Расклад рун - Джеймс Хайнс

Человек, одетый в странного вида костюм, в жилете, пиджаке и коротких брючках, заканчивавшихся чуть ниже колен и стянутых парой длинных шерстяных чулок, бежал по направлению к Гектору. Жилет его вздымался из-за предельного напряжения, фалды пиджака развевались на ветру, и он постоянно дергал за один конец своего галстука-бабочки. Даже в мутновато-желтом свете натриевых ламп Гектор сумел разглядеть, что физиономия бегущего побагровела от напряжения и что он уже с трудом мог перевести дыхание. Разглядел Гектор и пятна пота, которые проступили на рубашке спереди и под рукавами пиджака. Человек бежал что было сил, но при этом приближался к окну почему-то крайне медленно. Когда же человечек бросил взгляд через плечо, Гектор взглянул в ту же сторону и увидел там нечто такое, от чего у него тоже перехватило дыхание.

За спиной мужчины, закрывая собой звезды, двигалось самое темное скопление туч, которое когда-либо приходилось видеть Гектору. Оно поднималось к небу страшной стеной тьмы, обрывая жуткую тень по всему кампусу прямо за спиной маленького человечка в твидовом костюме. Наблюдая за тем, какие усилия прикладывает человек и как мало преуспевает в продвижении вперед, Гектор с ужасом подумал, что человек этот, видимо, тащит страшную тьму за собой так, словно кто-то его запряг. От увиденного все внутри Гектора сжалось.

Он резко потянулся вперед, выключил настольную лампу – ему вовсе не хотелось, чтобы те, кто находился на улице, увидели его. Затем медленно встал со стула, положив раскрытую книгу на стол обложкой вверх. Маленькому человечку все-таки удалось достичь середины площади, но лишь в результате невероятных усилий. Он наклонялся вперед, словно полярник, волочащий за собой сани. На воротнике у него появились пятна от пота, глаза вылезали из орбит, он с трудом шевелил губами. Гектор, у которого от ужаса мурашки пробежали по коже, вдруг понял, что тьма догоняет человека, и, как бы быстро он ни бежал, он только ближе притягивал к себе жуткую тень.

Маленький человечек теперь просто бежал на одном месте, словно мышь из мультфильма, на хвост которой наступил злорадно ухмыляющийся кот. Мне нужно кого-нибудь вызвать, подумал Гектор, и в это мгновение человек внезапно взлетел в воздух. Гектор инстинктивно рванулся к окну и выглянул в него. Вверху над желтоватым светом уличных ламп он увидел черные клубящиеся тучи, закрывшие звезды, словно крышка фоба. Маленького человечка нигде не было видно. Создавалось впечатление, что его увлекло прямо вверх, во тьму, какой-то незримой упряжью. Груз, который он тащил за собой, как будто оказался слишком тяжел для него и перетянул человечка к себе.

Гектор осторожно приблизился к окну, не касаясь стекла. Опасливо переводя взгляд из стороны в сторону, он искал исчезнувшего человека, но его нигде не было.

И вдруг непонятно откуда появилась пара ног и ударилась в окно. По всему стеклу прошла длинная трещина, а Гектор

отскочил назад, в темноту своей каморки, споткнулся о стул и рухнул на пол. Гектор отбежал к задней стене и в широкое окно увидел, как по воздуху на расстоянии примерно фута над тротуаром летит человек. Маленький человечек бессильно трепыхался, словно кто-то держал его на веревочке, как тряпичную марионетку. Он летал по широкому кругу вокруг центральной площади кампуса, истошно вопя, как-то неуклюже выставив вперед грудь, а руки и ноги отбросив назад. Он не просто вопил, он пытался что-то сказать. Язык был Гектору совершенно неизвестен, но интонация очень знакома: маленький человечек на последнем дыхании звал кого-то, умоляя о помощи.

– Турисаз! – казалось, кричал он.

Человек пролетел на площадью и снова приблизился к окну, и Гектор опять отскочил, но на сей раз человек летел уже немного выше окна, по спирали поднимаясь вверх. Гектор не увидел его, а лишь услышал разнесшийся эхом страшный вопль. Гектор встал и увидел его у противоположной стороны площади. Теперь человек летел довольно высоко от земли и продолжал подниматься еще выше.

Гектор не знал, по какой причине он принял свое решение, потому ли что он работал в университете или потому что был начинающим писателем – впоследствии он старался не думать об этом, – но он схватил рацию и выбежал на улицу, низко пригнувшись. Ледяной пронизывающий ветер прижимал форму Гектора к ногам и груди, а над ним и по всей площади смыкалась страшная тьма, скрывая ночное небо и даже здания, расположенные на противоположной стороне площади. Желтоватые огни вокруг площади мигали тусклым огнем, а статуи по краям площади отбрасывали во все стороны страшноватые тени.

А над сгущавшейся тьмой, вращаясь все быстрее и поднимаясь все выше, с каждым разом сужая круги спирали, летел маленький человечек в твидовом костюме. Его слабый голос был теперь едва слышен поверх воя арктического ветра. Он взывал о помощи на языке, который охраннику был совершенно не знаком. Гектор одной рукой прижал рацию к груди, а другой закрылся от ветра, дувшего с нарастающей силой. Прищурившись, он пытался разглядеть маленькое пятнышко в твидовом костюме, которое теперь вращалось вокруг собственной оси высоко над центром площади.

– Пресвятая Мадонна, спаси меня, – прошептал Гектор, и слова его подхватил сильный порыв ветра.

И вдруг, словно кто-то внезапно решил отключить его, ветер прекратился. Все еще глядя вверх, Гектор снова увидел маленькое пятнышко. Оно начало падать, не вертикально вниз, а под углом, ногами вперед по направлению к площади. Огни на площади замигали, Гектор прижался к стене здания, прикрыл лицо рукой, наблюдая за тем, как несется вниз маленький человечек, издавая последний долгий жуткий вопль ужаса.

С тошнотворным глухим стуком он врезался в одну из статуй, находившуюся у края площади. Гектор сморщился и закрыл глаза, но сразу же снова открыл их, ожидая увидеть, как мертвое тело отскочит от тротуара или по крайней мере свалится с пьедестала. Ничего этого не произошло, человек просто повис на статуе с запрокинутой назад головой и безжизненно болтающимися конечностями.

Гектор медленно пошел по площади, ухватившись обеими руками за рацию. Ноги у него так сильно дрожали, что ему даже казалось, что он не сможет дойти до противоположной стороны. Пока он шел, тьма, опустившаяся на площадь, рассеялась, и стала видна бледная штукатурка других зданий. В небе тьма тоже рассеивалась, разделяясь на маленькие обрывки темных облаков и открывая взгляду привычное мерцание звезд и бархатистую темноту ночного неба.

– Центральная площадь, ответьте! – рявкнула рация. Гектор нащупал нужную кнопку.

– Говорит Гектор, – выдохнул он. – Пришлите сюда кого-нибудь.

– Центральная площадь, вам нужна помощь? – спросил диспетчер.

– Помощь нужна, но не мне, – прошептал Гектор в рацию и отключил ее.

Дойдя до края площади, он наступил на какой-то хрупкий предмет и раздавил его. Гектор остановился, приподнял ногу и увидел пару маленьких линз. Отбросив их, он взглянул на статую.

Виктор Карсвелл свисал со статуи Джима Боуи, пронзенный воздетым кверху кинжалом героя Аламо. Гектору показалось, что он видит иллюстрацию к книге, которую он читал за едой. Конечно, нельзя было сказать, что Карсвелл вывернут наизнанку, но у него был практически вспорот живот. Кинжал не просто пронзил его насквозь, он рассек его от паха до ключицы. Из образовавшейся широкой полости поднимался пар, словно от гуся, которого только что вытащили из духовки, и его потроха свисали сверкающими полосами в свете уличных ламп. Виктор Карсвелл сам себя сервировал самым жутким образом. Бронзовое лезвие разрезало бы его и дальше, если бы не упрямый узел галстука-бабочки. Профессор повис на шее, кончик кинжала Боуи пришелся ему как раз под подбородок. Голова его была запрокинута, а взгляд вылезших из орбит и уже ничего не видящих глаз был устремлен в небо.

Чтобы не потерять сознание, Гектор Кирога опустился на колени и потом некоторое время еще сидел, скрестив ноги, на холодном асфальте. Он закрыл глаза и пытался дышать как можно глубже, хотя грудь ему сжимал сильнейший спазм. Он перекрестился, подумав, что, возможно, и не стоит посвящать свою жизнь «ужастикам». Наверное, все-таки лучше заняться вестернами.

19

Известие о гибели Карсвелла дошло до Вирджинии Даннинг днем позже. А в тот день вместо того, чтобы прямо с конференции возвращаться в Техас, она решила навестить мать в Берите, в Миннесоте. Так и не убедив мать в том, что в ее жизни все складывается превосходно, она легла спать в своей старой детской и проспала восемнадцать часов подряд. Проснувшись утром, она тоже еще ничего не знала о смерти Карсвелла, не знала практически до самого вечера, когда, сидя за ужином, они смотрели по телевизору один из самых любимых маминых новостных дайджестов «желтой» прессы. И вот там-то, сразу после сообщений о том, как герцогиня Йоркская лизала ноги какому-то миллионеру в Монако, и о похищении известной звезды «мыльных опер» инопланетянами прозвучало следующее: «Выпотрошенный профессор: загадочная смерть ученого в Штате Одинокой Звезды». Затем последовали не совсем четкие кадры любительской съемки постоянно вздрагивающей камерой – свисающие откуда-то профессорские икры в шерстяных носках, раздавленное пенсне – и больше практически ничего…