Че: «Мои мечты не знают границ» - Клаус-Петер Вольф

Сразу же после победы революции Ильда с дочерью прилетели на Кубу. Повозившись всласть с дочкой и уложив ее спать, Че сразу принял серьезный вид. Он сообщил Ильде, что познакомился с другой женщиной, с которой хотел бы связать свою судьбу. Это Алеида Марч.

Ильда была потрясена. Че видел, что она с трудом сдерживает слезы.

— Она моих лет?

Че не ответил. Ильда продолжала:

— Я должна была на это рассчитывать… Я же на десять лет старше тебя. Ты, правда, постоянно повторял, что тебя это не трогает, но годы не вернешь.

— Ильда, дело не в этом, поверь мне… Я… Тут у нее на глазах появились слезы. Она дала волю своим чувствам.

— Я не противилась, когда ты захотел отправиться в эту экспедицию на «Гранме». Это было нелегко. Мне одной пришлось заботиться о нашем ребенке. Я не знала, увижу ли тебя еще когда-нибудь… Я не хотела тебе мешать, но ты не думай, что мне жилось легко и просто. Ты даже представить себе не можешь, сколько раз мне сообщали, что ты погиб… В Ла-Пасе у меня был из-за этого нервный шок, и мне пришлось обратиться к врачу. Этот постоянный страх за тебя и ребенка… Я переехала в Аргентину к твоим родителям, потому что я чувствовала себя такой одинокой и…

У Че комок подступил к горлу. Он столько раз думал о ней, когда шли бои. Теперь, когда она стояла перед ним и, плача навзрыд, рассказывала, как она жила в годы одиночества, ему казалось бесчеловечным расставаться с ней. Но что толку обманывать ее. Он не хотел омрачать ложью свою жизнь. Им нужно вместе пройти через это.

Может, — сказал он, — может, было бы лучше, если бы я погиб в бою.

Ильда пристально посмотрела на него и энергично замотала головой.

— Нет, нет! Хорошо, что ты жив, Эрнесто. Ты можешь еще столько сделать для революции. Ты очень нужен. Я тоже хочу жить на Кубе и помогать строить новую жизнь. Давай останемся друзьями!

Теперь его глаза тоже наполнились слезами. Он обнял ее и прижал к себе.

— Прости меня, Ильда, прости меня! Она высвободилась из его объятий и предложила подать на развод, чтобы все встало на свои места.

Он смущенно кивнул. Он охотно сказал бы еще что-нибудь, но приходившие на ум слова казались неуместными и пошлыми. Некоторое время они молча сидели рядом и смотрели друг на друга. Потом Че поставил воду на огонь, чтобы вскипятить чай.

Нет, нет, писать надо осторожней. Че уже стал легендой.

Как раскрыть всю сложность и противоречивость этого человека? Он не хотел поддаваться искушению и делать из него живой монумент. Он начал вспоминать. Тогда, когда он осознал, что жизнь — вещь сложная, в нем пробудилось желание выбрать себе в качестве ориентира какую-нибудь личность…

Он стал искать честного политического деятеля. Человека, в котором можно было бы не сомневаться. Он прочел сказанное Сартром о Че Геваре: «Я думаю, что он был не только интеллектуалом, но и самым совершенным человеком нашей эпохи».

Он счел это чрезмерно громкой фразой, но все же повесил это хлесткое изречение на стену. Тогда он начал, сперва, правда, бессистемно, собирать материалы о Че Геваре. Почему бы. в конце концов, не попытаться найти в прошлом другого человека оправдание собственному существованию? Почему бы не выяснить, как другие справлялись с собственными проблемами и трудностями?

Многие уже брались писать о Че Геваре. Авторы биографий, желавшие сознательно оболгать его, пытались заниматься изучением его личности. Другие же, напротив, хотели ограничиться исследованием только политического аспекта и не видели в нем человека. Для них его жизнь как бы распадалась на две части, четко отделенные друг от друга: общественную, политическую, с одной стороны, частную, недоступную для других — с другой.

Как можно научиться чему-либо у другого человека?

Он начал искать исходные данные.

Наконец прибыл долгожданный самолет кубинской авиакомпании. Сколько времени он не видел своих родителей! За это время он уже стал знаменитостью, легендой. Но несмотря на это, его родители остались просто его родителями, а он их сыном. Их очень тревожило его будущее и состояние его здоровья.

Он бросился им навстречу прямо на взлетной полосе.

— Мама! Папа!

Тэтэ!

После первых бурных объятий отец сразу же спросил:

— Что ты будешь теперь делать? Как быть с твоей профессией врача? Твоими медицинскими познаниями?

Че был слегка разочарован. Он рассчитывал, что его будут расспрашивать совсем о другом. О победе революции. О трудностях борьбы за нее.

Некоторое время он медлил и был довольно мрачен, но затем радость встречи возобладала. Может быть, родители и должны быть именно такими? Может быть, они во всем мире одинаковы? Кто знает, быть может, родители русских революционеров после победы революции спрашивали своих сыновей и дочерей, не застудили ли они свои ноги? При мысли об этом он улыбнулся и ответил на вопрос отца:

— Мои медицинские познания? Что я с ними буду делать? Погляди, старина, тебя ведь, как и меня, зовут Эрнесто Гевара. Я дарю тебе мой диплом. Ты спокойно можешь вывесить на здании твоей строительной компании табличку со своим именем и надписью «врач». И можешь затем без всякого риска для себя калечить людей.

Че сам больше всех смеялся над собственной шуткой. Но отец вновь насел на него.

— Ну хорошо, если для тебя это так важно. Я уже давно не занимаюсь медициной. Я теперь борец, помогающий строить новое общество.

— Да, но что будет с тобой? У тебя же должны быть какие-то планы дальнейшей жизни. Революционер — это же не профессия.

— Что будет со мной? Я не знаю. Я даже не знаю, где в один прекрасный день похоронят мои останки.

Отец Че прямо горел желанием осмотреть все те места, где сражался его сын. Он хотел в Сьерру, в Санта-Клару, в Уверо…

— И конечно, я охотно посмотрел бы место, где причалила «Гранма».

Че закурил новую сигару и кивнул:

— На мой взгляд, прекрасная идея. Я, конечно, не смогу поехать с тобой, слишком много дел. Но я могу дать тебе человека, который участвовал во всех боях. Он знает все пути, ведущие туда, и расскажет массу историй.

— Отлично!

— Но тебе придется оплатить бензин и еду для вас обоих.

— Ты что, серьезно?

— Конечно.

— Тэтэ, у меня нет с собой столько денег.

— Тогда ты не сможешь поехать. Может быть, в другой раз. Уж не думаешь ли ты, что я из тех, кто может свободно распоряжаться государственными средствами. Я получаю твердый оклад, и все.

Еще два раза отец пытался уговорить сына, но Че был непреклонен. Никаких послаблений. Зато он постарался как можно лучше показать отцу облик новой Кубы.