Ошибочная версия - Василий Лазерко

class="p1">Ознакомившись с жалобой, Людмила чуть не расплакалась. Но сдержалась.

— Согласна. Вы хорошо все изложили. Я бы так не смогла. И правильно указали, что я не доверяю работникам районной прокуратуры. Как им можно доверять, если они до сих пор не могут повлиять на следователей, чтобы они привлекли, наконец, этих двоих к ответственности. Вы считаете, что областной прокурор нам поможет?

— По крайней мере, я на это надеюсь. Если не получится, то мы пойдем дальше. Терять нам нечего. Не так ли?

— Я согласна с Вами.

И вот 12 декабря 2012 года, то есть спустя более года после смерти Жаркевича, жалоба за подписью Людмилы ушла в областную прокуратуру.

Однако там не очень то и ринулись помогать заявительнице. Наверное, были более важные дела, чем разбирательство с гибелью человека.

Пока истребовали дело. Пока его изучил один из прокуроров отдела по надзору за предварительным следствием. Пока согласовывали позицию внутри отдела. Пока доложили о результатах изучения дела заместителю прокурора области, курирующего надзор за предварительным следствием. Прошел месяц.

Очередной месяц ожиданий и надежд убитых горем матери и сестры Жаркевич. Каждый день Людмила проверяла почтовый ящик, ожидая почты из областной прокуратуры. Но ее не было.

Каждый день об этом же ее спрашивала мама. А она уже не знала, что ей говорить, придумывая все новые и новые версии того, что до сих пор никакого ответа не поступило.

И вот, наконец, в конце января уже 2013 (!) года заместитель областного прокурора отменяет оба постановления следователя Монич и направляет дело в областное управление Следственного комитета для организации дальнейшего расследования. При этом были даны конкретные указания.

Там тоже, все изучали и согласовывали. Иными словами, опять все шло ни шатко, ни валко.

Только в середине февраля уголовное дело из управления СК направили в РО СК для дальнейшего расследования.

При этом ни работники областной прокуратуры, ни управления СК никак не отреагировали на волокиту и бездеятельность следователей, которые расследовали дело. Как будто, и не было почти полутора года расследования, а точнее показухи расследования, мучений и переживаний родственников погибшего. Кроме, как черствостью, бездушием это не назовешь.

***

— Многое в этой не простой жизни можно допустить, понять. Но такого отношения к людям, к их горю…, — Адам Александрович приостановился, горестно махнул рукой и только через какое — то время продолжил:

— Я даже слова не матерного подобрать всему этому не могу. Давай выпьем, дружище, что ли.

— Это мысль. При чем, здравая, к месту и вовремя.

Ветераны выпили, закусили. Иван Николаевич закурил очередную сигарету.

— А не много ли ты куришь? — Участливо, даже заботливо спросил Адам Александрович, обращаясь к своему другу.

— Нет. Не много. Как наслушаешься такого, так курить и тянет. Немного успокаивает.

— Это ты себе внушил, как и все курящие, что курево помогает успокоиться. На самом деле только здоровью Вашему и нашему, кстати, вредит.

— Хватит критиковать. Лучше расскажи, что было дальше.

***

В Районном отделе Следственного комитета тоже сразу не кинулись выполнять указания Генеральной и областной прокуратуры. Дело несколько раз перемещалось из сейфа одного чиновника в сейф другого. А время шло.

И оба виновных в гибели человека все это время гуляли на свободе. Дышали свободой, пили водку и винцо, ели, что получалось добыть правдами и неправдами. Короче, наслаждались жизнью. Возможно, даже забывать начали о том, что произошло по их вине.

Вот уже июнь 2013 года наступил.

Следователь по важнейшим делам этого же РО СК Трегубов Андрей Викентьевич, которому Карташов наконец — то поручил проведение дополнительного расследования, возобновляет производство предварительного следствия по делу.

***

— Ты представляешь? — Адам Александрович снова остановил свое повествование этой довольно тяжелой истории. — Прошло уже полтора года со дня случившейся трагедии. А дело еще на стадии предварительного расследования. И пока конца краю его не видать.

— Надеюсь, что это не типичный случай, — грустно заметил его товарищ. — Иначе грош цена такому следствию. А где же неотвратимость наказания? А где справедливость, о которой постоянно говорят с высоких трибун?

— О какой неотвратимости ты говоришь! О какой справедливости! Это же еще не конец истории.

— Да, ты что?! Я уже решил, что все понятно, как дважды два. Двое избили одного. Тот умер. Есть доказательства. Я еще раз говорю, что нужно брать их за жабры и вести в суд. А там давать по — полной. И все.

— Твоими бы устами да мед пить! Слушай, что дальше было.

***

Трегубов, в отличие от предыдущих следователей, уже почти двадцать лет в следствии. До создания Следственного комитета работал следователем районной прокуратуры. Расследовал довольно сложные дела. В том числе и убийства и причинение тяжкого телесного повреждения. За что его уважали и соратники по совместной борьбе с преступностью и начальство. Отмечался и грамотами и ценными подарками. Вдумчивый, толковый следователь.

Но, как показали последующие события вокруг этого дела, и его авторитета оказалось мало. Раскрученная машина следствия очень плохо иногда управляется даже такими хорошими специалистами. Тем более, что далеко не все зависит от них конкретно. Изучив материалы дела, следователь пошел советоваться все к тому Карташову. А к кому еще? Начальник не занимался конкретными делами. Поэтому к нему обращаться было бесполезно. Он был просто лицом отдела. И общим руководителем. Администратором, одним словом. Тем более, что коллектив большой. За всеми не уследишь. Вот и занимались конкретными делами его заместители. Благо, что их было три человека. В том числе и Карташов. Не повезло тому с перспективой роста. Другого претендента назначили на ту должность, на которую он метил. Но надежда стать начальником еще не угасла в нем.

— Викентий Степанович, я изучил дело по факту смерти Жаркевича. И считаю, что его сестра с адвокатом правы. Нужно привлекать обоих фигурантов. При чем, привлекать их нужно по нескольким признакам статьи 147. В отношении хулиганства могу сказать, что у обоих надуманный повод для избиения потерпевшего. То есть хулиганский мотив налицо. Ведь Мельникайте так и не представил доказательств того, что вообще была совершена кража его часов. Да что там кража их. Он вообще не представил никаких мало — мальски понятных, кроме слов, доказательств того, что у него когда — либо были наручные часы. Никто из его окружения не видел их у него. И, тем более, что кражу совершил именно Жаркевич. А Болотный вообще никакого отношения к пропаже чужих часов не имел. О краже он узнал от Мельникайте. Поэтому не имел никакого повода для избиения Жаркевича, как, впрочем, и сам Мельникайте. И все — таки