Яноама - Этторе Биокка

Как-то в полдень мимо пролетал самолет. Летчик увидел шапуно и стал кружиться над нами. Мужчины сказали: «Давайте позовем его. Пусть он спустится пониже, и тогда мы подстрелим его из лука». Все схватили луки и стрелы, вышли на площадку и стали кричать: «Шори, шори!» Самолет снизился. Воины хотели уже выстрелить в него из луков, но Фузиве крикнул: «Подождите, пусть опустится еще ниже». Самолет стал летать прямо над нашими головами. Наверное, летчик заметил, что индейцы вооружены, потому что он выпустил облако черного дыма. Тут все намоетери в страхе разбежались кто куда.

МАХЕКОТОТЕРИ ПОЛУЧАЮТ ПРИГЛАШЕНИЕ

Однажды в наше шапуно пришло двое сыновей старого вождя патанаветери. Они сказали, что у намоетери слишком много врагов и потому они должны снова объединиться. Тогда мы все вместе вернулись в большое шапуно рядом с большой расчисткой. Там решено было пригласить на реахо махекототери, чтобы опять стать с ними друзьями. На следующий день мужчины принесли гроздья бананов и повесили их над очагами. Охотники отправились в лес. Перед уходом они все просили сохиринариве послать им богатую добычу. «Когда луна поднималась на небо,— рассказал мне как-то Фузиве,— много воинов яноама собрались вместе и стали стрелять в нее из луков. Они выпустили так много стрел, что померк лунный свет. Но каждый раз промахивались. И тогда Сохиринариве сказал: «Вы не смогли подстрелить луну, когда она висела совсем низко, где уж вам теперь попасть, ведь она уже поднялась высоко в небо». Он прицелился, спустил тетиву и угодил стрелой точно в луну. Сразу же сверху полилась кровь —кровь луны. Из этой крови родилось много сильных людей. А Сохиринариве унесли к себе духи».

Охотники вернулись с богатой добычей. Фузиве обрадовался и сказал Рашаве и своему брату Короиве: «Идите и позовите в гости махекототери. Только живо. Переночуйте один раз в лесу, а на следующий день вы должны быть в их шапуно. Ты, Рашаве, умеешь красиво говорить, а потому я и посылаю тебя вместе с братом». Оба посланца захватили перья, чтобы украсить ими уши и руки, обезьяньи хвосты на голову, несколько пакетиков уруку и тронулись в путь.

Когда посланцы подходят к чужому шапуно, они, чтобы их узнали, начинают свистеть точно выдра: «фью, фью, фью». Хозяева отвечают криками: «Пей хав, тезамуну хе» (тезамуну — яноама называют того, кто приходит пригласить вас на реахо). Рашаве так сказал хозяевам: «Тушауа зовет вас в гости и просит, чтобы вы поторопились, потому что хочет с вами поговорить дружески. А если вы придете поздно, то для дружеского разговора уже не останется времени». Тушауа махекототери велел своим людям поскорее собираться в путь.

Между тем, женщины намоетери стали убеждать мужей и братьев, что у махекототери есть много вещей, много мачете, но они их не дарят. А сами, когда приходят в гости, съедают все подряд и просят еще. Чем больше едят, тем голоднее становятся. Просто ненасытные какие-то. Фузиве рассердился: «Это все неправда! Вечно вы, женщины, недовольны, махекототери, когда у них есть мачете, охотно дают их другим. Разве не их мачете мы очистили наше шапуно и подготовили участок для посева».

На второй день пришли махекототери и построили тапири в лесу возле нашего шапуно. С ними пришла старуха — мать Акаве, который потом стал моим вторым мужем. Она не осталась в тапири, а пришла прямо в наше шапуно. Когда мы с ней остались одни, она мне предложила убежать к махекототери. Но я не захотела.

Вечером несколько гнаминаветери пришли к махекототери и сказали, будто Фузиве задумал на обратном пути напасть на них и снова похитить несколько молодых женщин. Это была неправда. Но махекототери испугались и потихоньку бежали.

ГОРЯЩИЕ ГОЛОВЕШКИ

Когда махекототери сбежали, Фузиве решил все равно устроить реахо для одних намоетери. И вот на этом-то празднике и произошла его ссора с Рашаве. Фузиве так поделил добычу, что пишиаансетери почти ничего не досталось. Вечером ребята стали играть в горящие головешки. Один выхватывал головешку из огня и бросал в другого. Тот старался увернуться, а потом той же головешкой попасть в противника. Старик — отец Фузиве крикнул: «Мальчики пусть играют, но вы — мужчины и вам эти игры ни к чему. А то как бы не вышло ссоры». Но юноши не удержались и тоже стали кидаться горящими головешками. Одна из них попала на крышу хижины как раз над гамаком, в котором отдыхал брат Фузиве. «Кто бросил горящую головешку?! — закричал он.— Может, это сыновья гнаминаветери или пишиаансетери задумали поджечь нашу крышу». Он вместе с несколькими воинами взобрался наверх и потушил занимавшийся огонь.

Тут Фузиве сказал мне: «Сними с огня горшок и дай вон ту большую головешку». Старшая из жен воскликнула: «И тебе поиграть захотелось? Что тебе не сидится спокойно? Вечно ссоры ищешь! Мало тебе вчерашнего. Не останови я тебя, ты бы палицей голову противнику проломил!» Когда взрослые увидели, что Фузиве поднялся, они сказали: «Тушауа тоже решил поиграть». И стали бросать друг в друга головешки. Старик отец кричал Фузиве: «Сын, ложись в гамак, ты старый, у тебя есть жены. Зачем тебе эти ребячьи игры?!»

Было очень темно. Фузиве угодил большой головешкой в голову одному пишиаансетери, и тот упал. Тут многие похватали горящие головешки и целые поленья, и началась драка. Я взвалила сына на спину, выбежала из шапуно и спряталась за пальмой. Другие женщины тоже с криками разбежались кто куда. Во все стороны летели горящие головешки, осыпая нас дождем искр. Слышались крики, стоны, головешки падали в горшки.

Вдруг все стихло. На площадку выскочил Фузиве и позвал меня: «Напаньума, разожги огонь, посмотри, что это мне попало в глаз». Я разожгла огонь, подбросила в него сухих листьев, потом сказала: «Покажи». Горящий кусок угля вонзился Фузиве рядом с глазом и обжег ему ресницы. Старшая жена, которая была поопытнее и посмелее меня, попыталась вытащить уголек, но ничего у нее не получалось. Подошла дочка Фузиве, и ей удалось наконец вытащить кусочек угля. Из раны сильно текла кровь. «Ну, теперь я им покажу, всех убью!» — в гневе воскликнул Фузиве. Мы заплакали от страха.

А в шапуно многие обгорели. Один из мужчин гнаминаветери кричал брату Фузиве: «Вы чуть не сожгли моего сына. Всю грудь ему опалили. Думаете, вам все можно, раз тушауа на вашей стороне!» Братья Фузиве отвечали: «Это вы, гнаминаветери, начали первыми». Пишиаансетери и гнаминаветери в один голос ругали Фузиве. Наконец он не выдержал и закричал: «Вататие! (замолчите). Хватит, не то я ночью всех вас перебью. Молчите, если вам жизнь дорога!»

Сын тушауа гнаминаветери сказал: «Отец велел тебе передать, что он молчать не будет». Тут Фузиве снова схватил горящую головешку, и мы, женщины, бросились врассыпную из шапуно. Мать Фузиве закричала: «Вы хотели ослепить моего сына. Теперь он вам покажет. Я не побегу вместе с другими женщинами, останусь рядом с сыном».

Все, кто был против Фузиве, не осмелились на него напасть. Тушауа называл их по именам, оскорблял, но они не отвечали. Потом старик — тушауа патанаветери сказал своим: «Сегодня тушауа в большом гневе, лучше нам уйти». Он ушел, а за ним другие. Понемногу и Фузиве утихомирился. Мы, женщины, незаметно проскользнули к своим гамакам.

С того дня Рашаве и Фузиве стали врагами.

На следующее утро все вернулись в шапуно. Фузиве громко сказал: «Значит, я кое-кому мешаю! Что ж, я уйду». Нам он сказал: «Собирайтесь, да поживее. Бананы оставьте». Мы положили в корзины глиняные горшки, наконечники стрел, гамаки и тронулись в путь. Шли и плакали: думали, что больше уже не вернемся в большое шапуно. За нами, женщинами, шли Фузиве с братьями, его зять, отец с матерью и группа намоетери.

На другое утро мы взобрались на гору, где жили родные самой старшей из жен Фузиве. Они называли себя тетехейтери. Их было всего несколько мужчин с женами. Они когда-то отделились от патанаветери. Жили они в горной долине, и добраться к ним можно было лишь по труднопроходимой тропе. Мы остановились возле маленького, очень чистого игарапе, а несколько воинов пошли предупредить хозяев. Хозяева велели нам поскорее идти в шапуно. Мы все помылись в реке, но краситься не стали.

Шапуно тетехейтери было круглым, и часть его пустовала. Фузиве спросил у нас: «Хотите соорудить тапири либо будете жить в шапуно?» Я ответила: «Не знаю». Старшая из жен сказала мне: «Вот что, мы с тобой останемся здесь, а остальные жены пусть живут в тапири. Все равно от них мало толку». Она позвала Фузиве и сказала ему: «Я и Напаньума будем жить здесь с моими братьями. А ты построй три тапири и оставайся с остальными женами. За нас не бойся, ничего с нами не случится». Я снова ждала ребенка, и у меня уже был большой живот. Но я вместе со старшей женой Фузиве каждый день ходила в лес и на расчистку и собирала пупунье и уруку.