Человек и Церковь. Путь свободы и любви - Этери Чаландзия

Массовое употребление наркотиков в обществе, конечно, говорит о кризисе на уровне государства. Когда разрушаются нормальные отношения, ломаются идеологические системы и такие масштабные сдвиги происходят за столь короткий срок, это вызывает неизбежную реакцию. Ведь стремление к самообману характерно не только для отдельных людей, но и для общества в целом. А любая попытка лишить людей их иллюзий чревата возмущением и ответной агрессией.

Тем не менее и человек, и человечество могут и должны стремиться жить не в вымысле, а в реальности, какова бы она ни была. И зависит это от каждого из нас. От нашей собственной свободы и любви. В Евангелии говорится: «И свет во тьме светит, и тьма его не объяла». Действительно, даже если маленький огонек горит в ночи, то и ночь уже не такая темная.

Глава 7

Искусство и религия

Без сомнения, искусство выросло из религиозного сознания. И даже самые ранние его формы – языческие и античные – наполнены пониманием мира как творения Божьего. В основе искусства, так же как и религии, лежит попытка познать Бога и человека. В этом смысле искусство и религия – понятия изначально глубоко родственные. Примечательно, что слова «культура» и «культ» имеют общий латинский корень colo – почитание, поклонение, возделывание.

Впрочем, необходимо различать понятия религиозного искусства и искусства церковного. Церковное искусство – церковная архитектура, церковное пение, икона, скульптура или фреска, – все то, что образует среду и объекты религиозного поклонения. Понятие религиозного искусства гораздо шире. Оно затрагивает тему отношений человека и Бога. К нему можно отнести и поэзию Данте, и картины Рафаэля, и музыку Баха и другие произведения, так или иначе затрагивающие религиозную тему. Их главная задача – попытка понять человека, его душу, его взаимоотношения с собой, с Богом, с миром. С этой точки зрения вообще все искусство религиозно. Даже не искусство, а культура в широком смысле слова. Религиозный контекст неотделим от творчества даже тех художников, которые считают себя атеистами. Таких, например, как Луис Бунюэль, который создавал глубоко религиозные произведения и при этом говорил про себя: «Слава Богу, я – атеист». Сама эта фраза – весьма показательный оксюморон. Чехов, в произведениях которого просто невозможно не ощущать присутствия Христа, также считал себя атеистом.

«Он оглянулся. Одинокий огонь спокойно мигал в темноте, и возле него уже не было видно людей. Студент опять подумал, что если Василиса заплакала, а ее дочь смутилась, то, очевидно, то, о чем он только что рассказывал, что происходило девятнадцать веков назад, имеет отношение к настоящему – к обеим женщинам и, вероятно, к этой пустынной деревне, к нему самому, ко всем людям. Если старуха заплакала, то не потому, что он умеет трогательно рассказывать, а потому, что Петр ей близок, и потому, что она всем своим существом заинтересована в том, что происходило в душе Петра.

И радость вдруг заволновалась в его душе, и он даже остановился на минуту, чтобы перевести дух. Прошлое, думал он, связано с настоящим непрерывною цепью событий, вытекавших одно из другого. И ему казалось, что он только что видел оба конца этой цепи: дотронулся до одного конца, как дрогнул другой».

Когда искусство стремится говорить о серьезном, настоящем и сущностном, оно всегда касается основополагающих вещей, вопросов бытия и Бога, жизни и смерти, греха и добродетели, рая и ада. Неважно, происходит ли это с человеком в его отношениях с миром, с другими людьми, с самим собой, в реальности или в его сознании. В той или иной мере искусство – это переосмысление Евангелия. Настоящее искусство будет всегда о самом главном. Оно просто не может уйти от религиозного контекста. Черный квадрат Малевича и тот религиозен.

Черный квадрат был выполнен Казимиром Малевичем в 1915 г. По словам художника, работа над картиной заняла несколько месяцев. Икона супрематизма впервые была продемонстрирована на футуристической выставке «0,10» в Петербурге в конце того же 1915 г. Художник разместил ее в «красном углу», как настоящую икону и поставил перед ней зажженную свечу. Существует еще два супрематических квадрата – картины «Красный квадрат. Живописный реализм крестьянки в двух измерениях» и «Белый квадрат на белом». Все три работы по замыслу Малевича составляли художественно-философскую триаду: «Супрематические три квадрата есть установление определенных мировоззрений и миростроений… черный как знак экономии, красный как сигнал революции, и белый как чистое действие».

Духовность в искусстве никак не гарантируется сюжетом или темой. Можно говорить о Боге или религиозном явлении, но все это не будет иметь к религии никакого отношения. А можно столкнуться с описанием природы или человека, где о религии вроде бы ни слова, но явлена такая красота или пронзительная достоверность, что ты сразу понимаешь, что находишься в Божественном пространстве. Это характерно для всех видов искусства. Смотришь на картину Левитана «Над вечным покоем» и осознаешь присутствие Бога.

Так же и с музыкой. Есть музыка, специально написанная для богослужений: «Страсти по Матфею» И.С. Баха, мессы, арии, хоралы, хоры. А бывают произведения, которые не имеют прямого отношения к религиозным сюжетам, но ты слушаешь, скажем, Третий концерт Рахманинова и понимаешь: Бог есть.

Каково место Бога и религиозного сознания в пространстве современного искусства? Это вопрос открытый. Актуальное искусство часто эксплуатирует церковные и евангельские темы, что совсем не обязательно свидетельствует о его религиозности. Мне вспоминается фраза апостола Иакова, который говорил, что и бесы веруют, но трепещут. Бесовская вера, вера падших божественных созданий – религиозна она или нет? Как пишет в «Письмах Баламута» Клайв Стейплз Льюис, бесы знают о Боге, знают, что Бог есть. И тем не менее бесовская вера не может быть истинной, потому что вера – это связь с Богом. Основная проблема современного искусства в том, что оно не ищет этой связи. В своих экстремальных проявлениях оно стремится низвести все до уровня физиологии и залить нечистотами. Шокирующие крайности – вот что сегодня интересует общество. Поиски истины здесь стали неуместны. Вспомним, как Христос говорит: «Я пришел, чтобы явить истину», а Пилат его скептически спрашивает: «А что есть истина?» Для него, античного циника и постмодерниста, истины не существует, все относительно. Не от чего оттолкнуться, нет источника, нет точки отсчета.

Клайв Стейплз Льюис (1898–1963) – писатель, ученый, богослов. Родился в Белфасте (Северная Ирландия), но большую часть жизни прожил в Англии. Служил в армии, получил ранение во время Первой мировой войны. В 1918 г. демобилизовался, продолжил обучение, через пять лет получил степень бакалавра, затем магистра и стал преподавателем филологии. Все это время он пишет и публикует свои стихи и литературные произведения. В 1931 г. Клайв Льюис становится христианином. Большое влияние на его решение оказала беседа с писателем, автором самого известного в мире произведения в жанре фэнтези, романа «Властелин колец» Дж. Толкиеном, ревностным католиком. Во время Второй мировой войны Льюис работал на Би-би-си в службе религиозного вещания. Его книга «Просто христианство» построена на материалах его радиопрограмм. Он пишет и публикует книги в жанре фэнтези, научной фантастики, религиозные произведения. В начале 1950-х выходят «Хроники Нарнии», принесшие автору мировую славу. Автором иллюстраций к книгам стала знаменитая английская художница Паулина Бейнс. «Хроники» были выпущены в виде телесериалов, мультфильмов, радиопостановок, а в 2005 г. режиссер Эндрю Адамсон снял первый полнометражный фильм «Хроники Нарнии: Лев, колдунья и волшебный шкаф». Клайв Льюис скончался за неделю до своего 65-летия. Похоронен во дворе церкви Святой Троицы в Оксфорде.

Современное постмодернистское сознание устроено именно так: что бы ты ни сказал, что бы ни сделал, все самое правильное, красивое, замечательное и чудесное через мгновение может быть обесценено. Над тем, чем только что восхищались, можно посмеяться, потому что оно не имеет никакого значения.

В фильме Луиса Бунюэля «Симеон-пустынник» главный герой стоит на вершине каменного столпа, побеждая во имя Божие страшные искушения. Это мощный святой, словно вознесшийся в своем служении над всем остальным миром. И обычная человеческая жизнь, такая мелкая, протекает где-то далеко внизу, там люди снуют, как букашки, обремененные своими ничтожными заботами. Сатана, искушая, трижды является Симеону и в последний раз в образе прекрасной женщины уносит его со столпа. Самолет забирает его в современный мир, в прокуренный бар, где играют рок-н-ролл и подвыпившие люди трясутся под его ритмы. Он сидит, курит, ему неловко и неуютно, он чувствует себя скованным в этом мире и говорит: «Я уйду. Я ухожу к себе домой». А Сатана ему отвечает: «Тебе некуда идти. Твое место занято. А здесь, в этом мире, тебе места просто нет».