Ты погляди без отчаянья… (стихотворения) - Рабиндранат Тагор

* * *

          Приказ падишахом дан —И войска привели Афра Сахиб Хан, Музаффар Хан,          Мухаммед Амин Хан,А с ними раджа Гопал Синг Бхадаурия,          Удаит Синг Бундела.

Окружили моголы Гурудаспур.Защищает крепость сикхов отряд,Бонда Синг – их сардар.А в крепость нельзя еду пронести,Отрезаны все пути.Только ядра пушекЧерез стену летят,Все небо от света факеловКроваво алеет во мраке.

Истощился запас ячменя, пшеницы,Ни зернышка, ни крупицы;Не хватает дров;С голоду мясо сырое едят,Даже срезая с бедер своих,Кору и зелень побегов толкут,Из них лепешки пекут.

Восемь месяцев длились муки,Наконец попала моголам в рукиКрепость Гурудаспур.

Место казней стало болотом крови,Пленники перед смертью кричат:«Славься, гуру!»С утра до вечераПадают головы сикхов[95], отсечены…

Нехал Сингх – еще отрок.Прекрасно его молодое лицо,Изнутри озаренное светом.В глазах его словно застылаУтренней песней радость.Его блестящее юное телоСоздал божественный ваятельРезцом молнии.Юноша восемнадцати лет.Как шалового дерева ветку,Его в расцветеНежно колышет южный ветер.В теле и душеЮноши —Избыток жизни.

Связанный, он стоит,Все на него глядятС изумленьем и состраданьем.

Даже меч в руках палачаНа мгновенье замер…Тут прибыл гонец из столицыС грамотой, что помилован отрок,Подписано – Саид Абдулла Хан.Развязали юноше руки.Он спросил: «За что мне такая милость?»Сказали, что мать-вдова сообщила,Что он, ее сын, по вере не сикх,Что сикхи насильно держалиЕго в плену.Покраснев от стыда и гнева,Воскликнул юноша громко:«Не хочу я свободы, купленной ложью,Только в правде – моя свобода,Я – сикх!»

* * *

Пусть дом моих дней последнихПостроен будет из глины,И зваться он Шамоли будет.Когда же дом рухнет,Покажется, будто прилег он уснуть,Смешается глина с землей,И дом не поднимет обломки столбов,Как будто на землю жалуясь небу,Не даст он средь реберРазрушенных стенПриюта для призраков дней отошедших.

На этой земле я сложуОснову последнего дома,И пусть забвение всех страданий,Прощение всех поношений,Ошибок, обид, издевательствПокроется порослью мягкою дурбы.Пусть рев кровожадныйВсех хищных столетийВ нем смолкнет навеки!

Я буду под кровом той же земли,Что в детстве мне сыпала каждое утроВ завязанный чадорПригоршню цветов – и жасмин, и чампак,И манго цветы, что еще до весныПо южному ветруВо мглистую даль уносилиПризывы юности пылкой.

Я с детства люблюБенгальских женщин,Их обликом я зачарован.

Сурьмой в них темнеет родная земля,Пушится нежная поросль риса,В их добрых глазах я увиделСиянье вечерней зариНа краю небосклонаНад синим далеким лесом.

Земля будет каждое утроПред домом моим просыпаться,Когда прикоснется к ней нежноРассвет золотой.А вечером в сумраке синемЕй будет светло улыбатьсяБессонныйВесенний месяц.

Земля увлекала меняВ дремучие заросли джхау,На берег обрывистый Падмы,Где в дуплах – тысячи птичьих гнезд,К двуцветным полям горчицы и льна.К извилистым тропкам в деревню, на берег пруда.Чаруя мой взор,Земля зазывала меняИ в полдень холодныйТуда, где у красной дорогиСлетались, воркуя, голуби,Туда, где по желтой пожухлой траве

Лениво бродили коровы,Сгоняя хвостомНазойливых мух со спины,Туда, где гнездилсяНа пальме высокойОтшельник-коршун.

Сегодня на склоне днейУслышал я зов твой, земля,Припал к твоему материнскому лону,Где некогда ты сохраняла Ахалью[96],Покуда ее не коснулисьСтопы ног смуглых и мягких,Как дурба-трава[97], и проснуласьАхалья для новой жизни.

Из книги  «Дорога»  («Битхика»)

1935

Написанное на досуге

Стихи мои, мой берег одинокий,         В безбрежный океан глядящий молчаливо,Пускай окатит вас прибой высокий         И жемчугом воздаст спокойный час отлива.Стихи мои, вам скромность не помеха,         Не блещут пестротою ваши одеянья,Вы у толпы не сыщете успеха,         И в доме знатока вам не снискать признанья.Стихи мои, я мысленно рисую         В тишайшей тишине ваш образ одинокий —Не девушку, но девочку босую,         Сидящую в дверях, поджав худые ноги.Она себя еще не понимает,         Беспечен взгляд ее, и голос беззаботен,Над ней на крыльях время пролетает,         И утро пьет росу и переходит в полдень.А если хочешь знать ее – то просто         В распахнутых дверях постой со мною рядом,Ей не ответить на твои вопросы         Ни словом вычурным, ни молчаливым                взглядом.Пока играет ветер волосами,         Она сидит в пыли, качая головою,И голубыми детскими глазами         Доверчиво глядит на небо голубое.Шум леса, словно музыка, струится,         Река дымится от полуденного жара,И над водой неведомая птица,         Качаясь вверх и вниз, поет на ветке джхау,И под прохладным ветром неустанно         Качается джарул, усыпанный цветами,И камини цветут благоуханно         И опадают в тень сырыми лепестками,И запах тулси[98] льется над землею,         И аромат земли в каморке обитает,И медленно пчела над головою         Кружится и, жужжа, куда-то улетает.А девочка, она ушла с урока,         Она идет в себя и целый мир находит,И в этом мире бродит одиноко,         И среди бела дня каракули выводит.Пускай ее природа окружает,         Как разноцветный сад, светло и откровенно:Журчит вода, и травы полыхают,         И веет от лугов медовый запах сена.От добрых глаз я девочку не прячу,         Без хитрости на вас глядит она с порога.А если вы посмотрите иначе —         Ну что ж – нехороша, худа и босонога.

Твой портрет

Вот твой портрет. Порою полуденной         Сидишь в лесу, одетом в полумглу.Жасмин, в пучок волос твоих вплетенный,         Дыханьем сладким приманил пчелу.         Перед тобой – песок, от солнца белый,         Речной поток струится, обмелелый;         И трепетная тень скользит несмело                  По твоему челу.

Твои глаза, исполненные ласки,         Притенены, как лес, где тут и тамРой мотыльков в неутомимой пляске         Расплескивает краски по цветам.         Весенний ветер, теплотою вея,         Срывает лепестки рукой своею         И этот скромный дар, благоговея,                  Кладет к твоим ногам.

Звучит не умолкая птичье пенье         На дереве, у полусонных вод.Пригоршни света на твои колени         Бросает лучезарный небосвод.         Проходит путник. Песнь его простая         Волнует сердце, горестно рыдая.         Кружится над тобой созвучий стая —                  И тихо вдаль плывет.

Скупая доброта

В твоих глазах я вижу вперемежкуТо нежность, то лукавую усмешку.         Я слышу песнь в молчании твоем.В моей душе смешались свет и тени,И радости и горе – в вечной смене.         Мы так близки и далеки вдвоем.

Порой меня ты подвергаешь пыткам,Но, сжалившись, божественным напитком         По капле мне даруешь доброту…Все, что даешь, ты отберешь, быть может,В твоем пиру мне сердце голод гложет —         Как от него спасенье обрету?

О моллика! О нежный цвет фальгуна!Твое вино – в дыханье ночи лунной.         Тебе, скажи, не южный ветер друг?Богатством он наполнил лес пустынныйИ запахов незримой паутиной         Окутал мир, простершийся вокруг.

А я сейчас – как дуновенье стужи.Твержу мольбу, всегда одну и ту же.         С сухих ветвей осыпалась листва.Мой взор туманят слезы, закипая;И доброта мне жертвует скупая         Два-три цветка, раскрывшихся едва.

Все то, о чем душа моя мечтала,Безжалостная буря разметала.         Пускай навек останусь одинок —Рукой судьбы мне послана награда:Два-три цветка всего. Им сердце радо,         Но мало их, чтобы сплести венок.

Сумерки

На нижнем этаже, с утра и допоздна,                  Не разгибая стана,         Хлопочешь ты по дому неустанно.Ты с множеством людей делами сплетена                  Узлом незримых нитей —         И не найти хозяйки домовитей.

Но день скрывается за далью золотой,                  Путь уступая ночи.         Во все углы вползают мрака клочья.Ворона спряталась под свод листвы густой,                  Даль огласилась карком.         Река блестит в сиянии неярком.Опутан ближний лес вечерней темнотой;                  И в веянье прохлады         Вливается немолчный звон цикады.

Когда умолкнет мир под покрывалом тьмы,                  Твои шаги я слышу —         Ты тихо поднимаешься на крышу…Не знаю, как тебя зовут, – чужие мы.                  Но в этот час безмолвный         Гляжу я на тебя, волненьем полный.Тебе подругою – далекая звезда.                  Все узы расторгая,         Стоишь – уже не ты, совсем другая.Потом спускаешься ты вниз – и, как всегда,                  Свет зажигаешь дома.         И снова все привычно и знакомо.

Дождливая ночь