Воющие псы одиночества - Александра Маринина

Мальчишку ограбили в подворотне, забрали деньги, шапку и куртку, дело было зимой, он горько плакал и трясся от холода, и Андрей, ни минуты не раздумывая, потащил его в ближайший универмаг и купил какую-то одежду, чтобы парень не простыл окончательно. Тогда все отнеслись к этому с пониманием и одобрением, казалось, что Андрей просто очень добрый мальчик, которому всех жалко, и своего друга, не вылезающего со скамейки запасных, и постороннего обиженного грабителями мальчугана. И только значительно позже Эля стала понимать, что это и так, и одновременно не совсем так. Андрей действительно был потрясающе добрым человеком. Но было кое-что еще.

Андрей к тому времени с блеском закончил финансово-экономический институт и поступил в аспирантуру. Ученые мужи были в восторге, от талантливого юноши и прочили ему большое будущее. Уезжавшая на пять лет Эля торжественно вручила ему ключи от своей трехкомнатной квартиры и шутливо сказала на прощание:

- Смотри, братишка, у тебя есть пять лет на решение всех вопросов. К моему возвращению ты должен, во-первых, стать кандидатом наук, во-вторых, устроить свою личную жизнь и жениться и, в-третьих, постараться не загубить мои цветы. Через пять лет вернусь - проверю. Правда, когда мы будем приезжать в отпуск, тебе придется возвращаться к родителям, но я надеюсь, это не слишком помешает ни твоей научной работе, ни личной жизни.

Андрей с благодарностью принял ключи, поцеловал сестру и честно признался, что насчет кандидатской степени и женитьбы ничего обещать не может, но сохранность и благополучие цветов гарантирует.

В ректорате института, где он учился, работала красивая девушка по имени Верочка. Андрей был, естественно, знаком с ней, но ни малейшего мужского интереса к красавице не испытывал, полностью погрузившись в работу над диссертацией. Однажды, зайдя в ректорат за каким-то документом, он застал Верочку в слезах. Было бы неправдой сказать, что девушка тут же кинулась рассказывать молодому аспиранту о своих невзгодах, нет, конечно, она отмалчивалась и уверяла, что все в порядке, но Андрей проявил настойчивость, тем более что ректора на месте не оказалось и все равно пришлось долго ждать, и он вполне справедливо рассудил, что лучше поговорить, чем сидеть молча и смотреть, как красавица Верочка глотает слезы.

- Я жду ребенка, - наконец выдавила Вера и встала из-за стола, за которым все это время сидела, спрятавшись за громоздкой пишущей машинкой.

Это точно, подумал Андрей Лозинцев, когда она встала. Беременность была настолько очевидна, что ее факт даже не нуждался в озвучивании. Просто удивительно, как он раньше-то не замечал Верочкиного выпирающего живота! Наверное, это оттого, что не засматривался на девушку и не интересовался ею. Ну сидит себе и сидит в ректорате, печатает что-то там на машинке.

- А плачешь почему? - непонимающе спросил он. Это было выше его разумения. Да, многие женщины переживают и даже плачут, когда выясняется, что они забеременели, и особенно сильно мучаются они в тот период, когда принимают решение, оставлять ребенка или нет. Но тут-то! Месяцев восемь, если не больше. Значит, решение давно обдумано и принято, чего же сейчас плакать?

- Он умер, - зарыдала Вера. - Завтра похороны.

- Кто умер? - ужаснулся Андрей. - Твой муж? Вера отчаянно затрясла головой и заплакала еще горше.

- Не-е-ет, - провыла она сквозь слезы.

- А кто же?

- Отец ребенка.

- То есть ты с ним не расписана? - уточнил Андрей, любивший ясность формулировок.

- Не-е-ет, - снова провыла Верочка. - Мне жить теперь негде, она меня выгнала.

Эти слова поставили Лозинцева в тупик, он налил Верочке воды из сомнительной чистоты графина, погладил по голове, велел успокоиться и рассказывать все по порядку.

История оказалась до оскомины банальной и до тошноты некрасивой.

Разумеется, Верочка ее таковой не видела и многое преподносила в несколько, мягко говоря, искаженном свете, но у Андрея хватило ума услышать за ее путаными фразами то, что произошло на самом деле.

Семья у Веры была большой, работящей и бедной. То есть с голоду никто, конечно, не умирал и от холода не замерзал, напротив, все были уверены, что живут не хуже многих, однако девушку это «не хуже» никак устроить не могло, она хотела жить не «не хуже» других, а лучше. В трехкомнатной хрущевке-распашонке ютились друг у друга на головах дед с бабушкой - родители отца, мать с отцом, старший брат с женой и маленьким ребенком и младшая сестра Веры. Высшего образования никто в семье не получал и даже не пытался, отец был рабочим высочайшей квалификации, его портрет уже много лет бессменно висел на Доске почета, а сам он, став членом парткома своего завода, имел все основания считать, что жизнь его удалась во всех отношениях и за жизнь эту, прожитую в честном и нелегком труде, ему никогда и ни перед кем не будет стыдно. На этом заводе работали в свое время и бабушка с дедом, там и познакомились когда-то, там же и отец познакомился с матерью, там же работал и старший брат. «Мы - династия!» - с гордостью повторяли родители и с восторгом приняли известие о том, что их старший сын нашел свою половинку все на том же заводе, в отделе технического контроля.

Однако Верочка семейной гордости не разделяла, она давно, еще в школе, решила, что на завод не пойдет ни за какие коврижки. Она устроится на работу в приличное место, найдет себе приличного мужа с квартирой и съедет из этой теснотищи к чертовой матери. Первые конфликты начались, когда она заявила о своем решении родителям. Разумеется, о матримониальных перспективах не было сказано ни слова, на это у Веры ума хватило, но и одного того, что она после десятилетки не пойдет на завод, оказалось достаточным, чтобы спровоцировать скандал.

Ей повезло, подвернулось место машинистки в финансово-экономическом институте, и Вера сочла это добрым предзнаменованием. А что? Кругом молодые аспиранты, почти сплошь неженатые, а еще доценты и даже профессора, которых можно развести, если действовать умело, не говоря уж о холостых веселых студентах. Девушка она более чем хорошенькая, просто, можно сказать, красивая, так что проблем не будет.

Их и не было. В том смысле, что не было проблем с ухажерами. Зато начались проблемы дома, с родителями и старшим братом. Каждое позднее возвращение домой сопровождалось очередным скандалом, отец кричал, что не позволит ей таскаться по мужикам, что на нее смотрит младшая сестра и берет с нее пример, что, если бы кавалер был приличным, она привела бы его в дом и познакомила с родителями, а коль не приводит, стало быть, понимает, что связалась не с тем, с кем надо. Ни о каких ночевках вне дома и речи быть не могло, но Вера тем не менее поступала так, как считала нужным, оставалась ночевать там, где хотела, и с тем, с кем хотела, а выслушивая очередной шквал претензий и упреков, молча стискивала зубы и говорила себе: как только - так сразу, и минуты лишней здесь не проведу, а напоследок скажу им все, что думаю.

Наконец удача ей улыбнулась, очередной поклонник, «запавший» на ее яркую красоту, оказался не только важным функционером при должности, полномочиях и связях, но и потерял голову настолько, что готов был жениться на ней, предварительно, естественно, расторгнув уже имеющийся брак. Ему было около пятидесяти, и был он, как шекспировский Гамлет, «тучен и одышлив», но это никоим образом не умаляло в глазах Верочки его достоинств. Функционер немедленно нашел квартирку, в которой и поселил свою юную прелестную возлюбленную, как он уверял, временно, до окончательного решения всех проблем. Квартира принадлежала кому-то из его знакомых и пустовала, поскольку хозяева предпочитали круглый год жить на хорошо оборудованной теплой госдаче.

Три года они прожили в любви и согласии, функционер брал взятки и втайне от законной супруги строил кооперативную квартиру, в которую собирался въехать после развода вместе с молодой женой.

- Пока дом построится, как раз дочке исполнится восемнадцать, и можно будет развестись без скандала в парткоме, - объяснял он Верочке. - А иначе можно и должности лишиться, у нас там такие интриги подковерные…

Вера относилась с пониманием, насчет разводов при несовершеннолетних детях она была хорошо осведомлена. Когда потенциальный жених радостно сообщил ей, что был на собрании кооператива и что через два месяца дом сдадут и можно будет заезжать, она решила, что самое время завести ребенка. А чего тянуть-то? Ей уже двадцать два, через пару месяцев у нее будет свой дом и законный муж, так что самое время,

Сказано - сделано. Дом сдали с небольшой задержкой, да пришлось потратить еще некоторой время на дополнительную отделку и покупку мебели, так что в новое свое жилище Верочка въехала с шестимесячной беременностью. Дочери функционера как раз за несколько дней до переезда исполнилось восемнадцать, и через месяц после новоселья новоявленный Гамлет сделал своей любимой подарок - подал заявление о расторжении брака. Жизнь засияла для Верочки такими радужными перспективами…