Чингисхан как полководец и его наследие - Эренджен Хара-Даван
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То же самое подтвердилось и на примере другого, еще более крепкого оплота амударьинской линии — города Самарканда, который был укреплен по последнему слову науки и техники того времени. Гарнизон его представлял внушительную силу в 110 000 воинов при 20 боевых слонах — силу, которая превосходила числом подошедшую к крепости монгольскую армию, состоявшую, по-видимому, из соединенных сил, приведенных Чингисханом из-под Бухары и подошедших с востока под начальством Джебе. Но после первой же неудачной вылазки гарнизон пал духом. Огромные толпы пленных, находившиеся при монгольских войсках и употреблявшиеся ими для осадных работ, принимались защитниками крепости за неприятельские войска («У страха глаза велики»), 30 000 человек гарнизона еще до вылазки перешли на сторону монголов; они сначала были любезно приняты, но затем все перебиты как изменники своему государю. Таков был обычай Чингисхана: он ни во что не ставил жизнь людей, не соответствовавших его идеальному типу, т. е. тому психологическому типу, из которого им составлялся правящий отбор лучших людей. Остальной гарнизон Самарканда и крепость сдались монголам на пятый день от начала осады.
Около этого времени мы уже видим в действиях монголов под крепостями широкое применение не только физического труда военнопленных и мобилизованных молодых мужчин из местного населения, но и использование их в качестве «пушечного мяса» при штурмах, как это практиковалось и в Китайском походе. Этот способ позволял уменьшать до минимума потери своих собственных войск, а потому при всей его жестокости должен быть признан вполне целесообразным.
Покончив с Самаркандом и удостоверившись из полученных донесений, что вражеские оборонительные линии Сырдарьи[163] и Амударьи окончательно перешли в руки монголов, Чингисхан для преследования хорезмшаха отправляет в апреле 1220 года отряд из трех тем (тюменей) под начальством Джебе, Субэдэя и своего зятя Тогучара (Тукаджара). Первая тьма составляла авангард отряда, вторая — его главные силы, третья — арьергард[164]. Данный этим орхонам приказ гласил:
«Силою Бога Великого, пока не возьмете его в руки, не возвращайтесь. Если он ослабеет от вас, с несколькими людьми будет искать убежища в крепких горах и мрачных пещерах или скроется от глаз людей, как пери (невидимые духи), то вы должны, подобно ветру летучему, устремиться через его области; всякому, кто выйдет с покорностью, окажите ласку, учреждайте управление и правителя; всякого, кто будет попирать дорогу и становиться в оппозицию, насилуйте…»
Из ярлыка Чингисхана, данного Субэдэю уйгурским письмом с алой «тамгой» (печатью), видно следующее: «Эмиры, старшие и многий народ да ведают, что я дал тебе все лицо земное от восхода солнца до запада. Всякий, кто покорится, пусть будет помилован, а всякий, кто не покорится и выйдет с оппозицией и распрей, да погибнет»[165].
Таким образом, на названных трех воевод, кроме овладения особой Мухаммеда, возлагалась еще и задача привести в покорность неприятельские области вдоль пути своего следования и, разумеется, внести расстройство в формирование противником новых армий.
Но султан ничего не успел или не сумел сделать в этом направлении, несмотря на богатые ресурсы своей империи; зато в заботах о своей личной безопасности он успел избежать поимки и плена, ловко сбил преследователей со своего следа тем, что неожиданно для них круто повернул в свои западные области, где и нашел на некоторое время укрытие.
Тогучар со своей тьмой вскоре после начала операции отделился от остальных двух орхонов и вслед за тем чуть не поплатился головой за то, что ослушался ханского приказа и подверг жестокой расправе население одного из городов, изъявивших покорность Джебе и Субэдэю. Успокоясь после первой вспышки гнева, Чингисхан заменил ему смертную казнь разжалованием в рядовые[166].
Впоследствии Тогучар был убит при осаде Нишапура. Как видно, Чингисхан одинаково строго карал своих подчиненных как за оказание врагам неуместного милосердия, так и за бесцельную жестокость. Этот случай подтверждает не только строгость, но и справедливость Чингисхана, так как Тогучар был зятем его, женатым на дочери.
Джебе и Субэдэй, в течение трех недель тщетно искавшие Мухаммеда там, где его не было, наконец, снова нападают на его след и почти настигают его у Хамадана, но султану и на этот раз удается ускользнуть. Почти всеми покинутый и больной, он спасается бегством на один из островов Каспийского моря, но здесь естественная смерть кладет предел тревогам последних месяцев его жизни.
Во время преследования Мухаммеда неутомимые Джебе и Субэдэй, имея всего 20 000 всадников (с несколькими заводными конями у каждого), бессменно рыская за ним в течение многих месяцев, делая при этом 120-верстные переходы, без дневок, по десять-двенадцать дней подряд, успели побывать под стенами Мерва и Нишапура (Нишабур), нанести под Тегераном поражение 30-тысячному корпусу, разбить под Казвином еще одну персидскую армию, подошедшую на выручку своему монарху, и, только получив достоверное известие о смерти Мухаммеда, они расположились со своим отрядом на отдых и на зимовку на берегах Аракса в Муганской степи.
Здесь по идее, данной Субэдэем, они решили двинуться на север, с тем чтобы обойти Каспийское море и таким кружным путем вернуться к главной армии Чингисхана. Последний, зимуя с армией в окрестностях Самарканда, дал свое согласие на этот набег. Выступая в новый поход, Джебе и Субэдэй усилили свой отряд несколькими тысячами курдов и туркмен.
Совершенный ими в последующий, менее чем в двухлетний, срок набег или рейд принадлежит к числу замечательнейших военных предприятий этого рода. Не имея, разумеется, никаких карт тех стран, по которым им предстояло пройти, монгольские вожди через Тебриз, который изъявляет им покорность, и Диарбекир снова проникают в Закавказье, где выдерживают упорную борьбу с грузинами; в последней решительной битве с ними одерживают победу благодаря применению одного из своих обычных тактических приемов. В данном случае прием этот состоял в том, что Джебе с 5 тысячами человек засел в засаду, а Субэдэй с остальными силами, обратившись в притворное бегство, наводит неприятеля на эту засаду, которая его внезапно атакует одновременно с перешедшим в наступление Субэдэем. В этом бою грузин было перебито до 30 000.
После победы над грузинами монгольский отряд углубляется в дебри Кавказского хребта, где среди непрестанных боев с горцами прокладывает себе путь через Дербентский проход и, наконец, дебуширует на равнины Северного Кавказа.
«Когда Джебе и Субэдэй вошли в долину низовий Терека, им противостали соединенные силы кипчаков, черкесов, лезгин и аланов. Видя невозможность сопротивляться этим массам, монголы подослали к кипчакам опытных
