Грусть улыбается искренне - Александра Яки

— Витька, — вдруг неожиданно трепетно изрекла она. — Я очень рада тебя видеть. И кажется… — она сделала шажок назад. — Да ничего. Возвращайся в отделение.

— Подожди, Инга, — растерянный, он рвался что-то добавить, что-то важное, но все слова, как нарочно, вылетели из головы. — Не будешь плакать? — только выговорил парень и тут же понял, что хотел сказать вовсе не это, но было уже поздно.

— Я не плачу, — на удивление, она действительно отозвалась спокойно. — Думал, я плакса? Из-за того случая на последнем этаже перед твоим отъездом? Сама не знаю, почему я тогда так. Хотя сейчас, кажется, уже знаю. Но это неважно. Иди спать.

— Спокойной ночи, маленькая.

Он смотрел на неё и пытался сам себя уговорить уйти. Не хотелось. Она это видела. Конечно, она всё видела и понимала. Взявшись тонкой перевязанной ручкой за штатив, Инга взглянула на парня умоляюще.

— Иди, — повторила она, вдруг неожиданно вздрогнув и зажмурив глаза на вдохе. Ей было больно. Больно дышать.

Теперь Виктор нисколько в этом не сомневался. В стене самообладания девочки появилась брешь и выдала её слабость. На ум пришёл только один вопрос: за что? Парню тоже стало больно. Видеть это и не иметь возможности помочь!

Точно отдубашенный, расстроенный и сбитый с толку всем происходящим Витька вернулся в родное отделение и, наплевав на то, что скоро отбой, вошёл в игровую с твёрдым намерением отвлечься и посмотреть телевизор. За время его отсутствия в комнатушку привезли ещё один новый мягкий диван, пушистую ковровую дорожку, на которой теперь лежали раскиданные кубики и части от игрушечного паровоза.

Вместо застиранных больничных шторок повесили оригинальный голубой тюль со спокойным неказистым узором. Даже противный плакат с поваром пристроили на стене в углу, откуда он смотрел хитрыми глазищами и грозился накормить всех непослушных своей зелёной кашей.

На новом кресле полуспал, растянувшись, Бекир. Рядом дремала его мама. На краю дивана, разбитый и хмурый, восседал высокий Шпала. Уж кого-кого, а его Виктор увидеть не ожидал, ведь Тарасовна говорила, что всех «старичков» уже выписали.

— Санёк, — воскликнул парень. — А Наталья Тарасовна сказала, что тебя выписали…

Сашка безразлично поднял взгляд.

— Да она склерозница. Меня собирались выписать, вот она и зациклилась на этой мысли. Хотя я не против того, чтоб это было правдой. Но, увы и ах, пока торчу тут. Не хотят отпускать меня. Прикинь, на три недели раньше тебя загремел, и ещё не вылечился, — Саша жестом пригласил Витьку сесть.

— Неприятный момент, — согласился Виктор и, взяв в руки пульт, добавил: — Не против, если я переключу на какое-нибудь кино?

Шпала отмахнулся.

— Делай, что хочешь. Я всё равно скоро пойду. Мне ещё нужно заглянуть к Яне.

— Это ещё кто такая?

— Хм, — мальчишка напустил на лицо загадочное выражение. — У нас новенькие появились, пока ты дома торчал. Наших почти всех выписали. Инга, и та загремела в изолятор. Короче, жизнь была невыносимой и тоскливой, а потом ко мне в палату подселили чувака. Такой увалень! С меня ростом и шире в три раза, я его реально боюсь, потому что такой как даст! Так что скучать я перестал. Но главное, пришли две такие бабёнки! Лет им по пятнадцать. Я хочу с ними замутить, с Яной особенно, только это трудно. Ходят буками, злю-ю-ю-ющие, неприступные! Но это пока…

— Ты, замутильщик, а Эмма как же? — поддел товарища Виктор, безразлично переключая каналы.

— Эмка? Ну она клёвая тёла, только здесь-то её нет, — рассмеялся Саша и, откинувшись на спинку, заложил руки под голову. — Хорош клацать. Давай клипы хоть посмотрим, а то явится Тим-Тим и переключит на свою идиотскую передачу.

Витя отбросил пульт.

— Ладно, зря я у тебя управление отобрал. Наверное, пойду спать. Настроение хуже некуда. Думал, отвлекусь, но не тут-то было, — он развёл руками и, лениво поднявшись, вышел из игровой. Тихий коридор постепенно засыпал. В палатах гасили свет, а Тарасовна, нервная и раздраженная, стояла у Тимофеевого кабинета и причитала о жизни. Пользуясь моментом, Витька проскользнул в бокс и устало кинулся на кровать. Куцая шторка на окне еле заметно колыхалась от сквозняков, пробирающихся в щели, а само окошко, утыканное тысячами мелких капель, грустно смотрело на вечернее чёрно-синее небо. Хотелось спать. Только спать.

Самый лучший город

Он дрых как убитый. Столько мыслей, столько переживаний, столько непонимания было за прошедший день, что в организме почти не осталось сил. Он устал…

На удивление, дурные сны парня не мучили. Он проснулся под утро сам, немного отдохнувшим и почти спокойным. В безмятежных сновидениях приходили Лика и Инга — не считая матери, две самые дорогие в его жизни девушки, которых он любит, но в то же время относится к каждой по-своему. Лика красива, страстна. Нечто вроде пылкого человека-огонька. Её хочется любить и ласкать. И хочется, чтобы она любила.

Что до Инги, она просто хороший человек. Стоит немного её узнать, и уже дальнейшая жизнь без этой девушки не представляется возможной. Как без воздуха или воды, к примеру. Хочется, чтобы она чаще улыбалась и была счастлива, хочется ей помочь. Ещё вчера Витька не представлял, что делать, а наутро решение пришло резко и неожиданно, точно посланное свыше. Ведь за ночь мысли наконец нашли своё место в голове, информация перекомбинировалась, разбрелась по нужным закуткам мозга и смирно улеглась, позволив мыслительным процессам заработать в полную силу.

Небо хмуро заглядывало Витьке в палату, учтиво предупреждая о дожде, а на крышах многоэтажек, нахохлившись, сидели голуби. «Классика зимнего утра на юге, ни больше, ни меньше», — подумал Виктор и с неохотой вытащил ноги из-под одеяла, поскорее надев тёплые шерстяные носки. По спине бегали мурашки.

Уборщица в коридоре уже вовсю орудовала шваброй. В своём кабинете возился только пришедший на смену Тимофеевичу Золушкин. Остальные спали. В уборной холод пробирал до самых косточек: батарея отопления не справлялась со своими обязанностями из-за до сих пор треснутого окна, в который дули сквозняки. Горячий кран опять сломался. Из холодного вода капала лишь тонкой струйкой. Домашними чистыми, тёплыми условиями даже не пахло…

Витька кое-как, трясясь и переминаясь с ноги на ногу, почистил зубы. Умываться не стал, больно уж холодно.

По сонному коридору плыл запах кофе. В ординаторской кто-то тихо разговаривал. Сунув кулёк с зубной щёткой в карман пижамных штанов, Виктор ненавязчиво заглянул в кабинет главврача.

— Здрасти! Нужно поговорить, — обратился он без особых церемоний к Золушкину. Уж его-то он любил и не боялся…

— Ну, как дома отдохнул? — врач встал с крутящегося кресла, на котором вчера властно восседал Тим-Тим, и, потянувшись, подошёл к окну.

— Как на курорте, — улыбнулся Витька. Впервые за сутки он почувствовал себя спокойно. — Скажите, Инга правду говорила, что может не скоро вернуться?

— К сожалению, правду, — Золушкин сник. — В больнице сейчас нужных лекарств нет, а купить они не могут. Прости за реальность.

— Да бог с вами, не извиняйтесь, — парень скромно присел на стул. — Я бы мог ей помочь? К примеру, перечислить деньги на их счёт или счёт больницы?

Доктор почесал затылок и вновь вернулся в кресло.

— Отчего нет? Только мне нужно спросить ее мать, согласны ли они принять эту помощь.

— Да конечно, согласны! — вскочил Витька, замахав руками. — Ей нужно выбраться оттуда!

— Я всё-таки должен уточнить, — Золушкин взял сотовый и, хлопнув Виктора по плечу, вышел в коридор.

Витёк остался один в пустом кабинете. На столе у врача лежала стопка тетрадей и небольшая коробочка с пронумерованными исписанными бумажонками. В окно тарабанил мелкий дождь, навевая тоску и уныние. Не зная, куда себя деть, мальчишка взял со стола забавную ручку с головой привидения на кончике. Когда он надавил на голову, из глаза привидения вылез резиновый червяк.

Щёлкнули двери, и в кабинет вместе со сквозняком вернулся Золушкин. Виктор спешно положил ручку на место.

— Это Тимофея Тимофеевича, — оправдался Станислав Юрьевич, указывая на мракобесную вещицу.

— Я догадался, — кивнул Витька. — Ну что?

— А то! — поучительно выдал доктор. — Не примут они твоих денег.

— Чего?! — парень снова подскочил, как укушенный в одно место. — Надо было не так прямо, Станислав Юрьевич, что ж вы? Сказали бы, что помощь предложил какой-нибудь спонсор. А теперь что делать? Да и как я буду выглядеть: предложил деньги, зная, что они откажутся, вроде как для отмазки.

— Ты не сказал мне врать, Витя, — врач остался спокоен. — Я попробую что-то придумать, а пока иди на завтрак.

Витька вышел. По коридору в сторону столовой рекой уже стекались пациенты. За столом, тарабаня ложкой о стол, кричал Бекир. Напротив него — Шпала с довольной миной сидел в компании двух юных девушек. Витя подсел к ним.