Зимняя война - Олег Шушаков

Товарищ Сталин предложил включить в состав флотилии дивизион канонерских лодок, дивизион сторожевых кораблей, дивизион тральщиков, два дивизиона сторожевых катеров, две подводные лодки, две крупнокалиберных артиллерийских и одну зенитную батарею, а также морскую разведывательную эскадрилью.

Все эти силы и средства должен был выделить Краснознаменный Балтийский флот, Военному совету которого была подчинена Ладожская военная флотилия.

К большому неудовольствию флагмана второго ранга Трибуца, вынужденного передать на это второстепенное, по его мнению, направление такие значительные силы. В то время как они были нужны ему самому. В заливе.

Однако приказ есть приказ и его надо выполнять.

Впрочем, выполнять приказы можно по-разному…

В конце ноября флотилии был передан дивизион канонерских лодок. Правда, до Шлиссельбурга дошла только одна из пяти - «Ораниенбаум». Остальным помешала «усложнившаяся ледовая обстановка» на Неве. Что, однако, не помешало начштаба флота числить за ЛВФ весь дивизион.

Канонерская лодка «Ораниенбаум» имела мощное вооружение (два ста тридцати миллиметровых орудия и две сорокапятки), но до мобилизации была простой грунтоотвозной шаландой Балттехфлота Спецгидростроя НКВД (водоизмещение - четыреста двадцать пять тонн; скорость - семь узлов).

Получила Ладожская флотилия и сторожевики. Целых два. «Разведчик» и «Дозорный» (водоизмещение - сто восемьдесят пять тонн; скорость - двенадцать узлов; вооружение - две сорокапятки). И тот, и другой до революции были портовыми судами и ходили на посылках, а также выполняли боевую задачу по охране рейда и конвоированию яхт высокопоставленных особ.

Кроме того, флотилия пополнилась двенадцатью сторожевыми катерами (в том числе, двумя морскими охотниками МО-4), переданными погранвойсками НКВД. А также восемью тральщиками - двумя типа «Москва» (вооружение - одна трехдюймовка) и шестью типа «Ижорец» (одна сорокапятка). Все восемь - бывшие буксиры Северо-Западного речного пароходства, мобилизованные вместе со своими командами.

Подлодок дореволюционной постройки в подводных силах КБФ не было (в отличие от Черноморского флота, в котором имелось пять лодок типа «Американский Голланд»). Поэтому пришлось отдать две наиновейшие «Малютки» (вошли в строй в середине ноября) из состава двадцать шестого дивизиона подводных лодок. Которым «осложнение ледовой обстановки» прибыть в Шлиссельбург не помешало. Потому что «Малюток» у комфлота было много. Так что их было не жалко. Опять же, на озере, в условиях полного отсутствия у противника средств противолодочной обороны, экипажам будет проще отрабатывать учебные задачи и осваивать новую технику.

Примерно в это же время в Новую Ладогу перебазировалась и сорок первая отдельная морская ближнеразведывательная авиаэскадрилья (восемь МБР-2), которая сразу же приступила к аэрофотосъемке финских укреплений в районе Тайпале…

Командующим Ладожской военной флотилией был назначен капитан первого ранга Трайнин. Краснознаменец. И один из самых опытных речников РКВМФ.

Павел Трайнин окончил два курса Петроградского политехнического института. А в шестнадцатом году, когда евреям, наконец, было разрешено занимать офицерские должности, добровольно записался вольноопределяющимся в один из пехотных запасных полков. И окончил Петергофскую школу прапорщиков. Февральскую революцию приветствовал. А вот, Октябрьскую принял не сразу. Впрочем, деваться ему было некуда. Облич-ноблич, как говорится. То бишь, национальность обязывает.

Участвовал в Гражданской войне с девятнадцатого года. Мстил белополякам.

В двадцатом был назначен артиллеристом канонерской лодки «Меткий» и с этого момента связал свою судьбу с флотом. Был флагартом Сибирской военной флотилии, начальником оперотдела штаба флота Дальневосточной республики, старпомом эсминца «Володарский», командиром речного монитора «Свердлов». В тридцатом за участие в боях на КВЖД был награжден орденом Красного Знамени. С тридцать первого - на преподавательской работе. Служил начальником кафедры тактики береговой обороны, речных флотилий и сухопутных сил Военной Морской академии имени товарища Ворошилова. Пока не был назначен командующим Ладожской флотилией…

Помимо боевых кораблей в состав флотилии были включены тринадцать речных пароходов, шесть буксиров и полтора десятка барж, предназначенных для перевозки десанта. Так что к моменту получения сигнала «Факел», который означал начало боевых действий с Финляндией, ЛВФ насчитывала двадцать пять боевых кораблей и девятнадцать судов, а также восемь самолетов-разведчиков. И теоретически могла выполнить все поставленные перед ней задачи.

Но лишь теоретически. Потому что состояние этих «боевых» кораблей, бывших речных буксиров, еще вчера таскавших баржи по Неве, Волхову и Свири, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Механизмы были сильно изношены и постоянно ломались, корпуса давали течь, а навигационное оборудование было донельзя примитивным. Вдобавок ко всему они плохо выдерживали качку.

А Ладога славилась своими штормами, нередко достигавшими восьми баллов…

Это озеро было одним из крупнейших в мире (длина с севера на юг - двести тринадцать, а ширина - сто тридцать девять километров) и в северной своей части достигало глубины двухсот двадцати пяти метров, а на юге, наоборот, изобиловало каменистыми рифами и банками. В дореволюционные времена страховые общества даже избегали страхования судов, ходивших с грузом по Ладоге. Все судоходство шло по обходным каналам, строительство которых началось еще при Петре Первом. Фактически, от обычных морей это озеро отличалось лишь тем, что было пресным.

Но самое печальное было то, что ни кадровые военные моряки, которыми была укомплектована команда канонерки, ни речники, оставшиеся на своих пароходах после их мобилизации, опыта плавания в коварных ладожских водах не имели. Более того, об их коварстве не знали. Считая Ладогу обыкновенным, только очень большим, озером. То бишь, прудом. Но оч-чень большим.

Пограничники, изрядно хлебнувшие лиха за время несения службы, могли бы многое рассказать новым боевым товарищам о повадках этого неприветливого водоема. Но не успели. Потому что пришли в Шлиссельбург лишь за неделю до начала боев…

В соответствии с приказом военного совета КБФ от двадцать третьего ноября Ладожская военная флотилия должна была поддерживать огнем артиллерии фланги Седьмой и Восьмой армий. А поскольку единственным кораблем, способным поддерживать фланги огнем артиллерии, была канонерская лодка «Ораниенбаум», командующему флотилией пришлось выбирать, кого из них поддерживать в первую очередь, а кого во вторую.

Чутье подсказывало ему, что основные события развернутся на Карельском перешейке. Опять же, это было ближе. И не надо было идти через озеро. С «эскадрой», не имеющей ни лагов, ни надежных компасов. И вообще, ни разу в жизни, не ходившей вне видимости берега. Да еще и в строю. Поэтому выбор пал на Седьмую армию…

Тридцатого ноября, еще затемно, первый отряд ЛВФ (канонерка, два сторожевика, четыре тральщика и шесть катеров), под брейд-вымпелом командующего флотилией, вышел из Шлиссельбурга и самым полным ходом (семь узлов!) направился в Нижние Никулясы, чтобы принять на борт делегата связи восемьдесят четвертой дивизии.

Шли вдоль берега. Без приключений. Впрочем, это было еще только начало…

Из-за малых глубин в гавань Нижние Никулясы могли войти лишь катера. Что они и сделали. Все, кроме СКА-413, командир которого был самый умный и решил подойти к молу с внешней стороны. И налетел на камни. Пробил днище и сразу же затонул.

К счастью, на озере было тихо и никто не погиб. Хотя ледяная ладожская вода неплохо взбодрила смелый экипаж…

На рассвете, так и не дождавшись делегата, отряд двинулся дальше. Попутно подыскивая гавань, удобную для стоянки не только катеров, но и других кораблей.

Дойдя до мыса Саунаниеми, отряд разделился. Основные силы встали на якорь. Катера отправились на разведку. А «ижорцы» приступили к тралению. И для начала обследовали участок между берегом и банкой Тайпаленлуото. Тут же попав под огонь белофинской береговой батареи, расположенной на мысе Яривисиниеми.

Тральщики немедленно повернули на юг, выйдя из-под обстрела. И финны перенесли огонь на другие корабли.

Столбы разрывов вздымались тут и там. Однако снаряды падали с недолетом. Из чего Трайнин сделал вывод, что дальность стрельбы вражеской батареи не превышает семидесяти кабельтовых. И приказал командиру канонерской лодки «Ораниенбаум» старшему лейтенанту Стрельцову обстрелять эту батарею, не подходя к ней на более близкую дистанцию. «Ижорцы» получили задание тралить по курсу канонерки, а морские охотники - осуществлять противолодочное и противовоздушное охранение.