Иллюзия вечности - Роман Медведев

Но охранник не успел договорить. В магазине было темно, что и сыграло нам на руку. Саша, притаившийся в углу и не замеченный мужчиной, неожиданно с криком вылетел на него, обрушив, что есть мочи, биту на плечо охранника. Раздался противный хруст и тот с визгом вывалился наружу. Мой друг снова размахнулся и со всей дури рубанул битой по колену несчастного. Истошный вопль вновь разнесся по улице. Саша замахнулся вновь, но я успел опомниться и сбить его с ног, пока он не убил мужика.

Где-то совсем рядом раздался звук милицейской сирены.

– Дёру! – я схватил поднимающегося друга и потащил за собой к машине.

Саша распахнул дверь, забросил своё боевое оружие внутрь и схватился за руль.

– Ну! – я кричал на него.

Он растеряно стал искать мой нож, чтоб завести машину: – Зачем же я её глушил? Зачем?… – Саша рылся под ногами.

– Стаф, давай её бросим! Уйдем так.

– Подожди. Зачем же я… – наконец он сообразил и резко сунул руки в карманы штанов: – Есть!

Мой друг выхватил нож и тут же его выронил из предательски дрожащих рук. Сирена зазвучала уже, похоже, у продуктового магазина. Раздался характерный звук из рации на приборной панели.

– Ну же, Шура, давай!

Саша поднял нож, глубоко вздохнул и точно поместил жало отвёртки в замок. С полоборота машина завелась.

– Дава-а-ай! – под мой крик, друг вжал педаль газа, и Жигули рванули вниз по улице. Обернувшись, я заметил, как вышедшие из милицейской «девятки» двое сотрудников, побежали обратно к своей машине.

– Жми, Шура, жми!

Уверен, что никогда раньше мой друг не перемещался с такой скоростью. Он умело проходил повороты, удаляясь на спасительное расстояние от погони, которую мы, слава богу, пока и не видели. В районе Каширки Саша свернул в плотные дворы пятиэтажек.

Повиляв метров пятьсот, он остановил Жигули у неизвестного подъезда.

– Валим скорей! – Саша выскочил из машины. Мы забрали сумки и биту.

Пробежав еще вглубь домов, я кивнул на старую давно брошенную развалюху с прохудившимися колесами: – Прячем вещи в ней.

Я вскрыл замок багажника ножом и, выкинув из него забытое вонючее тряпьё и запаску, мы положили новенькие сумки. Туда же последовала и бита. Перед тем как закрыть багажник Саша напялил на себя новую кепку и одел фирменную олимпийку. Я скинул прежнюю куртку и заменил её новой спортивной с логотипом Адидас. Несколько сменив облик, мы закрыли багажник и спокойно двинулись пешком в направлении ближайшего метро.

У станции не наблюдалось никакого ажиотажа. Хоть мне и померещился пристальный взгляд на наши физиономии двух ребят в военной форме. Но никто нам не свистнул. Скверно начавшееся дело, похоже, благополучно разрешилось для наших шкур.

В квартире нас заждались. Девчонки оценили новую кепку Астафьева, как только тот ступил на порог. Но затем я поделился нашими приключениями, и благожелательность в тоне Ольги испарилась. Она крыла нас на чём свет стоит. И хоть, я отдавал отчет, что за дело, все-таки, отмечал некий перебор в эмоциях. В конце концов, риск был оправдан. К тому же кончилось всё не так уж и плохо. По большому счету жаль было только героически поломанного охранника, да запалённые Жигули. О чём я не преминул сказать Оле, присовокупив к тому аксиому, что опыт обогащает. Даже такой. Однако, снисхождения так и не получил.

Впрочем, досада её быстро миновала, особенно после початой водки, которой мы отметили свой успех и целость собственных задниц, бывших на волосок от гибели. Страх прошёл, и теперь казалось, что нам по плечу такие дела. Стоит лишь не дурить и уделять время банальному планированию, и тогда успех неизбежен. Тем более моей Оле требовался обширный гардероб, включая такие интимные вещи, как нижнее бельё. Я не видел причины, почему могу лишить её права иметь всё необходимое для жизни. Если по чьей-то прихоти нас ограничили в возможности оплатить товар, я его заберу без спроса. И гори прежняя мораль синим пламенем. Новые условия – новые методы их решения. И на прямой вопрос Ольги, обещаем ли мы больше не грабить магазины – я решительно ответил нет. Обещать не буду. Непокорность была, как мне показалось, оценена отрицательно, но само намерение жертвовать ради неё наверняка Оле понравилось.

Хмель вновь размыл границы оценки реальности и, каким бы это ни казалось странным в нынешних обстоятельствах, но я чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Мой друг и моя любимая девушка были постоянно рядом. Довлеющие над нами обстоятельства, в этот вечер остались где-то за окном. Как хорошо было бы остановить время.

После первого за прошедшую неделю настоящего домашнего ужина, мы отправились в гостиную.

Оля сблизилась с Сашкиной сестрой. Она внимательно следила за ней и всеми силами помогала справиться с последствиями испытанного шока.

Несмотря на кажущееся благополучие наших душ, невозможно было не замечать приступы боли моих друзей. Время от времени Сашка становился вдруг замкнутым и искал возможности уединиться, с тем, чтобы предаться своим переживаниям. Как Ольга ни старалась не показывать виду, что страдает от разлуки с матерью, я знал, что это не так. Весь вид Сашкиной сестры говорил за себя о пережитой ею ужасной драме. Мне оставалось только надеяться на то, что время притупит эту боль. Я сам испытал похожее. Время разбавит горечь потери, и мы примем это как должное.

Мы обсуждали состоявшийся концерт, услышанное по радио и, конечно же, наш первый налёт. Договорились и о том, чем займемся на следующий день. Решено было навестить торговый центр и обчистить его в соответствии с утверждённым списком необходимого барахла. Затем навестить Ольгину мать и моего соседа, отвезти им продуктов и, по возможности, чем-нибудь помочь. Во избежание неожиданных маневров со стороны Раисы Георгиевны, Оля согласилась не оповещать её о нашем визите заранее.

Оставаясь заинтересованными лицами, мы включили телевизор и обратили к нему свои взоры. Работал только первый канал. За очередными репортажами о наведении порядка в стране последовало интервью, героями которого стали: Отец Терентий, присутствовавший сегодня на сборище, и популярный литератор, писатель детективных романов постсоветского периода.

Священник сидел в строгом сером костюме. Приосанившись, он глядел на журналиста, совершенно игнорируя объектив камеры. С него беседа и началась:

– Признателен за приглашение. Всегда рад возможности пообщаться с большой аудиторией, особенно сегодня, – он размеренно говорил, по средне-русски растягивая букву «о». – Нам воистину выпала уникальная возможность стать свидетелями потрясающих воображение событий. Безмерно трагичных и, в равной степени, беспримерно судьбоносных для человечества.

Интервьюер: – Батюшка, вы… э-э-э… можете сегодня сказать нам… как на ваш взгляд, что происходит?

Священник: – Признаюсь, сложно дать с определённостью ответ на ваш вопрос. В оценке происходящего для меня, очевидно, обратиться к Апокалипсису. Ожидаемое из века в век преобразование жизни на Земле берёт истоки от пророчеств о конце света. Трагический конец по воле божьей. Можно ли сегодня объяснить причину?… Полагаю, да. Это наказание человечества за его грехи, за безудержность его страстей, за порочную веру в свою безнаказанность и строптивость.

Интервьюер: – Тогда, допустим… разрушения, потоп, огонь… Но не удивляет ли вас столь странное появление этого… феномена? Все эти вскрывающиеся раны на телах людей? Изменившиеся свойства крови?

Священник: – Обратимся к истокам… Создав мир во всем его многообразии, Бог сотворил человека по своему образу и подобию. Человек был наделён разумом и свободой выбора. И, к несчастью, он выбрал вражду и начал уничтожать мир, который был дан ему для сохранения. Как трактовать следствие этого?! Бог наделил человеческие тела всем необходимым для противления хворям. Не показалось бы странным, что теперь он убрал одну составляющую…

Писатель: – Просто убрал эту функцию, как стёр из бытия… Ну, словно бы, лишил всех слуха, как змей?

Священник: – Можно и так сказать. На всё воля Господа. Мы не берегли тело, дарованное нам Господом Богом. Люди думали о своей вечности и отвернулись от заповедей. Невзирая на это, Бог любит людей, и сегодня он заставил их вспомнить о своём начале. Грешники воочию убедились до чего они довели тело божье, его дар. Эти войны, насилие… Многие ли думали о самосохранении, заботе о ближнем своём – таком же человеке, заблудшем в царстве порока? Нет! Из века в век человек пренебрегал целостностью своего тела. Из-за алчности, похоти, греховных удовольствий. И, что теперь? Задумайтесь… Настал момент для прозрения. Не осталось никого из равнодушных к жуткой трагедии. Ещё не поздно спастись. Бог не оставил нас. Он продолжает любить людей, и всё что делает сегодня, он делает тоже из любви. Будьте и вы благодарны ему за все содеянное ради человечества. Для получения спасения души необходимо лишь полное раскаяние. И Бог всегда проявит милосердие ко всем, кто придёт к нему и попросит о помиловании и прощении.