Тайна ожерелья - Элизабет Сайтс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Адам позволил своим рукам коснуться волны ее шелковистых волос и скользнуть вниз, зарываясь в их блестящую глубину. Накрутив локон на палец, он медленно провел по нему губами, наслаждаясь изысканным запахом. Затем его ладони легли на ее нежную шею и заскользили вниз, к оголенным плечам. Ее кожа сказалась горячей на ощупь и опьяняюще мягкой и бархатистой. Она, как – наркотик, притягивала все сильней и сильней, и остановиться не было сил.
– Как ты красива! – выдохнул он и снова повторил, словно упиваясь этими словами и изумляясь одновременно: – Необычайно красива.
– Не я, а платье, – поправила его Айрис. – Только платье.
– Нет. Ты.
Наклонив голову, Адам осторожно коснулся губами ее плеча. Судорожно вздохнув, Айрис прислонилась к нему. Хрупкая и маленькая, она едва достигала макушкой его ключицы.
На несколько секунд, показавшихся обоим вечностью, Адам припал к жилке, отчаянно бившейся под тонкой кожей ее шеи.
– Ты пахнешь розами, – выдохнул он. – Мускусом. И амброй. Ты умудрилась скопировать даже запах Женщины-Радуги.
– Никто не знает, какими духами она пользовалась, – прошептала Айрис. – Так что этот запах исключительно мой. По крайней мере, утром я… впрочем, это неважно.
Пройдясь руками по плечам, его ладони скользнули по лентам, расшитым жемчугом и тянущимся вдоль рукавов, продолжили свой путь ниже, едва коснувшись мягких холмиков груди, а затем пальцы Адама сомкнулись на талии девушки, неправдоподобно тонкой в жестком корсете. Аромат роз, казалось, пропитал все вокруг, и голова шла кругом от их восхитительного пряного запаха.
– Адам, – простонала Айрис. Ее голос дрожал и отказывался повиноваться. – У меня какое-то странное чувство… голова какая-то легкая-легкая…
Руки Адама поднялись и легли на край жесткого корсажа. Губы же зарылись в ароматный каскад ее волос.
– Может, слишком давит корсет, а?
– Нет, – сказала она. Он не видел ее лица, но почувствовал, что она улыбается.
– Неприятное чувство?
– Н-нет, неприятным его не назовешь.
– Ну, так я хочу разделить его с тобой.
Осторожно проникнув за вырез платья, его руки легонько сжали груди Айрис, наслаждаясь их мягкостью и нежностью и слушая частые, неровные удары ее сердца.
– Адам, – простонала она, – о, Адам!
Она повернулась, прижавшись всем телом к его твердой груди. В голубых глазах отражалось сияние яркого утреннего солнца, а влажные губы приоткрылись в волнующем ожидании поцелуя. Это была не прежняя Айрис во всей своей многоликости. Нет. Здесь не было ни упрямицы Айрис Мерлин, ни чувственной кошки, ни холодной, как айсберг, Айрис-организатора. Перед Адамом стояла совершенно иная женщина, существующая в ином времени и мире, женщина-загадка. Притянув ее еще ближе к себе, Адам нежно обхватил своим ртом влекущие алые губы.
Испепеляющий жар. Неимоверная сладость. Радость открытия. Обоюдная нежность языков. Вкус двоих, смешавшийся в единый коктейль. Прошлое, настоящее, будущее, закрутившиеся в бешеном вихре чувств, пока время для них двоих не остановилось совсем.
– Адам, Адам…
Адам!
Время вновь выплыло из небытия и обрушилось на головы влюбленных, когда они меньше всего этого ожидали. Адам снова стал самим собой, Адамом Фримонтом, а не Уинни Роландом, держащим в объятиях Женщину-Радугу. А та вновь превратилась в Айрис Мерлин, библиотекаря из Миннеаполиса. Адам помотал головой, рассеивая остатки тумана.
– Адам, кто-то стучит в дверь. Наверное, Саманта.
– Саманта, – покорно повторил он. – Конечно. С твоей одеждой.
Он безропотно разжал объятия, и Айрис отступила на шаг. И оба посмотрели друг на друга.
Адаму казалось, что его протащили сквозь огонь, а затем на обожженное тело напялили грубую одежду. Сделав над собой неимоверное усилие, он поплелся к двери.
– Да иду я, иду.
Естественно, за дверью стояла запыхавшаяся, раскрасневшаяся Саманта.
– Я уж решила, что ты никогда не откроешь, – проворчала она. – В салуне напекли пончиков, ну я и задержалась на секунду – съесть парочку, а когда взглянула на часы… – Последовал тяжелый вздох.
– Ничего, Саманта, – послышался из-за спины Адама голос Айрис. Нетерпеливо протянув руку, она взяла из рук девочки бумажный пакет. – И как раньше женщины умудрялись носить подобные корсеты с утра до поздней ночи? Я готова разломиться пополам.
Саманта хихикнула.
– Но зато ты выглядишь просто потрясающе! Точно как леди с той картины.
– Угу, – поддакнул Адам, не сводя глаз с наполовину обнаженной груди Айрис. – Точная копия.
– Нет, – нахмурилась девушка. – Не точная. Спасибо, Саманта. Беги обратно в салун, может, там еще остались пончики.
– Но я хотела…
– Беги, – строго повторила Айрис. – Увидимся позже.
Саманта убежала, и Адам закрыл за ней дверь. А Айрис стояла посреди гостиной, вцепившись в пакет с одеждой.
– В какой комнате я могу переодеться?
– Налево – моя спальня, соседняя – кабинет.
Выбирай сама.
Айрис выбрала кабинет.
– Но мне понадобится твоя помощь, – смущении сказала она, – хотя бы в самом начале. Здесь, наверное, миллион крошечных крючочков и булавок, и все на спине.
– Ладно.
– Взбрело же Айрис Мерлин в голову заказывать платье, которое не наденешь и не снимешь без посторонней помощи! Наверное, у нее для этой цели есть горничная или что-то в этом роде.
– Может, горничная, может, муж, – сказал Адам. – Повернись.
Медленно и грациозно она повернулась.
– Адам? – не глядя на него, вдруг спросила она.
– Ммм? – После долгой, но неравной борьбы первый крючок сдался.
– Я думаю, нам больше не следует так целоваться.
– Ты думаешь? А почему?
– Даже не знаю.
– Скажи мне, что все в порядке, – процитировал ее слова. – Скажи хоть что-нибудь. Только не поворачивайся ко мне спиной.
– Я снова отталкиваю тебя, ты это хочешь сказать, да?
Расстегнув последний крючок, Адам ловко распустил шнуровку. Она слегка наклонила голову и принялась за застежку спереди. Знает ли она, думал Адам, что делает со мной один вид ее белоснежной спины, виднеющейся из-под расстегнутого корсажа? Может ли представить, насколько соблазнителен шелковистый локон, игриво сбегающий на шею?!
– Да. Именно это я и хотел сказать. Но сейчас, по крайней мере, ты признаешь, что действительно так делаешь.
– Как же мне быть? – Голос Айрис дрожал. – Ты говоришь, что хочешь меня, что жаждешь моих поцелуев, но что… что не хочешь любви.
Тяжелый запах роз испарился. Пахло ее чистой кожей, лавандой. Казалось, и честностью.
– Как бы я хотел, чтобы те слова никогда не были сказаны, – вымолвил, наконец, Адам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});