Двенадцать железных цепей - Яна Лехчина

Червь ползал на одном месте, перекатывался со спинки на брюшко – хотя Ольжана не различила у него ни спинки, ни брюшка; создание выглядело недоделанным – словно мазок солнечной краски.

– «Не мастерица», – фыркнула она. – Мягко сказано.

Но Лале всё равно выглядел таким довольным, будто стал свидетелем невиданного волшебства. Он посмотрел на Ольжану с теплом и гордостью, как учитель – на способную ученицу, и Ольжана едва сдержала смех.

– Это потому что вы не колдун. – Она вытерла вспотевший лоб и осмотрела округу, но вновь вернулась взглядом к червю. – Меня бы не похвалили, если бы я создала такого уродца при Йоваре или госпоже Кажимере.

– Но ваших наставников здесь нет. – Лале наклонился, поднимая книгу. – Не всё ли равно, что бы они подумали?

Ольжана растёрла виски.

– Наверное, всё равно. – Вмиг она почувствовала себя такой уставшей, что впору рухнуть и тут же заснуть. Надо же, страшненький червь, а сил забрал как настоящий. – Но ваша радость забавна.

– Нет-нет. Вы правда молодец. – Лале принялся скатывать покрывало. – Вы же раньше никогда такого не делали, а вот пожалуйста. – Усмехнулся. – Маленькие шажки к большому будущему.

На вкус Ольжаны, Лале действительно впечатлился куда сильнее, чем она того заслуживала, но винить его не могла – что с него взять? Даже прочитав уйму трактатов, не-колдун останется не-колдуном, и чары будут казаться ему чем-то сказочным. Однако вечером того же дня Лале, желая её порадовать, раздобыл у кубретской торговки пышную лепёшку с орехами и мёдом, и, пока они ели, глядя на заходящее солнце, Лале рассказывал Ольжане очередные истории про хал-азарских колдунов и смотрел на неё с такой нежностью, что Ольжана обречённо поняла: следующие дни она будет учиться ещё усерднее.

* * *

Чарне казалось: если бы Юрген мог прорыть ход под землёй, минуя горные тропы, он бы это сделал. Всё что угодно, лишь бы быстрее добраться до Тержвице. Но как назло, природа им не благоволила. Дорога, по которой они шли – между склоном и ущельем, – оказалась погребена под обвалом, и Юрген чуть не взвыл от досады. Даже захотел пробираться через осыпь – пробежит, мол, сверху и окажется на той стороне.

Видят Тайные Люди, Чарна была невероятно спокойна последние дни. Она была мила, учтива, тиха, во всём Юргена поддерживала, не лезла к нему с разговорами – но тогда не выдержала и выразительно постучала пальцем по лбу.

– Ты совсем, что ли? – И красноречиво указала на ущелье. – Камни покатятся, и всё. Точно окажешься на той стороне.

Юрген беспокойно шагал назад и вперёд, бранился сквозь зубы. Чарна испугалась, что он сорвётся в ущелье и без переправы через осыпь – не такой уж широкой была дорога, чтобы свободно расхаживать по ней человеческими ногами. К тому же дорога опасно нависала над обрывом: внизу – слоистые склоны с шапками кудрявых крон и бурлящая река. Чарна даже обрадовалась, что не придётся идти здесь дальше: мирно вернутся к большаку – целее будут.

– А что ты предлагаешь? – ощетинился Юрген. – Возвращаться? Делать огромный крюк?

– Нет, что ты, – ответила Чарна медово. Отлепила от щеки прядь волос. – Лучше переломать все кости. Да и кто накормит бедных падальщиков, если не мы?

Юрген стиснул зубы, прижал ко рту кулак.

– Ладно, – сказал он наконец. – Идём назад.

И они пошли.

С каждой верстой Юрген даже в теле пса становился всё нетерпеливее и мрачнее. Наверное, если бы с ним не было Чарны, он бы совсем не ел и не спал. «Кому ты сделаешь лучше, если загонишь себя до смерти?» – возмутилась Чарна на одном из привалов. И добавила мысленно: «И меня». О, Юрген всегда торопился, но сейчас… Сейчас даже он уставал от этой бешеной гонки от рассвета до заката.

– Хватит! – взмолилась Чарна на другой день, обернувшись девушкой прямо у большака: кошачьи лапы больше не держали. Тут же рухнула наземь, пытаясь отдышаться. – Юрген, это невыносимо.

Ей было всё равно, скажет ли Юрген, что не звал её с собой, и увидит ли кто-нибудь её превращение. Горы вокруг казались мутными, солнце палило. Даже человеческое тело Чарны оказалось потным, разбитым, неповоротливым; она так и лежала в пыли, пытаясь нащупать бурдюк с водой.

Она услышала, как превратился Юрген. Сел рядом. Помолчал.

– Идём в тень, – предложил он наконец, и его голос звучал хрипло, надломлено. – Передохнём.

Так Чарна поняла, что победила. И дальше – больше: следующим вечером они рано остановились на ночлег. Ещё не стемнело, когда они отыскали в горах заброшенную языческую кумирню, и Юрген согласился, что это неплохое место и нет смысла рвать из себя жилы, желая пройти ещё немного.

Каменная кумирня посвящалась старым кубретским богам и по форме напоминала шатёр с отверстием в крыше. На стенах – местами отколотые каменные же узоры из выпуклых гранатов и виноградных лоз. Внутри было пусто, всего одна комната, но Юрген обследовал кумирню с мальчишеским любопытством. Ощупал углубление в полу, видно, заменявшее жрецам алтарь, оглядел шероховатые стены и даже обнаружил вход в подпол, куда быстренько слазил – только светлая макушка мелькнула.

– Наверное, тут хранили еду, – предположил Юрген, выбираясь. – Лесенка отличная, каменная. Посмотришь?

Чарна вскинула бровь.

– Оно мне надо?

После очередного дня дороги ей хотелось только умыться, поесть и завалиться спать.

Вниз по предгорью, недалеко от кумирни, текла речка, и Чарна направилась к ней, оставив Юргена исследовать заброшенное святилище. Ещё не загорелся закат, и предгорье золотило ласковое вечернее солнце. Берега речки были неровными, сильно возвышающимися над водой, и Чарна, желая найти спуск поудобнее, дошла до какой-то пещеры: в мшистом холме зиял её чёрный вход. Чарна мысленно хмыкнула: хорошо, что они с Юргеном отыскали кумирню раньше, чем эту пещеру. Иначе пришлось бы ночевать здесь, а даже на камнях святилища лучше, чем в пещерной сырости.

Спуска поудобнее не нашлось, но Чарна решила не возвращаться обратно. Достала из сумки кусок мыла, скинула с себя одежду и вместе с вещами скатилась к реке. Выполоскав одежду, Чарна вытащила её на берег и оставила сушиться, закляв закатные лучи, а сама выплыла на середину речки и легла на спину.

Вода была теплее, чем во всех горных речках, которые встречались ей на пути, – даже не хотелось согреваться чарами. Чарна лежала, не думая ни о чём, слабые волны качали её тело, а солнечные блики перед глазами превращались в багряные. Волосы колыхались в воде, как речные змеи, и Чарна играючи пропустила их сквозь пальцы.

Хорошо.

Её мышцы наконец-то расслаблялись. Горы окаймлялись закатным светом, но ветер