Безрассудный - Конни Брокуэй

– Нет. Я даже не мог себе представить, что она еще не замужем. – «Видел ли я ее?» – спросил себя Рейн, удивленный собственным волнением.

Он выдергивал из своей памяти женские лица. Он видел многих на балу, но похожих на маленькую – такой он ее помнил – Фиа там не было. Интересно, узнает ли она его? Ведь для ребенка четыре года – огромный временной отрезок. Волнение сменилось печалью.

– Никто не знает, что я здесь, Ганна. И мне бы хотелось, чтобы никто не узнал.

– Я бы не слишком на это надеялась, Рейн. В последнее время Карру что-то мерещится, я имею в виду призраков, и теперь я думаю, это тебя он видел.

Рейн несколько секунд смотрел на нее, потом рассмеялся.

– Он думает, что я призрак? Как здорово. Он оставил меня гнить в тюрьме, а потом, мельком увидев меня, счел, что я умер и мой призрак появился, чтобы его преследовать? Он слишком много о себе воображает.

– По-моему, он не верит в появление твоего призрака, Рейн, – тихо сказала Ганна. – Он думает, что это другой призрак.

– Чей же?

– Его покойной жены.

– Вот как? И которой? – спросил Рейн с горькой усмешкой.

На это Ганна громко прищелкнула языком, на ее лице отразилось огорчение.

– Осторожнее отзывайся о мертвых, Рейн Меррик. Особенно о бедных, проклятых женах.

– Прости меня, это влияние отца. Так какая же из жен, по мнению Карра, не может вынести разлуки с ним?

– Твоя мать. Вот почему я пришла сюда. – Она подошла шаркающей походкой к открытому ящику, доверху набитому разными вещами. Ее руки нежно погладили содержимое. – Я знала, что Карр убрал ее вещи сюда, и, когда конюх сказал, что видел в часовне прошлой ночью свет, я подумала…

– Ты подумала, что это Дженет? Значит, ты пришла ходатайствовать за Карра перед призраком? Не знал, что ты так ему преданна. Я всегда считал, что твоя преданность отдана Фиа.

Старая женщина в ответ на его насмешку неожиданно дернула его за ухо. Он с воплем отскочил.

– Так оно и есть, – сказала она. – Если кто-то пытается убедить Карра в том, что его преследует его бывшая жена, это может нанести вред мисс Фиа.

– Ты по-прежнему ее защищаешь, – заметил Рейн.

– Приходится. – Старуха заколебалась. – Ты… значит, ты это почувствовал?

Рейн уставился на нее в изумлении, а Ганна приняла его молчание за порицание.

– Когда я пришла работать сюда, вы были отчаянными сорванцами, – оправдываясь, сказала старуха. – Отчаянные, горячие головы, своевольные существа. Можете благодарить Бога, что вашему отцу не было до вас никакого дела. Это позволило вам стать тем, кто вы есть, а не тем, кого он бы из вас сделал.

А ведь было время, когда Рейн был бы рад этому, все бы отдал за одобрение Карра.

– Но Фиа… – Ганна мяла грубые юбки. – Такая красивая и такая грустная. Она была всего лишь крохотным видением, которому ваш отец скармливал ложь и коварство большими ложками. Кто-то должен был встать между ним и тем, во что он хотел ее превратить.

– И тебе пришлось взять это на себя?

– Больше было некому.

– Почему?

Старуха прикоснулась к своему изуродованному лицу.

– Говорят, что уроды не в силах устоять перед красотой, – просто ответила она. – Но не сомневайся, я любила вас с Эшем тоже. Как ты думаешь, кто узнал, что Макларены собираются тебя линчевать и дал знать Карру?

Рейн посмотрел прямо в ее печальные глаза.

– Едва ли Карр явился меня спасать, Ганна.

Ганна сплюнула на каменный пол.

– Конечно, нет! Но он быстро бросился тебе на выручку, потому что решил использовать нападение на тебя Макларенов в качестве предлога, чтобы избавиться от последних членов их клана. Так он и сделал! Радуйся, что у него был этот предлог, и прости Макларенов за то, что они не разделяют этой радости! – закончила она сердито, очень расстроенная.

«Карру не удалось уничтожить всех», – подумал Рейн. Фейвор и ее брат живы.

– Карру за многое предстоит ответить в отношении Макларенов. Неудивительно, что ему мерещатся призраки.

– Да, – согласилась Ганна. – Но в последнее время некоторые из гостей Карра тоже их видят. А Карр ведет себя странно. Он возбужден. И я могла бы поклясться, что слышала женский голос, когда шла по коридору.

– Уверяю тебя, со мной в часовне не было никаких призраков. – Ему необходимо было увести отсюда Ганну на тот случай, если Фейвор вздумается вернуться. Хотя он и не сомневался в любви Ганны, она ясно дала понять, кому преданна. Если она поймет, что Фейвор – из семьи Макларенов, она может решить, что девушка представляет угрозу для Фиа. В конце концов, все Макларены должны ненавидеть всех Мерриков.

– Что касается гостей Карра, они, наверное, видели меня. – Он очаровательно улыбнулся. – Постараюсь стать менее заметным.

Ганна всегда улавливала стремление сменить тему так же безошибочно, как гончая чует зайца.

– Да. – Она постучала длинным пальцем по его груди. – Что ты здесь делаешь, Рейн Меррик? Ясно, ты пришел сюда не ради семейного воссоединения.

– Разве? – Он взял ее обвиняющий палец, сжал в кулаке и поцеловал кончик. – Возможно, я пришел только ради того, чтобы ты еще раз обняла меня, Ганна.

– Начнем с того, что я тебя никогда не обнимала раньше, почему это ты решил, что я изменилась? – спросила она, но ворчливый тон не мог полностью скрыть ее удовольствия. – Выкладывай, не то не уйду, пока не скажешь. Даже не думай надувать меня, Рейн Меррик. Тебе не терпится спровадить меня, и я тут же уйду, если ты мне скажешь, зачем роешься в материнских вещах.

Ему не составило большого труда решиться рассказать ей обо всем. Она подумает, что он сошел с ума, как думала Фейвор. Кроме того, Ганна могла знать, куда Карр засунул остальные вещи Дженет.

– Я ищу клад Макларенов.

– Что? – На ее и без того сморщенном лбу появились новые морщины. – А что это такое?

Наверное, Ганна никогда не слышала о драгоценных камнях. Как заметила тогда Фейвор, это была всего лишь местная легенда. А Ганна не принадлежала к клану Макларенов. Она приехала с севера через несколько месяцев после смерти матери в поисках работы. Карр, видя, как она понравилась Фиа, тут же нанял ее. Женщина с внешностью Ганны обходилась недорого.

– У моей матери был гарнитур из драгоценных камней, Ганна, который она приняла на хранение от клана.

Ганна красноречиво пожала плечами.

– Значит, они теперь у Карра.

– Нет. Он ничего о них не знал. Я сам узнал о них только потому, что однажды видел, как она их доставала.

Ганна с сомнением смотрела на него.

Рейн продолжал:

– Там было ожерелье и еще несколько украшений. Брошь в виде льва, усыпанная грубо обработанными камнями. Работа не очень искусная, это увидели даже мои детские глаза. Но золото толщиной с мой большой палец, а камни крупные, как кошачьи глаза.