Vesyoly Rodzher - Vechnaya Olga

  - Ого, - усмехается он, - польщен. Кажется, кто-то скучал еще больше меня. - Стягивает с нее топ прежде, чем успевает захлопнуться дверь.

  - Ты обещал сделать все быстро, - выдыхает она ему в рот, когда он резко прижимает ее к стене, стискивает его руки, водит от локтя до плеча - территория, на которую ее пустили. Его руки твердые, сильные, ей нравится гладить их. Его поцелуй глубокий, влажный, слишком интимный, чтобы показывать его кому-то еще. Он ее трахает, когда целует, когда трогает. Иначе он не может, поэтому делает доступное на максимум.

  - Поверь, сегодня я очень быстро, - смеется, - скучал.

  - И я скучала.

  Его руки уже задирают ее длинную юбку.

  За месяц удалось отвоевать у его психотравмы руки, голову, лицо. На его шее нет шрамов, но он не разрешает ее трогать, всегда мягко останавливает. Вера закатывает рукав на его левой руке и ведет языком по контуру голубя мира, - Вику это нравится. На руках тоже десятки шрамов, но они не такие сильные, как на животе, да еще и замаскированы яркими тату. То, что они там есть, удалось распознать, только ощупывая языком.

  Он прикрывает глаза и слабо улыбается. Лицо расслаблено, бедрами чуть подается вперед, но не касается ее. Доверяет. Знает, что не дотронется больше нигде, не сделает ему больно. Вера знает, что ему очень нравится, когда она ласкает его руки, и ей так жаль, что не может сделать для него больше. Всего лишь руки и лицо, - это так мало, там нет чувствительных мест таких, которые он трогает у нее. Да, он всегда с ней кончает, но так ли ярко это наслаждение без физической стимуляции? Ненастоящие объятия, ненастоящий секс, ненастоящий оргазм. Но самые настоящие отношения.

  А потом они долго лежат на кровати, дышат, молчат.

  - Мы не виделись полторы недели... - начинает он.

  - Три дня вообще-то, - поправляет с улыбкой, очень мягко.

  - Не важно. И я тут подумал. Хм... Тебя все устраивает, Вера? - вдруг спрашивает. Внезапность - его конек, он всегда так делает. Будто боится, что она откажет, будь время подумать, либо не решится сам. Пришла идея - действует.

  - Нет, конечно, но что делать. Ты такой, какой есть: ни одного за столько времени даже жухлого букетика, - тоскливо вздыхает. - Ты не пробиваем, - мрачно добавляет.

  - Да ну тебя, я серьезно.

  - Я люблю цветы, Белов, - она поворачивается на бок, он следом тоже, лицом к ней, проводит рукой по ее бедру под одеялом.

  - Очень красивая. Мне нравится.

  - Спасибо.

  - Так вот, насчет наших отношений. Интимных.

  - Они прекрасные, - говорит ему быстро.

  - Нет, я с какой идеей, послушай: мои игрушки ты сказала выбросить, и я тебя понимаю, они б/у, это точно не для тебя, но...

  - Что "но", Белов? Только не порть момент предложением о каких-нибудь ненужных нам извращениях, - строго, умоляюще сводя брови вместе. - Сейчас мне хочется просто полежать рядом, расслабляясь, а не снова спорить с тобой.

  - Почему сразу извращениях? Мне плевать, честно. Просто хочется сделать тебе приятно, и я тоже от этого получу удовольствие... визуальное. Черт... Ну же, Вера, давай, помоги мне в этом непростом разговоре. И не смотри, как на идиота!

  - Вик, нам не нужны резиновые фаллоимитаторы, и без них все супер, - отвечает спокойно, глядя ему в глаза.

  Он прикусывает губу, думает.

  - Давай просто обсудим это...

  - Нет, - резко обрывает. - Я хочу только тебя. Мне все нравится, как есть.

  - Мне было бы легче, если бы ты согласилась. Хотя бы попробовать. Вераа, как насчет одного раза, а? Вдруг понравится, - щипает ее за бедра, она отодвигается, смеется, ловя его руку, борется, будто у нее действительно есть против него хоть один шанс.

  - Больше, чем эта тема... Белов, прекрати! Больше чем эта тема меня бесит только, когда ты снова пытаешься меня раздеть для того, чтобы сфотографировать. Ай, ну, Вик, больно же, милый!

  - Не ври. - Он нависает над ней, лежащей на спине. - Кстати, ты подумала насчет моего предложения о фотосессии в студии? Не понравится - удалим, как и в тот раз. Честное слово. Закроем студию на ключ, всех выгоним, только ты, я и Canon. М?

  - Опять двадцать пять. И ответ снова: нет. Я не буду фотографироваться больше, - и, видя, что он расстраивается, падает на спину, убирает от нее руки, она сама быстро поворачивается к нему. Сегодня Вера только и делает, что отказывает. И, правда, "Королева Облома". Но что делать, если он просит невозможное? - Милый, я считаю тебя очень талантливым, но больше голых фото не надо, пожалуйста. Я еле пережила тот период, пока ты не удалил старые. Как вспомню тот ужас, когда поняла, что поведи ты себя по-свински - опозорюсь на всю сеть, сердце замирает. Сколько раз я набирала тебе тот "привет" и удаляла, как переживала, гадая о твоей реакции, представить сложно.

  - Почему же опозоришься? Я сделаю все аккуратно и эстетично, доверься мне. Я хочу снимать твое тело. Мне мало просто трогать, понимаешь?

  - Извини, но нет. Не понимаю. - Она резко качает головой. - Для меня это важно, - приподнимает на локте, он снова на боку, лицом к ней. - Я не шучу, Вик. Это очень серьезная тема. Я не ношу вызывающую одежду не потому, что комплексую. Это не мое. Я раздеваюсь только перед тем, кому доверяю.

  Он смотрит жадно, ловит каждое ее слово. Горячие руки нежно ласкают ее спину.

  - Я знаю, что довольно соблазнительная, и хочу... только не смейся. Чтобы мое тело было подарком... мужчине, которого я выберу. Хотя, подарок-то с гнилым сюрпризом, вероятно, - саркастично улыбается.

  - Подарок только для меня, - улыбается он.

  - Да, только для тебя. Я не жду, чтобы ты оценил его. Хотя нет, вру, конечно, жду. Но не требую. Просто выбрось эту идею раз и навсегда. Я не фотографируюсь голой, не показываю всем подряд пуп и задницу, декольте и белье. Только ты это видишь. И трогаешь. Я такая, какая есть. Возможно, занудливая, старомодная деревенщина. Скучная.

  - Не скучная. Это я кретин, который давно забыл об истинном значении слова "стыд". Все, что красиво, для меня не стыдно.

  Она гладит его по лицу, едва касаясь кончиками пальцев шеи, а он смотрит, не отрываясь, как будто не замечая этого.

  - У меня никогда не было таких отношений, как с тобой. Я всегда давала понять, что не намерена встречаться просто потому, что весело. И никогда бы не стала жить с мужчиной без штампа или хотя бы официального предложения руки и сердца. Как ты говоришь "заниматься процессом ради процесса". Любой мужчина воспринимался только как потенциальный муж.

  - Муж из меня так себе.

  - Я прекрасно помню, что ты мне сказал. Когда ты скажешь "стоп", я постараюсь принять твое решение.

  - Думаешь, тебе будет тяжело?

  Ее пальцы легонько гуляют по его шее, она пробегает до затылка, пропускает сквозь них волосы, снова опускается ниже, слегка отодвигая высокий воротник кофты. Она бы, разумеется, не стала говорить на эту тему, если бы не хотела так сильно заинтересовать его сейчас, чтобы отвлечь и попробовать добраться до запретных мест. Шея чувствительная, ему понравится, как она будет ласкать его там, если он сможет выдержать.

  Игриво пожимает плечами, замечая, что он смотрит на ложбинку между грудей, которая поучилась глубокой и соблазнительной, так как Вера лежит на боку. Берется за молнию на его кофте, он кладет пальцы сверху, останавливает. Смотрит серьезно, но не предупреждающе. Ждет.

   - Я чуть-чуть. Пожалуйста.

  Они смотрят друг другу в глаза, она не настаивает, терпеливо ждет, пока он уберет руку.

  - Я сейчас гладила твою шею, все в порядке. Триггер не сработал. Я не коснусь шрамов, обещаю, буду осторожна.

  Его глаза расширяются, потом он нерешительно кивает, хватка руки слабеет. Вера медленно тянет молнию вниз.

  - Будет непросто без тебя, но я справлюсь. Жалеть меня не надо, - говорит ему.

  Она расстегнула кофту сантиметров на пятнадцать, потом он все же перехватывает ее руку, целует тыльную сторону ладони, смотрит в глаза.

  - Достаточно, я без майки.

  - Был пожар, да? - спрашивает она, вновь мягко касаясь шеи, он коротко кивает, прикрывает глаза, откидывается на спину, расслабляется. Вера садится на корточки рядом. Внутри все трепещет от понимания, что этот сильный, умный, интересный мужчина так беззащитен сейчас перед ней. Знает, что коснись она шрамов, может сработать триггер, и ему станет очень больно. Вера почитала о ПТСР... ладно, перерыла всю доступную информацию о постравматическом синдроме, и сделала общие выводы. Сценарий, который он пережил однажды, запустится в голове, и ему придется пройти через весь этот ужас снова. Из-за нее. Она никогда так с ним не поступит. Наклоняется и легонько касается губами его губ, он улыбается. Потом подбородка в нескольких местах по очереди, переходит на горло, покрытое щетиной. Белов бреется от силы пару раз в неделю, хотя следовало бы каждый день. Ленивый. Она впервые целует его шею так низко, практически приближается к плечам. Сначала легонько, затем увереннее, его руки на ее бедрах, поглаживает. Он поощряет. Поцелуи опускаются ниже, Вера видит начало выпуклых, грубых шрамов, на вид сухих, в одном месте даже шелушащихся, которые выглядывают из-под кофты. Ей нужно быть очень осторожной, чтобы не запустить ленту ассоциаций.