Начало - Юлия Фирсанова

— Готово! — провозгласила я, воздевая нож к потолку шатра, будто флаг.

Аглаэль аккуратно, но без опасливого священного трепета, с каковым относились бы к своему израненному телу многие из знакомых мне и с виду весьма мужественных парней, промокнул кровь рубашкой и сел. Из порезов больше не пролилось ни капли. Вслушавшись в себя, князь заметил:

— Я ощущаю силу начертанных знаков.

— Ну еще бы, это очень старинные и могущественные знаки, — согласилась я, — к тому же ты нисколько не противился их нанесению, скорее уж принимал с такой охотой, — тот князь снова немного порозовел и бросил на меня кокетливый, очень мужской взгляд, — что они быстро пришли в рабочее состояние готовности.

— Благодарю, магева, — Аглаэль взял мою руку в свои и поцеловал вовсе не там, где принято было в старые времена у нашенских дворян, а в центр ладони. — Но я все еще не знаю, как наградить тебя за помощь.

— Утро вечера мудренее, — ответила я, — что-нибудь непременно сообразится до нашего отъезда.

— Разве вы не отправитесь в Патер с нами? — удивился и огорчился князь, неохотно выпуская мою ладонь.

— Нет, для создания слухов и мифов очень важно, чтобы первоисточник был как можно дальше от эпицентра их распространения, — авторитетно пояснила я, словно что ни день выдумывала какую-нибудь легенду.

— Быть по сему, — склонил голову эльф, живописно колыхнув волосами, и мне тут же захотелось остаться с этим очаровательным мужчиной и изведать все, что он предлагал мне глазами, пожатием руки, теплом изящного тела. Но минута искушения быстро миновала. Для полного счастья мне еще с князем-эльфом спутаться не хватало, нет, не буду я завязывать такие узелки на память. Кто знает, смогу ли потом развязать, а не запутаться, как мошка в паутине?

Распрощавшись с Аглаэлем, я побрела по укладывающемуся на ночлег лагерю эльфов к шатру, где приютили на эту ночь нас с Лаксом. Хорошо, что один из охранников князя составил мне компанию, в звездности подступающей тьмы я плутала бы долго, будоража спящих и наступая на тех, кто не успел вовремя выпростаться из-под моих ног.

Лакс, между прочим, еще и не думал ложиться. Рыжий вор сидел в шатре, у его ног тускло поблескивали серебряные монетки, рядом валялся опустевший кошель. Пальцы парня пропускали тонкие звенящие струйки, пересыпая их из горсти в горсть. Нет, Лакс не считал деньги, он скорее использовал их как четки, думая о чем-то своем. Фаля я, войдя в шатер, не увидела вовсе, либо где-то жадно лопал обещанные груды пастилы, либо дрых без задних ног, зарывшись в подушку или одеяло. Я уже успела убедиться, что по части искусства витья удобных нор на ночь сильф не знает себе равных.

— Привет, или скорее, доброй ночи, приятель! — шепотом поздоровалась я. — Ты чего до сих пор не спишь? Стережешь покой Фаля или боишься очередного покушения?

— Привет! — Лакс кивнул мне, потом сноровисто пересыпал деньги в кошель и, завязав его, заметил:

— Ты весьма удачно сплавила цепь эльфам. Конечно, в Патере мы бы за нее могли больше выручить, но могли и неприятностей на свои шеи огрести. А так и очень хорошие деньги заработали, и благодарность князя. Дивный народ добро помнит куда дольше, чем люди.

— Вот и отлично, — я почти упала на подушки и принялась стягивать с ног сапоги. Ковер в шатре был весьма мягок, пусть даже в полумраке и не выглядел столь роскошным, как княжеский, но мы ж не князья, не привередливые. Было бы, где голову преклонить и ладно, что не на голой, склонной покрываться по утру росой земле.

Вытянувшись на ковре, я сладко и весьма громко зевнула.

— Как заклинание? — поинтересовался Лакс, отгоняя подкрадывающуюся дрему.

— Я все сделала, — отозвалась я. — Князь Аглаэль вельми доволен. А как оно будет действовать, сейчас навскидку не скажешь, впрочем, если ты любопытен настолько, что не пожалеешь живота, можешь попытаться навестить эльфа и ткнуть в него ножичком. Мне, пожалуй, и самой интересно, каков результат окажется.

— Ну уж нет. Я воздержусь, — торопливо заверил меня Лакс и после паузы позвал:

— Оса! — голос вора стал напряженным, как натянутый провод. — Ответь мне, пожалуйста, о каком видении зудел Фаль? Ты… — послышалась легкая неуверенность, — видела покушение на меня?

— Нет, Лакс, — я вновь села на подушки, отчаянно тараща глаза, но видела только темный силуэт мужчина. — Твою смерть.

— И ничего мне не сказала? — хрипло возмутился вор.

— А что ты хотел, чтобы я тебе сегодня с утра как бы между делом обмолвилась: знаешь, Лакс, видела, как тебе стрелу в глаз всадят, только кто и когда понятия не имею, знаю одно, сдохнешь ты наверняка? — вспылила я, стукнув кулаком по ковру, но звук удара ткань поглотила без следа и экспрессия речи несколько убавилась. — Как я могла бы тебе такое сказать?

Вор судорожно вздохнул.

— Вот я и решила молчать, пока хоть что-то не прояснится, и сделать все, чтобы это видение не стало явью, — уже спокойнее заключила я и прибавила: — А теперь можешь дуться, сколько пожелаешь, или прямо завтра с утра добычу поделим, и своей дорогой отправляйся, если со мной никаких дел больше иметь не желаешь. Я поступила так, как было нужно, и ничуть в этом не раскаиваюсь! Ты жив, а на остальное, честно говоря, мне плевать с высокой башни жеваной морковкой!

— Спасибо, Оса, я свинья, набросился на тебя с обвинениями, когда в ноги бы поклониться следовало, — поразмыслив, тяжело промолвил Лакс. — Прости меня. Спасибо, что спасла мою шкуру.

— Пожалуйста, — мирно ответила я, — только вот в ноги не надо, лучше Патер мне покажешь. И не сердись попусту. Тайны, секреты… у кого ж их нет.

— Вчера я пытался пошарить в твоей сумке, а сегодня ты спасла меня, вора…. Почему? — никак не хотел успокоиться рыжий парень. Какой он лис, самая натуральная сова-мутант! Даже я, привычная полуночница, с ног валилась, а этого неугомонного типчика все на откровенные разговоры фонтаном пробивает!

— Ты прикольный, симпатичный, надежный, с тобой весело, — я говорила первое, что приходило в сонную голову, выбирать слова сил не оставалось. — Ну вор и вор, это ж тоже профессия, ты уже взрослый мальчик, если выбрал эту дорогу, значит, принял самостоятельное решение. Со мной, когда мы уладили маленькое недоразумение насчет неприкосновенности имущества, ты вел себя честно, помогал, подарил клевые сапоги. Зачем мне было бы желать твоей смерти? Я вообще в своей жизни пока никого еще не убила и, надеюсь, убивать не придется. Как-то это занятие меня не вдохновляет, спасать интереснее! Так что, для меня вопрос по-другому стоял, кем бы я стала, если б даже не попробовала сохранить жизнь человека, с которым делила хлеб?