Всемирная история. Том 3. Новая история - Оскар Йегер

Семью годами позднее закончил свое дело и собор, в котором принимали значительное участие и иезуиты при посредстве своего второго генерала, Лайнеца. Этот собор положил прочную основу новому направлению, то есть папскому абсолютизму, опираясь на изречение Христа, обращенное к Петру: «Паси овцы Моя», и на естественную бесправность овец перед пастырем.

Как мы уже видели, собор конца 1545 года, следуя за колебаниями политики, доказал на своих восьми заседаниях, что о действительной церковной реформе не было и речи, что от терновника нельзя ожидать смокв, и был перенесен в Болонью в 1547 году, при усилившейся вражде между императором и папой. Одному из пап, Павлу III, удалось заключить перемирие, весьма желанное при продолжавшихся совещаниях собора.

В мае 1551 года, при Юлии III, они возобновились, но уже в Триенте, с участием опасных пришельцев, немецких богословов-протестантов. Однако нашествие курфюрста Морица, наводившего страх одним своим приближением, разогнало собор, к удовольствию папы, и лишь через десять лет, в 1562 году, при Пие IV, он состоялся снова и определил, наконец, на восьми заседаниях (17-25) полный свод догматов и кодификацию новейшего католицизма (4 сентября 1563 г.).

Это было главным итогом, перед которым стушевываются остальные реформы. Учение, начала и уставы католической Церкви выражаются теперь кратко, ясно, определенно, в опровержение учения протестантов, которые предаются отлучению или проклятию под припев: «Anathema sit!» В соборе заседали, под конец, 187 итальянцев, 31 испанец, 2 немца, 29 французов, 1 англичанин. Им и поныне обязана римская Церковь своим кодексом. Голоса подавались поголовно, а не понародно, как в Констанце или Базеле.

Каждый знал теперь, чему должен веровать, и если это новое изложение церковного учения было связано со всеобъемлющей церковной дисциплиной, которой подчинялись все верующие, в особенности же клир, то, с другой стороны, это самое законоучение подавляло всякую свободу, следовательно перекрывало, если не уничтожало совсем, источник всего доброго и возвышенного, всякое стремление к истине и познанию.

Прежде всего была восстановлена инквизиция, это страшное судилище всяких отклонений от того, что было признано как истинное верование. При Павле III была издана соответствующая булла (1542 г.) и исполнение ее было поручено самому ревностному и строгому из кардиналов, Иоанну-Петру Караффе. В ней значилось: быстрое формирование дела при малейшем подозрении, не взирая на личности, снисхождение допустимо лишь при сознании и раскаянии в вине, никакого помилования еретикам, запрещение печатать или продавать книги без разрешения инквизиции. Эти постановления особенно строго применялись в Италии, находя активную опору во взаимной враждебности партий и сообществ, которые были рады вредить друг другу, и самым распространенным средством были доносы инквизиции.

Новый создатель ее, основатель театинского ордена, кардинал Караффа, был избран в папы несколько месяцев спустя после заключения религиозного мира. Он принял имя Павла IV (1555-1559 гг.). Это был уже 80-летний старец, но в глазах которого блистал еще юношеский огонь.

Папа Павел IV, Караффа. Гравюра на меди работы Николая Беатризе

Его отношение к тому, что он называл церковной реформой, было похоже на болезненную страсть. Павел IV гордился тем, что не пропустил ни одного дня, не сделав какого-либо распоряжения на пользу восстановления Церкви. Особенно заботился он об инквизиции, предоставив ей право применять пытку для допроса лиц, причастных к делам тех, которые обвинялись в ереси.

Такое направление церковной политики оставалось господствующим в течение долгого периода времени. Даже кроткие и благородные люди, занимавшие после него папский престол, разделяли этот взгляд. Если они и не были согласны с таким положением вещей, изменить его были бессильны. Ближайшими преемниками Караффы был Пий IV (1559-1565 гг.), человек мягкого и веселого характера. При нем собор завершил свое мудреное дело. Затем Пий V (1572 г.), возведенный на папский престол строгой партией. Даже став папой, он продолжал вести монашеский образ жизни, проникнутый сознанием своего высокого призвания и считал своей обязанностью не щадить ни себя, ни других. Вместе с тем он неумолимо преследовал еретиков, так как вырос в атмосфере жесточайших воззрений инквизиции и оставаясь верен им до конца своих дней. Его преемником стал Григорий XIII (1585 г.), получивший в молодости юридическое образование, имевший сына и по-своему покровительствовавший науке. Он был последним папой, которому наука должна быть благодарна и которому она обязана исправленным календарем, носящим его имя (1582г.).

Но самым замечательных в этом ряду пап был Сикст V (1585-1590 гг.), человек, сам проложивший себе дорогу в жизни, в полном смысле этого слова. Он происходил из беднейшей семьи и с величайшим трудом добился первоначального образования, рано вступил в францисканский орден и выдвинулся как член самой строгой партии. Даровитый, образованный, наделенный громадной трудоспособностью и энергией, он безраздельно верил своей звезде и своему Богу, возведшим его, простого пастуха, в высший духовный сан в христианстве на шестьдесят четвертом году жизни, следовательно, сравнительно рано. Он оказался превосходным правителем. Благодаря своей беспощадной решимости, он сумел пресечь страшные бесчинства бандитов, хотя пали головы не одних только виновных. Помимо этого, Сикст V сумел навести порядок в области, составлявшей наследственное достояние Церкви, упорядочил ее управление, помог развитию промышленности и земледелия, насаждению тутовых деревьев, построил водопровод, Aqua Felice, носивший его имя и обеспечивавший Рим водой для питья. Помимо этого, он пополнил истощенную папскую казну, отчасти благодаря своей врожденной бережливости, а отчасти с помощью менее популярных финансовых мер, которые издавна были здесь в ходу. Ему удалось скопить большие суммы, разумеется не при помощи сбережении, а займов, проценты по которым выплачивались из средств от продажи вновь учреждаемых должностей и из вновь вводимых налогов.

Папа Сикст V предписывает построить Ватиканскую библиотеку. Безымянная гравюра

В числе случаев, при которых эти суммы могли быть затронуты, значился следующий: если католическому христианству будет угрожать настоятельная опасность утратить какую-либо область. Подобная опасность существовала постоянно, вплоть до 1618 и даже 1648 года потому, что церковные и политические интересы тесно повсюду сплетались и папский престол постоянно вмешивался в решение важнейших европейских вопросов, о которых речь пойдет ниже. Таковы были вопросы: восточный, англо-шотландский, французский, испанско-нидерландский, а также сложности, возникавшие в государстве германском вследствие его неопределенного политического строя, на почве которого вспыхнула великая «мировая» война по поводу важнейшего из всех вопросов – быть ли одному католицизму или же еще и другим, равноправным с ним Церквам?

Таким образом, Италия оставалась католической страной, но ее нельзя было назвать католической державой. Такой выдающейся католической державой была Испания.

Филиппу II (1555-1598 гг.) было 28 лет, когда отец передал ему власть. В 1559 году он вернулся из Нидерландов в Испанию, которую впредь не покидал до конца своей жизни. Он был вынужден уступить германскую корону, а вместе с ней и императорский титул австрийской линии Габсбургского дома. У Филиппа не было такого положения, как у его отца, но именно это позволило ему укрепить свою самостоятельность и использовать огромные возможности, которыми он располагал, владея Испанией, Нидерландами, Франш-Контэ, герцогством Миланским, Сардинией, королевством Неаполитанским и заморскими землями, известными под общим названием Индии и пополнившимися при правлении Карла I[7] еще двумя большими владениями: Мексикой и Перу.

В 1518 году уроженец Кубы, Эрнандо Кортес, один из великих искателей приключений, которые пускались за счастьем в Новый Свет, поссорившись с кубинским губернатором, отправился без правительственного разрешения в экспедицию против Мексиканского царства, о сокровищах и своеобразном государственном устройстве которого ходили слухи, возбуждавшие корысть и честолюбивые помыслы во многих умах.

Эрнандо Кортес Гравюра Г. Вертю по картине Тициана

Войско Кортеса состояло всего из 110 матросов и 553 солдат, из которых было только 16 всадников и 13 человек имели огнестрельное оружие, отряд пополнили 200 кубинских индейцев. Такова была боевая сила, которой удалось, поистине сказочным образом, покорить Ацтекское царство. Лошади, оружие, отвага с примесью коварства и искусство, с которым Кортес воспользовался враждою между тласкаланами и ацтеками, помогли Кортесу совершить поистине невероятное дело. Он захватил самого царя Моктейзому (Монтезуму) в его же его столице. Гватемозин, племянник царя, после нескольких неудачных для него битв также попал в руки непобедимых чужеземцев. Этим завоевание и завершилось, и в 1522 году Кортес, признанный правым в своем споре с губернатором Кубы, а также благодаря своей громкой победе, был возведен Карлом в звание наместника и полномочного правителя Новой Испании.