Все пиарщики делают это! - Дарья Орлова

Под шумок мы выпустили листовки в поддержку Петрова от лица всех коренных народностей. На всякий случай. Машу каслом не испортишь.

Праздники не освобождали нас от работы, они были дополнительной неприятностью, тем более что Гарик лучше всех знал пределы нашей трудоспособности. Однажды мы делали восемь предвыборных газет одновременно. В другой раз вели двадцать кандидатов сразу – целый взвод. Тогда мы с Василисой трое суток мантулили в четыре руки – я опрашивала кандидатов, а Васька отстукивала на компьютере их отлакированные, приглаженные, вылизанные биографии, потому что, когда кандидаты рассказывают о себе без цензуры, это жуть беспросветная, батюшки мои!

Двадцать кандидатов. Среди них была даже одна чемпионка мира по армрестлингу. И один начальник городских коммунальных сетей, с которым Васька... впрочем, дело десятое. Каждый из них отвечал на типовые вопросы – родился? учился? родители? дети? увлечения? достижения? Следующий! Что у вас, фотографии внуков? Будьте добры, не задерживайте очередь...

На фотосессию каждому кандидату тогда отводилось от восьми до пятнадцати минут. Столько же – на придумывание слогана. Листовки со слоганами уже должны были отправиться в типографию, а мы с Васькой все еще примеряли слоганы к фотографиям кандидатов.

– Хм, «Главное – забота о людях» у нас уже есть? Тогда, может, «Любимый город – чистый город»? О, вот и отлично. А какой-нибудь из старых нельзя? Например, «Хорошее сохраним – лучшее построим»? Уффф...

Мы чуть не сошли с ума от вида жалобных кандидатов, которые изо дня в день толпились в дверях, жаждая консультации, готовой речи для выступления по радио, или просто внимания.

По сравнению с ними дивный виртуальный Петров, виденный нами единственный раз в жизни, даже вместе с Фестивалем коренных народов Сибири, был сущей загородной прогулкой.

Другое дело, что накануне фестиваля позвонил Курочкин, который сообщил, что никак не может сейчас прибыть с инспекцией в Северск, а это означало крах всех моих романтических грез. Я уже больше месяца обходилась без полноценного секса. К тому же утром в день фестиваля полил хлюпающий сентябрьский дождь. Я проснулась часа через полтора после будильника и поняла, что на праздник не пойду. Мне совершенно наплевать, как все пройдет. Я четыре раза читала сценарий. Даже видела репетицию бурятского танца в национальных костюмах. Пока я вспоминала, чем отличаются буряты от монголов, монголы от хакасов, хакасы от киргизов и киргизы от казахов (куда только не занесет предвыборная судьба), в комнату забрела Васька, завернувшаяся в одеяло. Она выглядела голоногой нимфеткой.

– Перцель считает, что порядочным девушкам не к лицу заниматься выборами...

– Мы беспорядочные.

– Я так и сказала. Но, как ты понимаешь, осадок остался...

Разумеется. Когда мы были вовлечены в свою первую предвыборную кампанию, меньше всего нас интересовал аспект морали и этики. Для молодых особей мораль успешно подменяется прыщавым юношеским максимализмом. Участники приключения никогда не оценивают его с точки зрения морали – они увлечены процессом.

Довольно долго депутаты, мэры и губернаторы, которых мы возносили, как знамя, никак не связывались в нашем сознании с корявенькой русской жизнью. В какой-то момент они воссоединились. Примерно тогда, когда избранного нами мэра осудили на семь лет за исключительно грязные дела. С тех пор мы знаем, что занимаемся безнадежно вредным делом. И единственное, что мы можем сказать в оправдание: без выборов было бы еще хуже. Всем.

– Что еще говорит твой безупречно нравственный Перцель?

– Два раза повторил мне, что праздники – приоритетный имиджевый проект... Что их нужно организовать и осветить так, что любо-дорого. Начал рассуждать о том, как народу в глубинке не хватает светлых лучей, и что из-за социальной апатии у нас такая низкая явка на выборах.

– Бред какой-то. Если наша задача – поднять явку, то ведь для этого есть технологии. Даем электорату простых русских денег, создаем захватывающую интригу, как в мексиканском сериале, формируем угрозу, выдумываем образ врага, противостояние, добрый герой собирается с силами, злой гений повержен, принцессы рукоплещут. А тут... чей имидж мы формируем, кроме всех этих объединений бурятов, эвенков и тофаларов? Они даже отказались нести портрет Петрова. Знаешь, кстати, что по этому поводу сказал Курочкин? Вот и правильно, сказал он, не нужно слишком навязчиво внедрять образ нашего мальчика в массы, а то он всем к декабрю надоест.

– Здорово, – хмыкнула Васька, – так, может, мы вообще не будем о нем упоминать до дня выборов?

– Я уверена, их стратегический замысел – задействовать всю нашу команду в этих чертовых праздниках, создать ажиотаж, отвлечь всех специалистов с фронтов работ... Смотри, даже Колю и Андреса каким-то образом ухитрились припахать к фестивалю. Павлуша валяется в больнице, Капа в запое, мы с тобой тоже... не в том смысле, что мы с тобой в запое, а в том смысле, что отвлечены на этот карнавал.

– Но ведь наша работа худо-бедно продвигается!

– Это говорит только о том, что масоны нас недооценили, – хихикнула я. – А что еще болтает твой Перцель?

– Ну как, лирика-романтика, «пустое сердце бьется ровно напополам, моя любовь», и прочее. Может, это тоже их с Курочкиным заговор? Чтобы деморализовать нас?

– Не впадай в паранойю, Василиса Прекрасная, – укоризненно сказала я, но призадумалась.

– Уверена, они потом, задним числом, заявят Гарику, что сметы на все эти праздники были непозволительно раздуты, – развила Васька свою мысль. – И не стоило делать их приоритетным направлением. Покачают головами и скажут, что нужно еще разобраться, почему мы уделили этому столько внимания и куда ушли деньги.

– Ну, если мы с тобой это поняли, милая моя умница, то Гарик наверняка догадался об этом еще месяц назад, успел подстраховаться и перепроверить.

– Или не стал. Он ведь не подслушивал их под кустом. Он может не ожидать подвоха.

– Гарик всегда ожидает подвоха. Даже от родной сестры.

– И все-таки мы не были с ним до конца искренны. Надо было... наверное, сразу рассказать...

– Расскажи. Прямо сейчас – позвони и расскажи. Заодно объясни, почему мы не сделали этого полтора месяца назад, зачем мы летали в Москву, как встречались с Меченосцевым, и заодно – чего уж там! – сообщи, что я вступила в предосудительную связь с Курочкиным. Получим как минимум еще одну ссылку в Полонск, а как максимум – освидетельствование у психиатра за всю нашу масонскую теорию. И доверять нам Гарик перестанет навеки.

Васька неуверенно побрела в свою комнату за мобильником, развернулась и юркнула обратно в мою кровать. Видимо, вспомнила нашу комнату в Полонске.

– Знаешь, – беспечно сказала она, – давай еще понаблюдаем, как будут развиваться события. А пока спланируем конкурс модельеров Сибири, это приятно и увлекательно...

О, это было блестящее шоу. Парад фантазий и элегантных экспериментов, как позже напишет журналист Пеночкин. Задрапированный подиум на центральной площади Северска. Счастливая Виолетта с бутылкой «спрайта», которой доверили отвечать за драпировку. Митя, ловко застегивающий пуговицы мальчику из «Северской школы моделей». Гроздья воздушных шаров и фруктовые гирлянды над портретами Петрова по обе стороны площади. И ледяной октябрьский дождь.

В шатре для переодевания стайка модельерш сбилась у обогревателя. Над ними, как печальные и любопытные цапли, склонились полуголые северские девочки-модели. Я с легким злорадством разглядела у парочки целлюлит.

– Вы хорошо разместились? – с праздничной улыбкой спросила я. – Всего хватает?

– А н-н-нельзя ли еще об-б-богревателей? – запищала стайка.

– И водки, – храбро добавили сверху, из-под сводов шатра.

– Визажисты говорят, у них грим замерз!

– А где парикмахеры?..

– Кто члены жюри? А какие номинации?

– Моя коллекция требует особого освещения!

– Нам обещали зеркало!

– А парикмахеры?..

– У нас все продумано до мелочей! – отчаянно крикнула я, не теряя улыбки, и отползла к выходу – Сейчас я сверюсь с нашей план-схемой!

Между прочим, оба дефицитных парикмахера суетились вокруг Васьки, мурлыча по поводу ее локонов. Курочкин и Перцель должны были прилететь в Северск с минуты на минуту, и поэтому Васька вертелась в новой роскошной замшевой курточке, глаза ее сияли неземным светом – одним словом, было на что посмотреть.

Модельершам срочно отправили еще один обогреватель и десять бутылок водки. Причем водку Андрес с Николаем вызвались доставить лично, чтобы посмотреть на голеньких девчонок. С этой минуты оба уже не выходили из шатра.

В пресс-релизе мы писали, что возглавлять уважаемое жюри будет член Французской Ассоциации высокой моды и прет-а-порте. Оставалось найти человека, готового изобразить на пару часов нашего ценного французского гостя. Это было тем сложнее, что о жюри Митя вообще забыл. Наконец туда были набраны: директор местной Академии художественных промыслов; заместитель мэра по образованию и социальному развитию; олигарх, щедрый хозяин нашего дома с камином, который оказался в Северске пролетом как раз между Мальдивами и Гавайями.