Тайна ожерелья - Элизабет Сайтс

А сейчас уже слишком поздно.

Она опустилась на пол тоннеля и, спрятав лицо в ладонях, расплакалась.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

В кухне Лены Максон зазвонил телефон. Айрис, сидя в спальне, даже подпрыгнула.

– Сэнди подойдет, – спокойно сказала Лена. – Успокойся. Господи, дорогая, у тебя уже было более чем достаточно звонков после той конференции… Репортеры отовсюду… Ты даже дала интервью той женщине из «Доброе утро, Америка» этим утром. Пора тебе уже привыкнуть.

– Звонков много, но я хочу услышать только один, – вздохнула Айрис. – От ювелира из Лас-Вегаса.

– Знаю, – сказала Лена. – Ты подскакиваешь совсем как твой глупый кот всякий раз, когда звонит телефон. Не дыши, или я никогда не затяну этот корсет. Понятия не имею, почему ты хочешь продать ожерелье, особенно после всех своих мучений.

– Я хочу оценить его, вот и все. Большинство камней – полудрагоценные, но изумруды, рубины и, возможно, сапфиры могут быть очень дорогими.

– Но почему? Ты же всегда хотела найти его, чтобы подтвердить свою версию, а не из-за его стоимости.

– Мне оно нужно не ради него самого, – сказала Айрис. – Я послала письмо и фотографии Дональду Фонтеноту в Аризону. Он позвонил и сказал, что приедет на праздник, чтобы… ну, «пересмотреть свои выводы», как он выразился. Вполне возможно, он закончит это дело еще большим, чем когда-либо, бестселлером.

– Но тогда почему ты отослала ожерелье – в Вегас? – упрямо повторила Лена. – Ты должна была надеть его на праздник.

– Они пришлют его обратно, – вздохнула Айрис. – Мне бы не хотелось говорить, почему я хочу, чтобы его – оценили. По крайней мере, не сейчас. Если камни окажутся поддельными или еще что-то в этом роде, то моя идея не сработает.

Моя идея, думала она, – самой основать клинику в Фелисити.

Потому что я не собираюсь отступать. Возможно, тогда, в шахте, я на мгновение и испугалась, что слишком поздно, но я была тогда чересчур усталой и несчастной, и прежде всего меня немного ошеломила находка ожерелья. Еще не поздно. Никогда не поздно. Если ожерелье достаточно ценное, если я смогу продать его, я сама открою клинику. К чертям правление «Золотой Долины» с их возникшими в последнюю минуту сомнениями насчет праздника.

Я останусь в Фелисити. И буду работать в клинике, если понадобится. Бог свидетель, у меня было достаточно опыта в организации нового за прошедшее лето. Мне не обязательна собственная библиотека для моих изысканий. Я буду делать это в свободное время.

И пока я здесь и Адам здесь…

– Говорю тебе, это просто сказка, – бормотала Лена, прилаживая вуаль всех цветов радуги. – За два дня до начала праздника, когда все уже давно махнули рукой на все это дело, ты посреди ночи заявляешься домой растрепанная, с ожерельем, небрежно засунутым в сумку на поясе. Теперь все комнаты забиты посетителями, и они готовы платить за право спать на раскладушках на крыльце. Что сказал Адам, когда узнал, что ты опять спускалась в эту страшную шахту?

– Ничего, – сказала Айрис, нагнувшись и высвобождая когти Кузнечика, застрявшие в бирюзовой вуали.

– Ничего? В самом деле? Я-то думала, что он был в ярости.

– Адам не знает, – последовал ответ. – После того как он привез меня домой во вторник, он поехал прямо в Карсон-Сити, чтобы снова встретиться с людьми из «Золотой Долины». Заявил, что не вернется, пока не убедит их изменить позицию, и я сказала ему…

Ты мне не нужен.

Она с трудом проглотила комок в горле.

– Ну, я сказала ему, что мы сможем справиться с праздником и без него, если он задержится, поскольку его все еще нет, я думаю, что придется обойтись без него.

– Надеюсь, особых проблем не будет, – нахмурилась Лена. – Во всяком случае, все хотят увидеть тебя. Но они будут разочарованы отсутствием ожерелья. И расстроятся еще больше, когда обнаружат, что не будет свадьбы Женщины-Радуги.

– Знаю.

– Я с нетерпением ждала этого. Ты и Адам, идущие к венцу.

Айрис вспыхнула.

– Не я и Адам, – поправила она, – а Айрис Мерлин и Уинни Роланд. Это была бы только инсценировка.

– Это Невада, знаешь ли, мы нетерпеливы. И вы всегда могли…

– Инсценировка, – твердо повторила Айрис. – А сейчас даже этого не будет, так что не нужно меня заводить. Но очень хочется узнать, что происходит в Карсон-Сити.

Лена вздохнула:

– Мне тоже. Мы все как на иголках. У меня-то достаточно веры в Адама Фримонта. Но вот остальные жители напуганы до смерти. Многие вложили все свои сбережения в этот проект. Страшно, если «Золотая Долина» вот так, в последнюю минуту, выйдет из игры.

– Они не выйдут. Нет. Пока – нет.

– Ну ладно, вот вернется Адам, и мы все точно узнаем, – сказала Лена, втыкая последние украшенные жемчугом шпильки. – Так. Теперь ты действительно готова, и тебе лучше бы идти. Уже десять. Стой, подожди минутку, этот твой кошмарный кот опять запутался в вуалях.

– Дай его сюда, – протянула руки Айрис. – Я возьму его с собой. И знаешь, Лена, ты – единственный человек, которому я доверю расписаться за посылку, которую пришлет ювелир. Когда она придет или если позвонит ювелир…

– Знаю, – перебила ее Лена. – Сэнди хочет непременно посмотреть праздник и сделать много снимков для Саманты, но я останусь здесь, обещаю. Если ювелир позвонит, я примчусь, даже если придется всех растолкать.

Был изумительный день.

Все, что никак не получалось на репетициях, прекрасно прошло во время праздника. Мул Гарри Максона был просто прелесть, фейерверк удался, и Билли Эрли ни разу не упал со своего пони. Небо было ясным и удивительно голубым, дул легкий ветерок, и его хватало, чтобы вздымать вуали вокруг лица и плеч Айрис радужными облаками пурпурно-оранжево-желтого, зеленого и бирюзового, лазурного и темно-синего, переходящего в фиолетовый, цвета.

Камеры были везде, они щелкали, жужжали, пытались ослепить вспышками, почти невидимыми на солнце. Были и видеокамеры – от крошечной камеры Сэнди Киллиан до махин, взгромоздившихся на плечи телевизионщиков. На украшенной повозке ехала Айрис, крепко прижимавшая одной рукой Кузнечика.

– Где ожерелье? – крикнул кто-то.

– Где Уинни Роланд?

– Айрис! Посмотри сюда!

– Мама, это волк? Вон там, в зеленом грузовике!

Волк?! Зеленый грузовик?!

Айрис так резко повернулась, что чуть не упала. «Эсмеральда» вклинилась между школьным оркестром и толпой на тротуаре; Адам за рулем, и Киманчи рядом с ним на переднем сиденье. На Адаме был пиджак цвета воронова крыла, тугой галстук и вышитая жилетка от костюма Уинни Роланда. Он что-то объяснял одному из трубачей, потом повернул голову, встретился с ней глазами и, совершенно неожиданно, улыбнулся.