Пулеметчики. По рыцарской коннице – огонь! - Федор Вихрев

– Настал срок показать всю свою храбрость, мои воины. Сражаться – достойное дело для настоящих мужчин. Одержав победу, вы себя покроете славой и богатство добудете, а дрогнете в битве – погибнете иль будете влачить существование рабское у беспощадного врага. – Голос герцога становился все громче и громче. – Нет нам пути назад! С одной стороны – неприятельское войско и враждебная страна, с другой – море и английские корабли отрежут нам путь к спасению! Сражайтесь, славные воины, ибо смерть лучше поражения! Негоже мужам бояться! Бейтесь так, чтобы ничто не заставило вас отступить – и близок тогда будет час, когда радость победы преисполнит ваши сердца! – Последние слова герцога дышали уверенностью. Рауль де Тессон, беспокойно пришпоривая своего коня, подъехал к Гильому, надевавшему с помощью Роберта шлем:

– Монсеньор, мы слишком задержались на месте, и войска теряют уверенность, – отрывисто и недовольно посоветовал коннетабль. – Идемте! Вперед! Командуйте атаку!

Через несколько мгновений прозвучал приказ и, понукаемые командирами, группы стрелков двинулись вперед, а за ними – и все войско…

Наконец норманны решились, и их ряды двинулись вперед. Впереди, быстрым шагом, держа оружие наготове, шли, а точнее, почти бежали кучки лучников, арбалетчиков, метателей дротиков и пращников. Полковник бросил взгляд на Гарольда, внимательно рассматривавшего в бинокль надвигающееся войско, и тихонько заметил стоящему рядом Берроузу: – Почти так же выглядело войско махдистов в битве при Омдурмане. – В этот момент король, словно почувствовав взгляд или расслышав шепот, оторвался от окуляров и, в свою очередь повернувшись к Бошампу, произнес исторические слова:

– Начинайте ваш «огонь», сэр Хорейс.

Дождавшись, когда последние лучники пересекут границу зоны, очищенной от мешающей прицеливанию растительности, полковник скомандовал:

– Огонь!

Зазвучали дублирующие команды капитанов и лейтенантов. Из бойниц в окопе – передовом рве высунулись винтовки и пулеметы. Через несколько мгновений неслыханный ранее грохот первого залпа огнестрельного оружия расколол воздух над Сенлаком. За ним пророкотали несколько пулеметных очередей. Потом раздался еще один залп. После этого на равнине перед холмом воцарился хаос.

Нормандские легковооруженные пехотинцы падали, словно кегли в кегельбане под ударами шаров. Уцелевшие бросали оружие и устремлялись назад, врезаясь в ряды идущей за ними тяжелой пехоты и конницы. Начались давка и смятение. Задние ряды, не видя, что произошло, пытались двигаться вперед. А передние воины, напуганные невиданным колдовством, рвались скорее вернуться назад и оказаться за холмом. Пытавшихся восстановить порядок рыцарей отстреливали лучшие стрелки норфолкцев. Последние методично стреляли в любого, начинавшего командовать и, конечно же, при этом активно размахивать руками и кричать. Но кто-то из командиров нормандцев все же сохранил голову, не растерявшись в этом аду, и приказал отвести потрясенные случившимся войска. Вслед отходящим прозвучало еще несколько залпов норфолкцев. Нормандцы побежали, бросая упавших, подстегиваемые страшными криками брошенных раненых и умирающих воинов.

В рядах англосаксов царило ликование. Уже не обращая внимания на ставший привычным грохот стрельбы, они кричали: «Ut! – Долой!», и, в восторге размахивая мечами и топорами, порывались атаковать бежавших норманнов. Пока их в основном, сдерживали стоящие среди них отряды хускарлов и частокол, достаточно высокий, чтобы не дать его перескочить с налета. Однако несколько сотен наиболее нетерпеливых, не обращая внимания на команды и предостерегающие крики, сумели перелезть через заборчик и помчались по склону в атаку на отступающих врагов. Самые быстроногие из них успели добежать и ударить в спину бегущим норманнам. Первые зарубленные упали на землю под ликующие крики саксов, но в этот момент земля дрогнула от ударов нескольких тысяч копыт. В проходы между поспешно расступающимися пехотинцами, а то и прямо сквозь не успевший расступиться строй своих воинов, топча и давя их без всякой жалости, устремились, горяча мощных боевых коней, отряды конных рыцарей. Выскочившие вперед кучки англосаксов были мгновенно забросаны копьями. Теперь на землю падали убитые саксы, часть из которых побежала назад. Остальные же, сплотив щиты, пытались сдержать атаку конницы. Большинство из обороняющихся саксов были быстро затоптаны и вырублены. Но конники нормандцев тоже понесли потери. Саксы сбивали воинов противника с лошади ударами длинных топоров и копий. Кое-где дело дошло и до скармасаксов. Поскакали в разные стороны раненые или потерявшие всадников лошади. Над полем боя кроме грохота выстрелов, воинственных криков саксов «Долой!», поднялись, хватая за душу, душераздирающие крики тяжело раненых и умирающих людей и лошадей. Но сопротивление небольших сил саксов никак не смогло задержать атаку нормандских рыцарей. Лавина конницы мчалась вперед и вперед. Казалось, что на поле битвы нет ничего, способного ее удержать. Саксы невольно сплачивали ряды, с уважением поглядывая на продолжавших спокойно стоять во рву-траншее, прильнувших к прикладам винтовок и пулеметов норфолкцев. Переходя на все более быструю рысь, не удерживаемая даже необходимостью подниматься вверх по склону, конница через несколько мгновений должна была врезаться в строй англичан.

Но вот всадники наконец-то достигли рубежа в сто пятьдесят ярдов. Тотчас же раздался дружный залп. На этот раз огонь винтовок слился с непрерывным стрекотом пулеметов. На поле боя вновь воцарился филиал ада. Грозная лавина размахивающих оружием конников в блестящих кольчугах, мчащаяся, сотрясая землю, вперед на врага, внезапно словно налетела на невидимую стену. Рыцари вылетали из седел, как куклы, сбитые ударом мяча. Их кони падали, переворачивались через голову, валились на спину, давя и калеча всадников. Впрочем, большинству наездников было уже безразлично, что происходит с их расставшимся с душой телом. Но были и неудачники, заживо придавленные тушами убитых лошадей или попавшие под копыта продолжающих скакать живых коней.

Одна из лошадей, раненная еще при первом столкновении с саксами, с рассеченным брюхом, волоча по земле вывалившиеся из него кишки, таща за собой застрявшее ногой в стремени и тяжело подскакивающее на кочках тело всадника, добежала почти до самого рва. Сержант Уолтер, заметив ее, прицелился и прекратил мучения несчастного животного, первым же выстрелом попав точно в голову.

Ободрившаяся было и устремившаяся вслед за конницей норманнская пехота сначала в ужасе застыла, а потом дружно развернулась на сто восемьдесят градусов и побежала, бросая оружие и щиты. Всадники, разворачиваясь, также пытались отступить. Но кавалерист вместе с лошадью – большая и удобная мишень, лучшая, чем пригнувшийся, убегающий подобно зайцу пехотинец, поэтому продолжавшие песню смерти винтовки и пулеметы легко находили свои мишени.

Полковник внимательно смотрел на развернувшуюся перед ним картину и раздумывал, не пора ли контратаковать. Тем более что командиры с трудом удерживали нетерпеливых саксов от перехода в атаку.

Неожиданно Бошамп заметил несколько нормандских всадников. Один из них, приподняв личину шлема, что-то кричал, пытаясь перекрыть грохот боя. Собравшиеся вокруг рыцари дружно его поддерживали, стараясь обратить на своего предводителя внимание бегущих. Эти крики, похоже, достигали своей цели. Завидевшие происходящее норманны, пешие и конные, устремлялись к этой группе.

Почти одновременно с Горацием всадника увидел и Гарольд. Закричав: «Бастард! Долой!» и забыв обо всем, король бросился вперед. Как назло, никто из командовавших в окопах лейтенантов не обращал внимания на эту сцену, занятый уничтожением очевидных, маячивших перед глазами целей. За Гарольдом поневоле побежали и стоявшие рядом с ним хускарлы. Увидев это, устремились вперед и остальные отряды саксов.

Полковник выругался вслух.

– Черт возьми, сейчас начнется такая бойня!

Понятно любому дилетанту, что пешим, пусть не потрясенным потерями, но уже разрушившим строй саксам не устоять против конных норманнов. К тому же, перемешавшись с врагами, они перекроют директрису стрельбы норфолкцам. «Господи боже мой! Не хватало только потерять короля в практически бескровно выигранной битве!» – мелькнула в голове Бошампа мысль. В этот момент он наткнулся взглядом на стоявшего рядом лейтенанта Берроуза, по-прежнему сжимавшего в руке винтовку.

– Берроуз! Правее ориентира два – всадник! Уничтожить! – изо всех сил, стараясь перекричать грохот битвы, скомандовал полковник, одновременно отмахнув рукой сигнал стоящему за гребнем холма со своими конниками Гастингсу. Слава богу, Берроуз все же расслышал команду. Раздался громкий выстрел, за ним практически мгновенно – второй. Устройство затвора винтовки «ли-энфильд» и десятизарядный магазин позволяли вести огонь так быстро, что немцы в боях четырнадцатого года часто принимали его за пулеметный. Чем и воспользовался Гарри Берроуз, до войны – член добровольческого стрелкового клуба Нориджа. Стрелять он любил и умел. Да и расстояние, всего не более трех-четырех сотен ярдов, было для него пустяковым. Уже второй пулей Гарри поразил всадника точно в голову, прямо под поднятую личину шлема. Позднее он утверждал, что попадание было случайным, он-то целился в грудь, но все относили эти слова на счет его скромности.