Всемирная история. Том 3. Новая история - Оскар Йегер

Обвинить кого-либо в ереси было вовсе не трудно, даже высший духовный сановник Испании архиепископ Толедский пробыл семь лет узником инквизиции, умевшей добывать пыткой показания, если они не давались добровольно. Уже первый год, проведенный новым королем в Испании (1559 г.), ознаменовался несколькими из тех отвратительных зрелищ, которые носили название ауто-да-фе, на которых оглашались и приводились в исполнение приговоры инквизиции. Первое из них совершилось в Валладолиде, в мае месяце, второе – там же, в октябре, и было почтено присутствием самого короля. В шесть, часов утра общий колокольный звон возвестил о начале ауто-да-фе. От дворца инквизиции с войсками впереди двинулась процессия к площади перед церковью францисканского ордена, где были уже припасены дрова и воздвигнут помост. За солдатами шли члены священного трибунала, потом несчастные жертвы в одежде, испещренной изображениями дьяволов, для назидания самих грешников и глазеющей на них толпы. Далее следовали чины городского управления, судьи, городское духовенство. Помимо них площадь заполнили знатные лица и чернь, хлынувшая вслед за процессией.

Члены священного трибунала, придворные особы и король заняли приготовленные для них места. Мрачное торжество открылось проповедью, потом великий инквизитор прочел присягу, которой обвязывался защищать священную инквизицию, и набожная толпа, преклонив колени, повторяла за ним слова этой клятвы. Повторял присягу и король, обнажив меч, который он ни разу не брал в руки для личного участия в честном бою. После этого секретарь инквизиции прочел приговор. Некоторые из осужденных покаялись в своих заблуждениях и были прощены, другие отведены обратно в темницы, а несколько человек остались. Тех из них, которые решили сознаться в грехе, удавливали, прежде чем бросить в огонь, но упорствовавших привязывали к столбам и подвергали сожжению.

Было ли что-либо достигнуто этими жестокостями? Соответствовали ли они вообще намеченной цели? Нет сомнения в том, что страх, наводимый ими, затушил кое-какие искры еретических учений, но эти учения и без того не привились бы к чуждому им по духу испанскому народу. Однако бесцельное в этом смысле варварство произвело свое общее губительное влияние на душевный склад испанской нации. В других землях: Сицилии, Неаполе, Милане избегали этих жестокостей и население оставалось столь же верным католицизму.

Однако инквизиция принадлежала к числу тех учреждений, которые придавали испанской короне род духовной власти, известную самостоятельность по отношению к папству, даже как бы право надзора за папским престолом. Действия папы и короля не всегда совпадали между собой и даже в самом начале своего царствования Филиппу пришлось вступить в горячую борьбу с папой. Это была уже четвертая или пятая из франко-испанских войн XVI столетия (1552-1559 гг.), начатая Франциском I, преемником Генриха II, в союзе с немецкими протестантами, в которой Германия понесла огромные потери.

После перемирия, заключенного в Воселле (1556 г.), Германия могла несколько оправиться, но папа побудил французов к возобновлению военных действий. Это был Павел IV, неаполитанец, который, будучи еще кардиналом Караффой, открыто проявлял свою вражду к императору, а теперь вступил в страшную борьбу против чужеземного испанского владычества. Он до того увлекся, что дошел до отлучения от Церкви «католического короля» и освобождения его подданных от верности присяге, причем для этих целей пытался войти в политический союз с турецким султаном.

В Италии и в Нидерландах, бывших главными театрами войны, победа осталась за испанцами. Испанский главнокомандующий, герцог Альба, двинулся из Неаполя к Риму и мог бы овладеть им, если бы его не удерживала общность католических интересов. В папских войсках лучшие отряды состояли из немецких наемников, почти сплошь протестантов, которые открыто глумились над священными изображениями на больших дорогах.

При появлении 10 000 французов под начальством герцога Гиза, Альба повернул назад. Пока война велась без решительного результата то в неаполитанских, то в римских владениях, в другом месте, именно в Нидерландах, она завершилась окончательно в пользу испанского оружия в сражениях при Гравелингене (август 1557 г.) и Сен-Кантене (июнь 1558 г.). Уже после первой из этих удачных битв испанцы двинулись к Риму, в то время как французы выступали из Италии. Папа должен был согласиться на мир, заключенный на весьма снисходительных для него условиях, благодаря набожности противника.

После победы при Сен-Кантене был заключен новый мир в Шато-Камбрэ, 3 апреля 1559 года. Завоеванные области были обоюдно возвращены обеими сторонами. Герцог Савойский Эммануил Филиберт, изгнанный французами, возвратился в свои владения. Взамен того французы оставили за собой Кале, который они еще раньше отняли у англичан, и немецкие епископства, относительно которых Филипп заявил, что это дело его не касается. Кроме того, состоялся и на этот раз тайный уговор насчет искоренения ереси, и новая дружба должна была скрепиться политическим брачным союзом. Печальное супружество Филиппа с английской королевой Марией – о чем будет сказано ниже – закончилось ее смертью еще за год до описываемых событий. Затем Филипп вступил в брак с французской принцессой Елизаветой, дочерью Генриха II; на официальном придворном языке молодая супруга называлась «оливковой ветвью» или «королевой мира».

Таким образом, Филипп отстоял от своего вечного врага свои итальянские владения, и управление ими – за исключением Сицилии – не представляло особых затруднений. В Милане и Неаполе, как вообще во всей Италии, существовала партия недовольных, все еще ожидавшая от французов освобождения страны от испанского ига. Но искусная правительственная власть, опиравшаяся на частные интересы населения и умевшая противопоставлять интересы одного сословия интересам другого, поддерживала спокойствие в этих областях, благодаря весьма надежному числу войск и тому, что в современном обществе называется общенациональной идеей, а именно: церковно-католический вопрос, связывающий народ с его властителями. Иначе обстояло дело в бургундских землях: здесь глубоко въевшаяся рознь вызвала долговечную, большую всемирно-историческую борьбу, которая разрешилась созданием свободного цветущего государственного строя на германско-протестантской основе.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Нидерланды при Карле V. Правление Маргариты: Гранвелла. Владычество Альбы. Восстание и война: Утрехтский союз и объявление независимости

При вступлении на престол Филиппа Нидерланды состояли из семнадцати провинций, включавших в себя современные Бельгию и Голландию. Здесь жило многочисленное цветущее, зажиточное население и насчитывалось 350 больших и 6300 маленьких городов и посадов. Среди городов были такие как Гент с 70 000 жителей, Брюссель с 75 000 жителей, Антверпен со 100 000 жителей, в то время как в Лондоне тогда проживало не более 150 000 человек. Нидерландские жители занимались преимущественно торговлей, которая особенно оживилась и расширилась благодаря все возрастающему значению Атлантического океана в сношениях с многочисленными владениями, входившими в состав империи Карла V.

По улицам Антверпена ежедневно проезжали не менее двух тысяч торговых фургонов. В нидерландские гавани входили или выходили из них, тоже ежедневно, сотни судов, прибывавших или уходивших со всех стран света. Уже с 1531 года в Антверпене высилось громадное здание банка и существовали одно португальское, одно итальянское и одно турецкое торговые товарищества. Промышленность стояла на высокой степени развития, все руки находили себе заработок. Даже пятилетние дети обеспечивали себе оплачиваемые занятия.

Страна производила весьма своеобразное впечатление: почва была обращена всюду в сады, хотя большую часть ее пришлось отвоевать у моря. Местные произведения обменивались на иностранные на двух антверпенских ярмарках, проходивших дважды в год и длившихся каждая по двадцать дней. Однако излишней роскоши не было; добропорядочность и известное образование были очень распространены в народе. Трудно было встретить безграмотного человека даже среди крестьян.

При этом развитии и благосостоянии жители пользовались свободой. По крайней мере города, сословия, области и корпорации имели свои многочисленные привилегии. Каждый налог вводился не иначе, как с утверждения генеральных штатов – собрания, состоявшего, как и везде, из представителей дворянства, духовенства и городов. Впрочем, и здесь, как и везде, преобладал дух областного партикуляризма: помимо общего высшего трибунала в Мехельне, каждая область имела свое сословное собрание и свою областную судебную палату. Области резко отличались одна от другой своим внутренним устройством и жизненными обычаями. Так Фландрия, Брабант, Геннегау со своими крупными земельными владельцами, имели аристократический характер, а Фрисландия отличалась демократическим духом.