёкла взгляд проигнорировала, и драка пошла веселее. В чём причина заварушки, зеленоглазой не интересно, но раз на её рыжика лезут с ножом, то надо вправить мозги некоторым индивидам.

Обычно девушки выходили сухими из подобных боёв, но в эту ночь чаша фортуны разбилась, превращая удачу в туман, а туман в преимущество врага. Нападавшие всё прибывали. Побитые сменялись здоровыми и бодрыми. Кашель и озноб подтачивали силы Фёклы, да и Ая не киборг, вечно стоять и драться она не может.

Бумажку неожиданно повело головокружение. В момент слабости кто-то успел приложить её чем-то твёрдым по низу живота. Адская боль сложила Свёклу пополам. Коленные чашечки столкнулись с асфальтом, рот в немом крике всасывал влажный воздух. Что-то горячее и липкое испачкало прижатые к животу пальцы — кровь. На бите гвозди?

Зеленоглазка посмотрела на Аю. Та была не в лучшем состоянии: трое на одну та ещё задача. Рыжик, расправившись с противниками, подбежала к подруге. Остальные враги пока собирались в кучку, их тени висели в тумане.

— Дело дрянь, Свёкла. Встать можешь? — Ая насильно подняла на ноги коллегу по несчастью. Из тумана к ним медленно, как жадные дикие волки, подбиралась свежая порция озлобленных сверстников.

— Что нам делать?

— Бежать. Беги и позови взрослых. Кого-нибудь адекватного. — Ая держала подругу за предплечья до боли, смотрела в глаза, внушая верность своих суждений.

— Я не брошу тебя. — Грустное личико вмиг стало ещё печальнее.

— Мы умрём, ты понимаешь это? Нас порешают. Я бегаю как черепаха. Надежда только на тебя и твои длинные ноги. Смекаешь?

— Я не могу так посту… — Ая злобно рыкнула — замена мату, толкнула Бумажку в сторону жилых домов и придала ускорение поджопником.

— Беги, тощая жопа! Сейчас же! А иначе! Ух, не зли меня, засранка!

Фёкла улыбнулась напоследок, крикнула: «Ты только не умирай!», и побежала. Побежала, пока враги не очухались. Побежала, несмотря на адскую боль в животе. От скорости побега сейчас зависели их жизни.

* * *

— А дальше что произошло? Они спаслись? — Денис даже перестал жевать поджаренную на костре сосиску, увлёкшись рассказом Аделхеит.

— Да. Можно сказать и так. Девушка добежала до будки дежулных полицейских. Всех повязали. Бегуна отвезли в соседний голод в больницу. Её внутленние детолодные олганы постладали. После опелации она стала стелильной. Служба опеки и попечительства нашли её лодственника, дедушку,