Опасные добродетели - Элейн Барбьери

— На вашем месте я бы следил за своими словами.

— Да, но вы не на моем месте, иначе знали бы, что я никому не подчиняюсь, тем более вам!

Выражение лица Хауэлла не изменилось.

— Тогда мне остается только попрощаться с вами, начальник полиции.

Было видно, что Карр едва сдерживает гнев. Он резко повернулся к Чарльзу:

— Вы именно этого хотите, Вебстер? Скажите лишь слово, и я выкину этого парня из вашего кабинета и вообще из города! При всей его репутации он, вероятно, ни черта не стоит!

Чарльз почувствовал, что Хауэлл теряет контроль над собой. Черты лица его едва заметно напряглись, рука слегка дернулась. Он тихо обратился к нему:

— Нет необходимости отвечать на вопрос Карра, потому что меня наняли для выполнения определенной работы, и я выполню ее. Я изучу информацию, переданную по телеграфу, и дам знать о том, что собираюсь предпринять. Вас устраивает это?

Чарльз повернулся к начальнику полиции:

— Извините, Карр, но Хауэлл назначен для охраны банка.

Карр весь передернулся.

— Запомните то, что вы сказали. — Он повернулся к помощнику, молчаливо стоящему позади него: — Пошли.

Их шаги еще не стихли за дверью, когда Хауэлл снова обратился к Чарльзу:

— У меня много вопросов относительно порядка, установленного в банке.

— У меня тоже есть вопрос.

— Я не нравлюсь вам, не так ли?

Хауэлл, ничего не ответив, плотно сжал губы.

Громкие взрывы хохота в салуне уже не раз на какое то мгновение заглушали всеобщий шум, но он, возрастая, снова прорывался. Звуки смутно доходили до сознания Онести, пока она одевалась наверху. Девушка выглянула в окно и увидела, что сумерки сгустились и наступил вечер. Она опаздывала. В обычный вечер ей следовало бы быть внизу за своим столом еще час назад.

Но этот вечер был особым.

Чувствуя дрожь в руках, Онести подоткнула темный локон в блестящую копну волос, искусно собранную на макушке. Ей пришлось повозиться с волосами. Надо было закрепить их заколками, украшенными серебристыми звездами, которые гармонировали с ее платьем. Это был особый штрих, казавшийся ей необходимым. Она внимательно посмотрела на свое лицо, непроизвольно отметив, что, хотя внутри у нее все болезненно сжималось, бледность щек была почти незаметна благодаря умело наложенным румянам и пудре.

Онести восхищалась тем, как Джуэл накладывала косметику, и даже старалась немного превзойти ее, однако, несмотря на годы, эталоном для нее всегда оставалась естественная красота матери.

Сегодня же она прибегла к сурьме, оттенив ею ресницы, в результате чего ее глаза стали еще выразительнее, подрумянила бледные щеки и подкрасила губы.

Однако ее беспокоили не только воспоминания о прошедшей ночи. До сих пор не вернулся Джереми.

Днем Онести несколько раз бегала в лачугу Джереми, чтобы посмотреть, не появился ли он. Когда наступили сумерки, она попыталась найти несколько вариантов объяснения его исчезновения.

Джереми мог отправиться на охоту, он любил охотиться, или зашел в какой-нибудь другой салун, где одна из девиц, очарованная им, пригласила его к себе на всю ночь. А может быть, Джереми присоединился к пастухам, возвращающимся в Техас за новой партией скота? А еще, помнится, Джереми часто поговаривал о поисках золота. Возможно, он именно сейчас решил заняться золотодобычей. А вдруг… парень напился, упал с лошади и теперь лежит мертвый в какой-нибудь канаве, как его отец?

«Нет! — запротестовало все внутри Онести, и она попыталась унять возникшую неожиданно дрожь. — Нельзя верить в это. Джереми где-то поблизости и скоро вернется», — успокаивала она себя.

Онести весь день избегала Джуэл. Странно, но она боялась не выговора. Ей трудно было вынести боль в глазах Джуэл.

Взяв себя в руки, Онести отступила на несколько шагов от большого настенного зеркала в серебряной оправе, подаренного Чарльзом в день ее шестнадцатилетия. Чарльз специально привез его, чтобы сделать ей сюрприз. Он застенчиво сказал, что теперь она должна получать удовольствие, глядя на себя, а остальные будут наслаждаться, глядя на нее. Она была польщена, потому что восхищалась Чарльзом. Причин для этого было достаточно. Чарльз часто путешествовал за океан, побывал в разных местах и очень много видел. Он щедро делился своими знаниями и искренне любил ее. Его богатая в прошлом жизнь казалась ей сказкой, однако невысказанные страдания, мучившие его, были схожи с ее собственными. Ничего не требуя взамен, он пытался заполнить пустоту в ее жизни, о которой никто не подозревал, даже она сама.

Еще она восхищалась им, потому что в отличие от других мужчин он сделал Джуэл счастливой.

Ее чувства к Чарльзу выдержали испытание временем, так же как и его любовь к Джуэл.

Онести взглянула на свое отражение в зеркале и поняла, что добилась желаемого эффекта. Ее платье было необычайно красивым. Черный атлас оттенял блеск волос, а кружевные вставки с серебряным бисером подчеркивали утонченность лица. Платье городская швея скопировала с фотографии, которую Онести увидела в журнале для дам год назад. Девушка едва не довела Мэтти Кларк до бешенства, требуя, чтобы декольте открывало плечи, а сверкающий бисер гармонировал с гладкой кожей, на юбке же походил на звезды и при движении создавал иллюзию мерцающей Вселенной. Мэтти превзошла саму себя, и в результате получилось такое замечательное платье, что Онести решила не надевать его в обычные вечера в салуне, а приберечь для особого случая. Она мечтала облачиться в него в счастливый момент, однако сейчас необходимо было вновь обрести уверенность в себе, и такой наряд как нельзя лучше способствовал этому.

Онести снова оглядела себя в зеркале с головы до ног. Среди сверкающего серебра на шее выделялся золотой медальон. Поблескивая на свету, он, казалось, подмигивал ей, помогая преодолеть печаль и вселяя в нее уверенность. Девушка через силу улыбнулась. Да, она выглядела великолепно, а когда улыбалась, не оставалось и следа внутреннего беспокойства.

Теперь она была готова.

Высоко подняв голову, с улыбкой на лице, Онести вышла в коридор. Она старалась сохранять спокойствие. Спускаясь по лестнице, девушка взглянула на входную дверь внизу. В салуне наступила поразительная тишина, лишь невольные вздохи сопровождали ее появление, затем сквозь нарастающий шум послышались приветственные крики:

— Ты прекрасна, Онести!

— Ты женщина моей мечты, дорогая!

— Подойди сюда, Онести! Сядь рядом со мной, чтобы мои старые глаза могли разглядеть тебя, и тогда я смогу спокойно умереть!

Эти последние слова произнес Пит Табс, седой пастух с кривой улыбкой, и Онести рассмеялась. Однако смех ее замер, когда девушка натолкнулась на загадочный взгляд темных глаз.