Земля и море - Вилис Лацис

— Нужно бить тюленя по носу, — поучал он. — И остерегаться, чтобы он не подобрался к ногам. У него, шельмеца, барсучья повадка — набрасываться на человека.

Они сделали большой круг, чтобы оказаться вблизи тюленей, разлегшихся под холодным зимним солнцем по соседству с полыньей. Дейнис и Алексис ничего не видели, кроме массивных туш, темнеющих шагах в трехстах от них, все их внимание было приковано к ним. А пальцы Лауриса нервно поглаживали ложе ружья, взгляд его изредка задерживался на Алексисе, который тихо двигался чуть впереди.

Лаурис молчаливо, с рассеянным видом шагал за товарищами, держась ближе к полосе открытой воды.

Он вспомнил о своем обещании Аустре, а лучше, пожалуй, было о нем не думать.

Над ледяной равниной разносились чистые и мягкие звуки старого колокола. И вот темные туши на льду зашевелились, стали поводить круглыми усатыми мордами, переваливая свои неуклюжие туловища. Звон колокола привлек внимание животных. Любопытство и удовольствие, испытываемые от незнакомых звуков, манили тюленей. «Бом-бом…» — вибрировал воздух. Любопытный самец двинулся навстречу звуку и находился уже в шагах десяти от лунки, возле которой на льдине лежала самка с тюлененком. Вероятно, и ее пленяли таинственные звуки, и если бы она была одна, непременно бы последовала за самцом. Но она не решалась: тюлененок не мог идти с ней, и материнская любовь взяла верх — она осталась у лунки.

Лаурис должен был взять на мушку самца, Дейнис — отделить малыша от матери. Молчаливый сигнал, и охота началась. Просто удивительно, как ловко бегал Дейнис, видимо вспомнив молодые годы. Он должен был напасть на тюлененка, прежде чем самка успеет предупредить малыша об опасности. Несколько сильных ударов палкой, возня на льду, и самка нырнула в воду, а детеныш остался, окрашивая снег кровью. Самец больше уже не прислушивался к звону колокола, а пытался спастись бегством. Но путь к отдушинам был прегражден. Он, повернувшись к преследователям, угрожающе заревел. Наконец пуля Лауриса уложила его на месте. А Лудис все звонил.

— Теперь надо караулить лазейку, — пыхтел Дейнис, бегая вокруг темнеющей в лунке воды. — Самка обязательно вылезет за детенышем. Оттащим его подальше от края. Я знаю их повадки. Они в таких случаях становятся совершенно бешеными.

Оттащив тюлененка на несколько шагов от края отдушины, охотники отошли в сторону. Алексис, сжимая гарпун, не спускал глаз с лазейки. «Бом… Бом…» Над ледяной пустыней однообразно неслись певучие, мягкие звуки колокола, то нарастая, то затихая. Скоро из воды вынырнула черная круглая голова, и сила безрассудного инстинкта выманила на край дрожащую от страха самку. Она фыркала, издавала странные жалобные звуки, звала к себе лежавшего на льду детеныша. Но он не двигался. Забыв осторожность, самка вылезла наполовину из лунки и намеревалась уже перебраться на лед, как брошенный с силой гарпун вонзился в ее тело, и оно, точно мешок с песком, сползло со льда в воду. Рыбаки взялись за веревку и, чувствуя, как где-то под водой животное старается освободиться, ждали, когда оно выбьется из сил.

— Будешь знать, как рвать сети, — сказал Алексис. — Теперь ты у меня полакомишься рыбкой, погоняешь салаку и лососей! Побрыкайся там, в воде!

Немного погодя они вытащили обессилевшее животное на лед и прикончили его. Первые результаты воодушевили Алексиса.

— Не может быть, чтобы здесь оказалось только одно семейство, — сказал он. — Пока светло, надо поискать еще отдушину. Дейни, сходи за салазками и погрузи тюленей, а мы с Лаурисом походим еще. Если найдем, помашем шапками.

И опять они пристально всматривались в белую равнину, отыскивая лунки на льду. Тем временем Дейнис с Лудисом подтащили салазки к лунке и уложили на них добычу. Смеркалось, солнце погрузилось в дымку, скоро должна была показаться луна.

«Успеет ли стемнеть до тех пор, пока взойдет луна?» — думал Лаурис. Пройдя шагов пятьсот от первой лунки, он набрел на вторую. Алексис направился в сторону берега. Лаурис махнул ему, и, когда Зандав подошел, они тихо посовещались, что делать.

— Это тюленья лунка, — сказал Лаурис. — Надо будет покараулить. Держи гарпун наготове.

— У тебя ружье заряжено?

— Да. Но если я выстрелю, то все же постарайся ударить гарпуном, а то он, раненный, уйдет в воду. Мне кажется, здесь не один тюлень. Снег кругом совсем обтаял, да и лунка довольно большая.

— Может быть, мы его спугнули, и он нырнул в воду? Ничего не видно. Хоть бы луна скорее взошла, что ли?

— Да, нам придется подождать.

Они застыли в ожидании, не спуская глаз с лунки. Лаурис стоял в нескольких шагах от Зандава, чуть позади него. В сгустившихся сумерках еле виднелись Дейнис с Лудисом.

Лаурис взвел курок и крепко сжал пальцами ружье. Подвинувшись к Алексису, он шепнул:

— Там, по-моему, пузыри показались. Взгляни туда… на самую середину.

Алексис склонился над лункой.

Вдруг с той стороны, где находились Дейнис с Лудисом, донесся громкий крик. Алексис выпрямился, а Лаурис опустил ружье.

— Что там такое? — воскликнул Зандав.

— Наверно, что-нибудь случилось, — прошептал Лаурис.

Крик повторился. Алексис вонзил гарпун в лед возле лунки, и оба пустились со всех ног к Дейнису.

2

Отправив Лауриса с Алексисом искать новые тюленьи лунки, Дейнис принялся убирать трофеи. Вдвоем с Лудисом они кое-как втащили тюленьи туши на салазки, на каждые по одной, детеныша положили рядом с матерью.

— Маленького я возьму себе, да, папа? — приставал Лудис.

— Увидим, когда начнем делить, — проворчал Дейнис. — Мне бы хотелось взять одного из больших.

— А маленький красивее, — радовался Лудис. — Посмотри, какая у него мягкая шерстка!

Мальчик погладил спину маленького тюленя и пощупал жирные складки кожи.

— Он мягкий, как слива. Наверно, хорошо питался.

— Плохо ли им живется! Работать не нужно, ломать голову над тем, где добыть пропитание, не приходится. Поиграет в воде, половит рыбку и нагуливает жирок. Ни один тюлень не захочет быть человеком.

— И в школу им ходить не нужно! — воскликнул мальчик. — Утром можно спать вволю.

— Пока его величество брюхо не заставит подняться, — фантазировал Дейнис вместе с сыном. — Да, Луди, будь мы тюленями, нам бы недурно жилось.

— Но за нами бы охотились.

— Мы бы не были настолько глупы, чтобы подпускать близко человека. По мне, играй хоть целый оркестр — я не потащился бы, как этот дурачок, слушать колокольный звон.

— А что можно сделать из больших шкур?

— Все, что только захочешь. Можно сшить теплую жилетку, шубейку, ночные туфли, шапку или сделать полость для саней. Луди!

— Что?

— Ты лучше не гладь их.

— Почему? Они же мертвые, не укусят.

— Понюхай свои руки, — усмехнулся Дейнис.

Понюхав, Лудис поморщился.

— Какой противный запах!

— Теперь он долго будет тебя преследовать. Все, что возьмешь в руки, будет пахнуть тюленем.

— И хлеб?

— Все, к чему притронешься. Даже есть ничего не захочешь.

— А разве нельзя отмыть руки?

— Нет, ни вода, ни мыло не помогут.

— Это плохо.

— Очень плохо.

Мальчик с недоверием взглянул на отца: не шутит ли? Воспользовавшись моментом, когда Дейнис отвернулся, Лудис подобрался к лунке, пытаясь сполоснуть руки. Но лед вокруг лунки был залит кровью убитых животных, и если опуститься на колени, и одежду запачкаешь и весь пропахнешь. Лудис присел на корточки, пытаясь достать руками до воды. Но это оказалось не так-то легко, пришлось сильно наклониться вперед и опустить руки в темный колодец. Мальчик торопливо наклонился, его тело потеряло равновесие, и нога поскользнулась на мокром от крови льду. Отчаянный крик заставил Дейниса обернуться. Он услышал всплеск воды, успел заметить две беспомощно барахтающиеся руки, и мальчуган исчез. Дейнис мгновенно очутился у лунки, сбросил полушубок, вязаную рубашку, шарф и глубоко, до самого плеча, сунул руку в ледяную воду. Ничего не нащупав, Дейнис без малейшего промедления опустился в воду и, придерживаясь одной рукой за лед, другой энергично шарил в воде подо льдом. Он думал, что Лудиса затянуло под лед. Так это и было. При третьей или четвертой попытке Дейнис нащупал плечо мальчика и вытащил его, наполовину захлебнувшегося, на поверхность. Испуганный мальчик кричал даже тогда, когда уже очутился на льду. Он стоял на двенадцатиградусном морозе в намокшей одежде, покрывающейся ломкой ледяной коркой, и кричал.

Дейнис первый пришел в себя.

— Бросай ватник! Живее, пока не примерз! Снимай рубашку и носки с сапогами!

Он помог Лудису разоблачиться, заставил надеть свою плотную вязаную шерстяную рубашку, доходившую мальчику до колен, обмотал ему шею шарфом и завернул в свой полушубок. Свернувшегося клубком Лудиса он посадил на салазки к тюленям, укутав ему ноги мешками, которыми были накрыты убитые животные, шапку его он сначала отжал досуха и только после этого надел ему на голову.