Искушение вампира - Харт Рэйвен

— И снова здравствуй, мистер Макшейн. Опять нарушаем? Второй раз за неделю. Ты в курсе, на какой скорости ехал?

Я покосился на Ридрека. Тот был сама невинность. Его лицо приобрело равнодушно-невозмутимое выражение. Разумеется. Ему нужны были мы с Уильямом, а не какой-то жалкий коп. Однако Конни многое для меня значила… самое, черт возьми, подходящее время, чтобы наконец это осознать, ага. Впору поучиться у Алана Алды: его герои всегда в ладах со своими эмоциями. Если я выберусь из этого дерьма, может, возьму мастер-класс или еще чего. Ладно. Теперь нужно выяснить, понимает ли Ридрек, что Конни мне небезразлична.

— Привет, дорогуша. Неужто в Саванне перевелись преступники? Ни одной кражи со взломом? Ни единого ограбления? Полиции только и осталось, что гоняться за парнями, которые слегка превысили скорость?

— Я всегда начеку, если ты поблизости, Джеки. И, кстати, я рада, что ты не отрицаешь своей вины.

— Я не стал бы лгать тебе, детка. Конни полезла в карман за блокнотом.

— И где тот пожар, на который ты мчишься?

— М-м. Нигде. Я просто заболтался с… со своим дядей… да, с дядей Фредом… и, понимаешь ли, забыл посмотреть на спидометр.

Ридрек приветливо кивнул. Ни малейшего намека на клыки.

— Вечер добрый, — сказал он.

— Приятно познакомиться, — отозвалась Конни.

Я понятия не имел, что делать дальше. Похоже, нужно выбраться отсюда. Да поживее.

— Давай квитанцию и разбежимся. Не хочу тратить твое драгоценное время. Чего доброго, все грабители и убийцы попрячутся. — Я покосился на убийцу, который сидел рядом со мной. Помяни черта…

— А я не тороплюсь. Где твои манеры, Джеки?

— Дядя Фред, это офицер Консуэла Джонс, лучший коп Саванны.

Они кивнули друг другу, и Конни сказала: — Наверное, ты хотел сказать «один из лучших»?

— Я хотел сказать именно то, что сказал, моя сладкая.

— А ты умеешь быть лапочкой. — Конни открыла блокнот и вытащила ручку.

Ридрек впился в нее взглядом.

— Ты не хочешь выписывать штраф.

Я недоуменно уставился на него. Какого черта он делает? Конни тоже казалась озадаченной, но не более того.

— Не хочу?

— Да. Не хочешь. Подойди-ка сюда.

Я повернулся к Ридреку, готовый ринуться в бой, если он сделает малейшее угрожающее движение в сторону Конни. Та неторопливо обогнула машину и подошла к ней со стороны пассажирского сиденья.

— Наклонись сюда, моя девочка, — пропел Ридрек. Конни повиновалась. Ридрек протянул свою жуткую руку и коснулся ее подбородка. Потом провел пальцами по щеке Конни и нагнулся вперед, будто намереваясь поцеловать ее. А затем я увидел, как из-под верхней губы быстро растут клыки. Ридрек готов был укусить, но Конни даже не думала сопротивляться. Она превратилась в безвольную куклу…

Я отпихнул Ридрека, сдернул с себя ожерелье и накинул его на шею Конни. Затем толкнул ее в плечо — достаточно сильно, чтобы она отшатнулась на пару шагов. Прежде чем Конни успела осознать происходящее, я завел мотор и вдавил акселератор.

— Хватит!

— Теперь ты мне веришь, малыш?

— Да.

Картины недавних событий вспыхивали у меня в голове разноцветным фейерверком. Итак, Уильям, чего еще ты не рассказал о вампирах?…

— Давай-ка навестим Уильяма, — сказал Ридрек.

Я знал, что не смогу отказаться. Особенно учитывая, что у меня больше не было амулета.

— Хорошо.

Я ехал в указанном Ридреком направлении, пока он не велел остановиться на тротуаре возле задрипанного готского клуба «Девятка». Сказать, что я был встревожен, — не сказать ничего. Не знаю, что произойдет, когда Уильям и Ридрек окажутся лицом к лицу, но мне очень хотелось бы в этот момент оказаться вне досягаемости их клыков. Кроме того, я был здорово зол на Уильяма. Если я приму предложение старины Ридрека и он научит меня всем этим штукам, что этот гад захочет взамен? Голову Уильяма на блюде? На несколько секунд мне показалось, что у Ридрека неплохие шансы получить желаемое.

Старый вампир направился к двери, и я последовал за ним. Несколько темных фигур болтались у входа, дымя сигаретками. Юные готы, все сплошняком одетые в черное. Точно так же, как… Тут я притормозил в своих рассуждениях, потому что из темноты вышел Верм собственной персоной. Он огляделся по сторонам и задержал взгляд на мне и моем прасоздателе. На тонких губах паренька появилась хищная улыбка: он понял, что Ридрек — вампир.

Я перехватил Верма на лестнице, поймав его за локоть, Ридрек, который шел впереди, остановился.

— Убирайся отсюда, да поживее, — прошипел я Верму.

— Почему? Что происходит?

— Тебе лучше не знать. Давай, вали! — Я отпихнул его от себя.

Глаза Верма удивленно расширились.

— Кто он такой?

— Не твое дело. Уноси задницу, или я вышибу из тебя дух.

Однако Верм не сводил зачарованного взгляда с Ридрека.

— Ни за что!

Вот ведь дерьмо! Как мне избавиться от этого маленького хорька? Если начнется свара, она привлечет внимание Ридрека. Я рассудил, что в клубе Верм хотя бы сможет укрыться в толпе. Сдается мне, он на этом на собаку съел. Я повернулся к парню спиной и следом за Ридреком направился ко входу.

Господи, помилуй нас.

Ульям

Музыка была неимоверно громкой. Джеку наверняка бы понравилось. Он обожал подобный шум. Мне не понять, зачем люди столь целенаправленно портят свой слух жуткими звуками, которые не имеют права называться музыкой. Настоящую музыку можно извлечь из сложных и нежных инструментов, но никак не из этих электронных коробок.

Джек наверняка сказал бы, что я ретроград и ничего не смыслю в современном искусстве. Но если подобные вещи называются искусством, я согласен оставаться невеждой.

Единственное, что немного примирило меня с этой «музыкой», это барабаны. Завораживающий, пульсирующий ритм, который бился в воздухе как живое сердце — громко и гулко. Древние звуки, родственные моим собственным импульсам.

Оливия понимала меня. Она чувствовала себя на танцплощадке как рыба в воде, кружилась в водоворотах звуков, плыла сквозь толпу бледных смертных — словно акула, прорезающая сельдяной косяк.

Я прислонился к стене. Смертные, изуродованные гримом и татуировками, расступились, предоставив мне свободное пространство. Молодцы. Их инстинктивное чувство опасности работало отменно. Сегодня я был не в настроении толкаться среди людей, меня одолевали другие заботы. Остро ощущалась злость и обида Джека: ему казалось, что я предал его. Я причинил ему боль, но все же не видел за собой вины, поскольку всего лишь пытался защитить отпрыска. Ладно, я давно привык к подобным обидам, хотя временами мне хотелось заслужить если не любовь Джека, то хотя бы его дружбу. Как бы там ни было, он не предаст меня, хотя сегодняшние события станут серьезным испытанием для его верности. Но что я мог поделать?