Александра Коллонтай. Валькирия революции - Элен Каррер д’Анкосс

Выступление Коллонтай на стороне Шляпникова и «рабочей оппозиции» значительно повышало их шансы на успех. Ее исключительный ораторский дар, с которым даже Шляпников не мог соперничать, сослужил им хорошую службу в словесных баталиях. Помимо статьи в «Правде», весомым вкладом стал подготовленный Коллонтай пятидесятистраничный текст под названием «Рабочая оппозиция», распространенный накануне съезда. Александра Коллонтай описала движение следующим образом: «Оппозиция состоит почти исключительно из профессионалистов […]. Кто такие профессионалисты? Рабочие, та часть передового авангарда русского пролетариата, которая на своих плечах вынесла все трудности революционной борьбы и не распылилась по советским учреждениям, утратив связь с рабочими массами, а осталась с ней связанною».

Александра Коллонтай. 1920-е. [РГАКФД]

Очертив таким образом границы конфликта, существовавшего между партийным большинством и «рабочей оппозицией», Коллонтай, подвергнув беспощадным нападкам утверждения Ленина, подробно остановилась на роли профсоюзов, которые охарактеризовала как «инструмент воспитания масс, тогда как их дело — управление народным хозяйством». Для Коллонтай инициатива со стороны масс являлась неотъемлемым элементом правильной системы управления экономикой: «партия не может воспитать строителя коммунистического хозяйства», на это способен лишь профсоюз. Чтобы исполнить свое предназначение, партии следовало «изжить бюрократизм», который ее обуревал, и Коллонтай предлагала набор средств для этого, включая принцип выборности в партии и большую открытость по отношению к рабочим. В своем заключении она недвусмысленно утверждала, что оппозиция необходима: «Не даром массовик-рабочий говорит уверенно и примиряюще: „Ильич подумает, обмозгует, послушает нас да повернет партийный руль на оппозицию. Ильич еще будет с нами!“» И еще: «Чем скорее партийные верхи учтут работу оппозиции и шагнут по намеченному низами пути […] тем скорее мы переступим заповедный рубеж, где человечество, освобожденное от экономических, вне его лежащих законов, начнет по воле богатого научными ценностями коллектива сознательно творить историю человечества эпохи коммунизма». Примирение между оппозицией и партией на условиях, предложенных первой, должно было стать тем моментом, когда над человечеством перестанет «довлеть необходимость». Это упоминание о мечте Карла Маркса многое говорит о силе и убедительности предложений Александры Коллонтай, которые она изложила в этом документе и представила на рассмотрение партии накануне X съезда.

Александра Коллонтай. 1920-е. [РГАКФД]

Речь Александры Коллонтай не единственная в своем роде. Шляпников говорил то же самое, но брошюра «Рабочая оппозиция» была ее рук делом, она под ней подписалась. Это не могло быть безразлично Ленину.

Заседания X съезда, открывшегося 8 марта 1921 года, протекали на фоне исключительно тяжелого политического кризиса. 1 марта произошло восстание кронштадтских матросов. Кризис предвидели, материальное положение русского народа весной 1921 года было ужасающим — как в деревне, так и в городе. За два года русскую деревню опустошили восстания, вызванные принудительным изъятием зерна у крестьян. Настоящие армии (Махно на Украине, Антонов в Тамбовской губернии) заставили десятки тысяч крестьян подняться против большевистской власти, которая отвечала необычайно жестокими карательными экспедициями.

В 1921 году страна почти погрязла в анархии. В городах также сложилось тяжелое положение, в первую очередь по причине нехватки продовольствия. В январе 1921 года хлебный паек, выдававшийся горожанам, был уменьшен на треть. Рабочие, которым и без того едва хватало еды, ответили забастовками, парализовавшими Москву, Петроград и другие города. В феврале 1921 года Петроград, казалось, находился на грани всеобщей забастовки, а 1 марта мятеж охватил Кронштадт — базу Балтийского флота. Матросы линейных кораблей «Петропавловск» и «Севастополь» взбунтовались и потребовали передачи власти Советам, но без коммунистов. Резолюция, с которой они обратились к правительству, содержала также требования свободы собраний и, что особенно важно, свободы труда для крестьян.

Власти ответили насилием. Троцкий руководил разгоном кронштадтской «коммуны», который на месте проводил Тухачевский при участии бывших офицеров царской армии. Свыше пятидесяти тысяч солдат было брошено в бой для подавления восставших численностью не больше пяти тысяч человек. Партийный съезд, проходивший с 8 по 16 марта, открылся в тот самый момент, когда Троцкий выдвинул мятежникам ультиматум с требованием сдаться. Восставшие не дрогнули. Можно легко представить эти заседания съезда: новости из Кронштадта приходили постоянно, а само восстание служило фоном для развернувшейся дискуссии.

Как только Ленин увидел Коллонтай в зале заседаний, где она готовилась переводить с французского выступление Жака Садуля, он заговорил с ней в несколько агрессивном тоне. «Что Вы делаете с этим типом?» — спросил он, прежде чем погрузиться в чтение «Рабочей оппозиции», и это занятие привело его в нескрываемую ярость. На следующий день на сцену вышла «рабочая оппозиция». Первым выступал Шляпников, вслед за ним — Коллонтай, которую Ленин незадолго до этого пытался в кулуарах отговорить от выступления от имени оппозиции.

Обложка автобиографии А. М. Коллонтай «Из моей жизни и работы». 1921. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 32. Л. 1]

Шляпников и Коллонтай позаботились о том, чтобы в своих выступлениях отвести место партии. «Мы считаем обязательным дисциплину и единство партии», — произнесли они. Выказав таким образом почтение к партии, Шляпников затем раскритиковал сверхцентрализованную политику правящего круга, тогда как Коллонтай, как и ранее, акцентировала внимание на разрыве между партией (рядовыми сотрудниками и руководством) и массами: «Партия стала бюрократией, чуждой массам, рабочему классу». «Рабочая оппозиция» в лице двух своих лидеров требовала от партии, чтобы та вернулась к своему изначальному предназначению, вновь став партией пролетариата, и порвала с бюрократами-карьеристами, узурпировавшими власть.

В качестве иллюстрации к тому, о чем они говорили, оба оратора приводили Кронштадтское восстание, которое представили как наглядный пример и результат измены революционным идеалам. Члены «рабочей оппозиции» надеялись, что этот мятеж встряхнет партию, подобно электрическому шоку, и заставит задуматься. Вот почему они уделили такое внимание данной теме. Но они и представить себе не могли, что восстание может повлиять на делегатов совершенно иначе. Вместо того чтобы подтолкнуть к размышлениям, кронштадтская трагедия их напугала и естественным образом побудила положиться в решении этой громадной проблемы на партийное руководство, а значит — на Ленина.

Ленин прямо ответил на критику «рабочей оппозиции» в адрес партии. Он выступил против «фракционности», тем более неприемлемой, что «революционное государство» пребывало в большой опасности. Он поставил на одну доску «угрозу анархии», возникшую из-за Кронштадтского мятежа, и синдикализм «рабочей оппозиции». «Рабочая оппозиция», продолжал Ленин, сумела прельстить хороших коммунистов плохими аргументами, но партия готова забыть об их сиюминутных заблуждениях и принять их в свои ряды. При упоминании Шляпникова и Коллонтай Ленин демонстрировал презрение и резкость по отношению к тем, кто нес ответственность за эти заблуждения, иронизировал над тем, что объединяло их