Вторжение - Кирилл Манаков

Умару было шестнадцать лет, когда случилась беда. Ночью к дому подъехала машина, осветив окна спящего дома ярким светом фар. Отец, не спеша, накинул на плечи плащ и открыл дверь. Больше Умар его живым не видел. Его расстреляли на крыльце собственного из двух автоматов прямо из окон остановившегося во дворе внедорожника. Что было дальше, навсегда стерлось из памяти мальчишки. Он помнил только, что схватил первое, что попалось под руку – кухонный нож и выскочил на улицу…

Очнулся в больнице – обе ноги в гипсе, все тело болело, и при каждом вздохе казалось, что осколки сломанных ребер вот-вот пробьют кожу. Первый раз в жизни Умар чувствовал себя таким беспомощным, его совершенное тело отказывалось слушаться. А к тому же правая рука была пристегнута наручниками к вмурованному в бетонную стену кольцу – приземистое здание больницы располагалось за огороженной двумя рядами колючей проволоки стеной следственного изолятора. Здесь Умар Султангиреев узнал, что является находящимся в международном розыске опасным террористом. У двоих из четырех человек, находящихся во внедорожнике при себе были удостоверения ну очень серьезной организации, которая и должна была бы бороться с террористами и диверсантами. Четыре вооруженных человека не успели перехватить стремительный бросок мальчишки, вооруженного кухонным ножом со стершимся лезвием. Пока очередь из автомата не раздробили ему ноги, Умар успел добраться до открытого окна автомобиля… Даже лежа на земле, под градом ударов, он не выпустил из рук ножа, и, пока не потерял сознание, с упорной яростью пытался достать им врагов. А когда один из нападавших брезгливо ткнул носком тяжелого сапога безжизненное тело, Умар последним рывком пригвоздил его ступню к земле. За что получил страшный удар прикладом по затылку. Спасло только то, что его посчитали мертвым и не стали добивать, мать вызвала скорую, но вместо медиков приехал наряд милиции и отвез умирающего мальчишку не в больницу, а в медчасть при следственном изоляторе.

Но, видимо, когда Создатель работал над телом Умара, то вложил в него изрядный запас здоровья и жизненной силы. Он не только не собирался умирать, но наоборот, быстро пошел на поправку. Несколько раз в палату заходил следователь – нагловатый молодой человек с хорошем костюме с тонким кожаным портфелем, он совал Умару какие-то бумаги и предлагал подписать. Но тот молча отворачивался. Его не интересовало, что происходит вокруг и что будет дальше, он просто твердо знал, что делать дальше.

Когда Умар немного поправился, а это просто означало, что повязки перестали окрашиваться кровью, его перевели в общую камеру. Он никогда и никому не рассказывал, что происходило на первом допросе, продолжавшемся шесть часов. Было только известно, что после допроса, его, бесчувственного, приволокли в камеру и швырнули на нары.

И тут судьба, впервые за недолгую жизнь, улыбнулась мальчишке. Когда его под руки тащили по коридору, навстречу вышли четыре человека. В темных костюмах, бронекомплектах, с бесшумными автоматами, эти ребята смотрелись на фоне работников СИЗО как волки среди брехливых собак. Он посторонились, пропуская двоих оперов, на руках которых висел молодой парнишка. Один из них, с явными восточными чертами лица, посмотрев вслед конвоирам, покачал головой:

– Это же совсем ребенок.

Второй, видимо командир группы, нахмурился:

– Сабир, это не наше дело. Местные кадры работают как могут.

Сабир усмехнулся:

– Работают? Вы сами знаете, что это за работа.

– Знаю. Но вмешиваться не имею права.

Сабир промолчал. Командир внимательно посмотрел на него, секунду подумал и сказал:

– Ладно. Я поговорю с руководством.

Сабир едва заметно улыбнулся:

– Спасибо, товарищ полковник.

Конечно же, Умар не ничего не знал об этом коротком разговоре. Поэтому он был очень удивлен, когда наутро его отпустили. Просто вывели из здания изолятора и отправили на все четыре стороны. Яркое солнце слепило глаза, Умар закинул голову, закрыл глаза и вдохнул полной грудью свежий воздух, казавшийся сладким после смрада вонючей камеры.

Домой он попал только под вечер – добирался на попутках. Увидев сына на пороге, мать беззвучно заплакала. За эти несколько дней она постарела лет на двадцать. Умар прижал ее поседевшую голову к груди.

– Умар… Я прошу тебя, не надо ничего делать… Я не смогу потерять еще и тебя.

Умар промолчал. Для него уже все было решено.

На следующий вечер он вышел во двор, сдвинул в сторону замшелый валун и достал оттуда завернутый в промасленный пакет автомат. Потом помолился, так, как учил отец, и вышел на улицу. Мать все слышала, но не решилась выйти из своей комнаты.

Умар знал, куда должен идти. Он прекрасно запомнил одного из людей, приехавших к ним тем страшным вечером. Это был житель соседнего селения, небольшого, в несколько дворов. Человек он был непонятный, поговаривали, что он связан и с боевиками, рыскающими по лесах, и с местным ФСБ, и с какими-то богатыми земляками в Москве. Что они не поделили с отцом, Умар не знал, но это было и не важно. Человек, убивший его отца, должен был умереть.

Было понятно, что информация о его освобождении дошла и до кровника. Поэтому, наверняка за дорогой будут наблюдать очень внимательно. Придется пятнадцать километров проделать напрямую – по горам. Умар закинул автомат за спину и шагнул в темноту.

Через четыре часа он был на месте. Где-то здесь, в доме с темными окнами, спал человек, за жизнью которого он пришел.

– Не надо этого делать.

Тихий голос прозвучал в тишине как выстрел. Умар резко развернулся – перед ним стоял невысокий человек с широким лицом и поблескивающими в темноте глазами. Умар не колебался ни секунды – стрельба привлечет внимание, и он обрушил на незнакомца тяжелый приклад старого АК-72. Но удар пришелся в пустоту, сам мститель покатился по земле, а автомат неведомым образом перекочевал в руки противника. Тот отступил на шаг и аккуратно прислонил оружие к дереву. Умар не привык отступать, он вскочил и с рычанием бросился на врага. И тут он получил урок, который запомнил на всю жизнь.

Умар был хорошим бойцом. Даже очень хорошим. Как-то раз, случайно попав на республиканские соревнования по вольной борьбе, он легко раскатал по ковру именитых противников, среди которых был чемпион республики. Природная сила и быстрота присущи ему от природы. Но сейчас… Оказалось, что сила и ярость – это ничто перед мастерством Никогда еще Умар не чувствовал себя таким беспомощным. Маленький азиат делал все, что хотел – легко уходил от сокрушительных ударов, играючи выворачивался из захватов и неуловимыми движениями раз за разом отправлял молодого бойца на землю. В какой-то момент Умар ощутил себя лежащим на земле с прижатой головой и безо всякой возможности пошевелиться. И человек, только что победивший его безо всяких усилий, наклонился и прошептал на ухо два слова: "успокойся, сынок". Потом они долго – до самого рассвета – сидели рядом и разговаривали. А наутро Умар попрощался с матерью и ушел из дома вместе с невысоким улыбчивым незнакомцем.