Яноама - Этторе Биокка

Однажды, когда Фузиве наглотался эпены, он сказал старику шапори: «Херерехириве больше нет со мной, кончилась моя болезнь, и его не стало». Старик ответил: «Да, верно, он исчез. Но я попрошу, чтобы к тебе пришел другой — хекура попугая».

Фузиве заплакал оттого, что потерял верного друга херерехириве.

Когда эпидемия кончилась, мы все возвратились в шапуно. Зять Фузиве отправился искать дикий мед. Вернувшись, он сказал: «Я встретил твоего дядю. Он зовет нас к себе». Дядя Фузиве был тушауа патанаветери. Спустя несколько дней он сам пришел к нам в шапуно и скааал Фузиве: «Мы тебя ждали, почему ты не пришел? Саматари нам обоим враги, а вы, сыновья моего старшего брата, для меня как родные дети. Приходите к нам в гости, и поскорее». Старуха — мать Фузиве сказала: «Он верно говорит, и ему нельзя отказать». Когда гость узнал, что умерла старшая жена Фузиве, она тоже была патанаветери, он горько заплакал. В тот же день мы отправились в гости к патанаветери.

Мать Фузиве и мать тушауа патанаветери были сестрами. Когда они снова увидели друг друга, то заплакали от радости. Мать тушауа патанаветери все повторяла: «Проходите, проходите в наше шапуно». Фузиве называл ее «мама», а сыновья тушауа называли Фузиве «старший брат».

В шапуно патанаветери мы прожили долго. Фузиве помирился с гнаминаветери, и они вместе с хасубуетери устроили большой пир.

Спустя некоторое время Фузиве peщил вернуться в шапуно возле плантации. К этому времени бананы и пупунье сильно выросли. Иногда Фузиве говорил нам, своим женам: «Надо бы навестить старика отца». Так он называл тушауа патанаветери. По дороге он беседовал с нами, с ребятишками, давал им совет: «Когда придем в шапуно, вы, малыши, не носитесь по хижине, не хватайте все подряд и сами ничего не просите, ждите, пока вам подарят». С нами, женщинами, он был очень добрый, часто говорил мне: «Возьми детей, пойдем дальше все вместе». Если на охоте ему удавалось поймать красивую птицу, он нередко отдавал ее малышам. «Пусть порадуются»,— говорил он. Когда в шапуно приходили гости, он разрешал им пойти на плантацию и нарвать сколько захочется бананов и пупунье. Старикам и старухам он отдавал табак, даже если у него самого оставалось совсем немного. Иной раз я даже плакала с досады, потому что Фузиве все плоды у меня забирал и отдавал гостям. Он никогда не сердился, если только его нарочно не подзуживали.

Старик — тушауа патанаветери всегда говорил Фузиве: «У тебя много жен — арамамисетериньума, хасубуетериньума, намоетериньума, Напаньума. Так вот, Напаньума — белая, но она такая же, как мы. Я зову ее племянницей, потому что она тоже женщина. Никогда не бей своих жен, особенно палкой, женщины слабее нас и больше страдают от побоев. Иногда муж поколотит жену палкой, она убежит в лес с ребенком, а там их ждет ягуар. И потом этот человек остается и без жены, и без ребенка». «Нет,— отвечал Фузиве,— я их не бью. Правда, если они начинают ссориться, тут я не выдерживаю, всем сразу достается. Но теперь они почти не ссорятся».

Старый тушауа говорил нам: «А вы, женщины, не ссорьтесь между собой. Если перестанете ревновать, то скоро полюбите друг друга, станете как родные сестры».

В это время умер старик — отец Фузиве. Тело его четыре дня висело в гамаке под самой крышей. На пятый день его сожгли.

КОЗНИ ПИШИААНСЕТЕРИ

После ссоры пишиаансетери и намоетери стали врагами. Когда мы жили в шапуно патанаветери, несколько мужчин пишиаансетери пришли на нашу плантацию и поломали побеги табака. Фузиве ничего не знал. Однажды он сказал тушауа патанаветери: «На нашей новой плантации очень хорошо растет табак, можешь послать за ним своих людей». Тушауа ответил: «Наши хекура видели молодых воинов, которые спали в тапири возле твоей плантации. Они повесили табачные листья сушиться над костром. Может, они украли твой табак».

Тогда Фузиве послал зятя взглянуть, что там делается. Он вернулся вечером следующего дня, но заговорил не с Фузиве, а с одной из его жен: «Скажите ему, чтобы он больше не ждал табака. Осталось лишь несколько листьев, я их принес,— и он положил на камень пакеты с табаком.— Бананы растут так, что любо посмотреть, тростник для стрел тоже высоко поднялся, но вот табак они погубили». Дочь сказала Фузиве: «Эти люди из зависти поломали весь наш табак. Ничего не осталось». «Это были пишиаансетери, следы ведут к их шапуно»,— продолжал зять Фузиве.

Тут Фузиве так разгневался, что все испугались. Когда стемнело, тушауа патанаветери крикнул: «Все замолчите! Послушаем, что скажет мой сын». В полной тишине Фузиве заговорил негромко: «Я посадил много табаку, а пишиаансетери оборвали все листья и поломали кусты. Что они хотят от меня? Хотят, чтобы я их убил! Ну что ж, я убью одного из них. Тогда у пишиаансетери будет настоящая причина гневаться на меня. Это я должен был разгневаться за то, что они ранили меня в глаз. Но я их простил».

Он говорил долго, до самой ночи. Когда он наконец умолк, старик — тушауа патанаветери сказал: «О сын мой, не надо никого убивать. Двое твоих сыновей уже большие, один недавно родился. Почему ты хочешь кого-нибудь убить? Думаешь, убить человека — это так, шутка. Часто тому, кто убил, приходится спасаться бегством. И тогда его дети будут из последних сил тащиться по лесу и плакать от голода. Разве ты этого не знаешь? Я знаю, потому что я стар. Когда мы жили на том берегу Большой реки, мы враждовали с кунататери. В бою они убили одного из наших и многих ранили. Пришлось нам бежать. В дороге мы питались только сердцевиной пальмы инайя и плодами балаты. Мои дети плакали от голода, а я плакал от жалости, глядя на них. Твой отец тоже плакал от горя, а ты, тогда еще совсем малыш, вместе с другими ребятишками плакал от голода. А теперь ты хочешь убить кого-нибудь из пишиаансетери. Разве тебе и твоим детям после этого станет легче? Подожди немного, и табак вырастет снова. Не гневись, если бы они убили твоего брата, ты бы мог им отомстить. Но за куст табака человека не убивают. Табак можно посадить снова, а вот брата, отца, сына больше уже не найти. Хочешь, мы сами снова посадим табак на твоей плантации?» Старый тушауа говорил долго и умно. Он был добрым и мудрым и не хотел никого убивать. Когда Фузиве погиб, он приносил мне мясо, брал моего сына за руку и говорил: «Старый дедушка принес тебе что-то» — и протягивал ему бананы.

Постепенно Фузиве успокоился. Мы вернулись в свое шапуно и снова посадили табак. Спустя некоторое время старик— тушауа тетехейтери пригласил нас к себе в шапуно. Однажды туда пришел муж сводной сестры Фузиве. Он жил вместе с пишиаансетери. Прежде чем войти в шапуно, он раскрасил лицо и грудь.

Женщины тетехейтери сказали: «Вон идет пишиаансетери. Наверное, он принес грустную весть». Фузиве лежал в гамаке. Он надышался эпены и теперь беседовал со своими хекура. Он еще раньше сказал: «Я по ногам чувствую, кто-то идет к шапуно. В груди у меня стучит, он придет по этой тропе». Женщины сказали: «Кто к нам может прийти? Ведь никто даже не знает, где мы теперь живем». Но мать Фузиве возразила: «Вот увидите, скоро кто-то придет». И в самом деле пришел этот пишиаансетери. Он повесил гамак и молча улегся. Фузиве встал, подошел к гостю и сел рядом на корточки. Тогда гость слез с гамака, взял свои стрелы, тоже сел на корточки и сказал: «Не жди больше плодов. Пишиаансетери построили шапуно возле твоей плантации, поломали все деревья, повыдергивали ростки уруку. Жена стала кричать, ругаться, но они сказали, что вы сами этого хотели. Они поломали кусты табака и маиса. Все валяется на земле и гниет. Они хотят, чтобы ты оставил им свою плантацию и навсегда поселился вместе с патанаветери. Вот почему они тебе пакостят».

Тут жены Фузиве стали возмущаться. Намоетериньума по имени Токома сказала: «Мы много трудились, когда сажали табак, маис, уруку... А теперь пишиаансетери все хотят погубить. Они тебя нарочно подстрекают, так убей их». Она еще долго убеждала Фузиве отомстить врагам. Наконец Фузиве сказал: «Ты, женщина, хочешь, чтобы я убил кого-нибудь из пишиаансетери, и я убью. Но помни, потом тебе же будет хуже!» Он рассердился на Токому за ее слова. Я сказала: «У тебя есть отец и мать, вот ты и подстрекаешь мужа на войну. А я и арамамисетериньума, если мужа убьют, останемся одни. Я не хочу, чтобы он сражался с пишиаансетери, потому что боюсь их тушауа Рашаве. Он очень сильный, и его даже смелые воины боятся».

Наконец Фузиве решил: «Вернемся на плантацию, посмотрим, что стало с нашими посадками». По дороге в шапуно он сказал: «Когда был жив отец, он всегда мне говорил: «Не убивай». Теперь старика больше нет». Вечером Фузиве надышался эпены, сел на корточки, подозвал моего старшего сына и сказал ему: «Сын, пишиаансетери пакостят мне, хотят, чтобы я сразился с ними. Если однажды меня одолеет гнев, я их убью. Но тогда и ты останешься без отца». Мальчик посмотрел на него и засмеялся. «Сейчас, сын мой, ты смеешься, но когда меня не станет, тебе и твоей матери плохо придется». Мальчик смотрел на него во все глаза, а Фузиве снова и снова вдыхал эпену. Мой младший в то время еще не мог ходить, а лишь ползал.