Северное море (СИ) - Хокка Юлия

— Я хочу, или ты хочешь? — ровным голосом спросил он, поддерживая зрительный контакт. — Спасибо тебе большое, принцесса, не знаю, чтобы делал без тебя, но я не тяжело болен, завтра буду уже в абсолютной норме, можешь не сидеть здесь, я справлюсь.

— Оу, хорошо, — немного растерянно отозвалась я, зачем-то разблокировав экран.

— Я… я не хотел тебя обидеть. Ты можешь быть здесь, если хочешь. Но я справлюсь сам, если ты пойдешь домой, — тут же взволнованно произнес Юлий.

Сегодня он был совсем другим. Не таким, как обычно.

По-хозяйски налив чай в кружки, я поставила их на стол и потянулась за тарелкой.

— Кашу кладу, поешь?

— Ладно, — парень вздохнул, садясь на своё обычное место, — давай.

Поставив перед ним свежий, пока еще теплый завтрак, я сделала пару глотков чая, садясь на свободное место напротив. Горячая жидкость приятно согревала пустой желудок.

— У меня от бабушки куча пропущенных… Она меня убьёт, — я подняла взгляд на парня, тот зачерпнул ложкой густое содержимое тарелки и поднес его к губам, — хоть домой не ходи.

— Так не ходи, — проглотив кашу, ответил он и пожал плечами, — вкусно, спасибо, принцесса.

— На здоровье, — тень улыбки скользнула по моему лицу, — а куда же я пойду? В город возвращаться тоже не вариант.

— Да, я помню. Живи у меня.

Ни лицо, ни голос Юлия не выражали никаких эмоций, и было непонятно, шутит он или нет. Наверное, шутит.

— Ты будто знал, что придется звонить мне, когда предложил обменяться телефонами накануне, — заметила я, проигнорировав неоднозначное предложение, — или это случайно вышло?

Зачерпнув новую порцию еды, Юлий задержал ложку над тарелкой. Я разглядывала его припухшую губу и расплывшийся по щеке фиолетовый синяк.

— На самом деле, я случайно тебя набрал, но рад, что ты пришла, — он отправил кашу в рот.

— Они могли… убить тебя? — последние слова я произнесла так тихо, будто те исполнились бы, если бы кто-то посторонний услышал.

— В теории — да, но у них не было такой цели, скорее хотели проучить и напугать. Не моя вина, что одни люди не получили то, что им было нужно, не передали деньги старшему, который, в свою очередь, не передал их мне, чтобы я отдал их этим уродам. Как-то так, — абсолютно спокойно объяснил он.

— Расскажи мне, чем ты занимаешься. Пожалуйста. — Очередная попытка узнать правду.

— Тебе это не нужно. — Попытка провалена. — Почему ты пришла ко мне? — Тема работы окончательно закрыта.

— Ты же мне позвонил.

— Но я же не сказал, чтобы ты пришла.

— Я чувствовала, что тебе нужна помощь. — Молодой человек снова посмотрел на меня таким взглядом, который не получалось расшифровать. — Тебе было страшно, когда они били тебя? — задала я странный вопрос, который почему-то хотелось задать.

— Мне было больно. О страхе я не думал. Вообще, это далеко не первая неприятная ситуация в моей жизни. Я привык к риску, опасностям и боли. Я причинял её другим, другие причиняли её мне. Это просто моя жизнь.

— Понятно.

Я смотрела в окно, но чувствовала, на себе взгляд Юлия.

— Почему ты случайно набрал именно меня, почему проезжал мимо, когда напали на меня, почему мы постоянно пересекаемся, оказываемся в одно время в одном месте?

На этот вопрос Юлий не мог дать ответ, это понятно. Никто не мог. Самым простым и понятным объяснением было бы обычное совпадение, но точно ли жизнь устроена настолько примитивно? Вдруг существует судьба, родственные души, проклятия, магия? Что если всё это – не сказки?

— Не знаю. Наверное, совпадения. — Ожидаемый ответ. Вряд ли такие, как он, могут верить в волшебную чепуху. Помедлив, он добавил, — моя бабушка была цыганкой. Говорят, у нее был какой-то дар.

— Ого. Так ты цыган?

Неожиданно. Не так давно я смотрела сериал, где главный герой был цыганом. И оборотнем по совместительству.

— Нет. Не совсем. Бабушка вышла замуж за русского, вроде, но дедушка рано умер. У бабушки было двое детей — моя мама и мой дядя. Отец у меня тоже русский. То есть, во мне есть цыганская кровь, но её мало.

— Интересно… Твоя бабушка жила в цыганском таборе? Можешь вообще рассказать что-то про цыган? Интересно очень.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Юлий усмехнулся.

— Она умерла, когда мне и двух лет не было, а ни мама, ни дядя ничего такого не рассказывали.

— А других родственников ты знаешь? Со стороны бабушки.

— Нет, — он отрицательно покачал головой и сделал глоток чая.

— Понятно.

Юлий облокотился о спинку стула и прикрыл глаза.

— Знаешь, давай ты отдохнешь, может, поспишь, а я пока схожу домой? Возьму кое-какие вещи, скажу что-нибудь бабушке и вернусь, если ты не против, — спросила я, вставая из-за стола.

— Конечно. Как угодно, — отозвался он, не открывая глаз.

***

— Ну что там бабушка? — поинтересовался Юлий, когда я вернулась.

Он расслабленно лежал на кровати, наверное, дремал, пока скрип двери и половиц не разбудил. Бросив к окну рюкзак со значками, полный всяких мелких вещей, я села на стул, который никто так и не удосужился вернуть на кухню. Брать у Юлия расческу было еще нормально, одежду – ладно, тоже, но не зубную же щетку? Переезжать к нему я не планировала, но, на всякий случай, некоторые полезные шутки, вроде зарядки для телефона и компактной пудры, прихватила.

— Да просто кошмар, я… я не могу. Чем я заслужила такое отношение? — голос подрагивал, выдавая нервозность.

— Опять кричала и обзывала нехорошими словами? — он спросил это так мягко и участливо, что по телу разлилось тепло вперемешку с тоской.

— Когда я подходила к дому, то увидела, что бабушка сидит на улице с соседкой. Я даже мысленно выругалась. В общем, отчитывали меня обе. Узнала о себе много нового.

— Не бери в голову, — сказал Юлий, глядя на меня внимательными зелеными глазами. — Серьезно, не обращай внимания. Ты же знаешь правду.

— Обидно просто. Я не понимаю, почему она меня так ненавидит. Знаешь, тяжело жить в одиночестве, — грустно отозвалась я.

— Тебе одиноко? А как же твои друзья и мама? Они любят тебя.

— Да, я знаю… Но все равно иногда накрывает. Рядом со мной есть чудесные люди, которые действительно любят меня, но… Но чувство одиночества все равно иногда возникает.

Юлий аккуратно положил ладонь мне на колено, от его прикосновения, несмотря на барьер в виде джинсовой ткани, по коже будто прошел разряд тока, собравшись горячим комком внизу живота.

— Я понимаю тебя. Надо научиться быть другом самому себе, доверять себе, любить себя. Быть самой для себя близким человеком, поддержкой и опорой, принцесса. Тогда такие моменты будут проходить легче, — тихо сказал он, пронзительно глядя прямо в глаза. И убрал руку. Сразу стало прохладней, хотя температура в комнате не менялась.

— А тебе бывает одиноко?

— Все иногда испытывают это чувство.

Я пересела со стула на край постели, парень чуть отодвинулся в сторону, освобождая больше места. Помедлив секунду, я взяла его руку в свои, чуть сжав длинные ровные пальцы. Он спокойно дал мне это сделать.

Чувства сострадания, нежности и благодарности за душевный комфорт переполняли, но я не знала, как их выразить. Хотелось обнять Юлия, но это было бы слишком.

— Слушай, а ты не читал в детстве книжку про мышонка, который куда-то пытался добраться или что-то такое, в какой-то момент ему еще сова встретилась? — мои руки продолжали согревать его ладонь. На сбитых костяшках образовались шершавые болячки, которые я задумчиво поглаживала большим пальцем.

— Не помню, а что?

— Хочу название вспомнить.

Мы говорили еще очень долго, после чего парень прикрыл глаза и, как мне показалось, задремал. Я хотела отправиться на кухню, чтобы придумать, что приготовить на обед, но, когда поднялась с кровати, мое внимание привлек шум, доносившийся с улицы. Выглянув в окно, я увидела, как у забора Юлия паркуется машина. Черная иномарка. Через минуту дверь с водительской стороны открылась, и оттуда вышел высокий худощавый парень.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})