Опасные добродетели - Элейн Барбьери

— Разве он так уж необходим нам?

Восклицание Ригса заставило Биттерса повернуться к нему с такой яростью, что тот отступил на шаг назад.

— В чем дело? Ты что, оглох? Слышал же, что сказал Силс: Уэс Хауэлл в Колдуэлле. Нам чертовски повезло, что мальчишке пришло в голову приехать сюда. Не знаю, почему он сделал это, но я рад, что так случилось! Иначе, черт побери, появись мы в городе, сразу бы попали прямо в лапы Хауэлла!

— Я не боюсь его!

Биттерс покраснел от злости:

— Хочешь сказать, что я боюсь?

— Только хочу сказать, что ты стараешься избегать его.

— Это потому, что я умнее тебя! — Биттерс едва сдерживал ярость. Он направился было к двери хижины, но резко повернулся: — Знаю лишь одно: нам будет лучше, если Хауэлл не узнает, что я нахожусь поблизости, ведь он давно безуспешно охотится за мной. Если ему станет известно о моем пребывании здесь, будет гораздо сложнее провернуть наше дельце.

— По-твоему, Силс сможет добыть нужные сведения?

Биттерс усмехнулся:

— Ты видел его лицо. Что-то случилось, и ему чертовски нужны деньги. В какой-то момент мне показалось, будто он готов упасть на колени и просить, чтобы мы взяли его в дело.

— Думаешь, он выполнит свои обещания?

— Конечно.

Скуластое лицо Ригса сморщилось.

— Я не уверен в этом.

— Значит, сомневаешься? — Биттерс прищурился. — Хорошо, в таком случае даю вам обоим слово. Если Силс не приедет сюда, как обещал, клянусь: он больше никогда никому не будет что-либо обещать.

Лицо Ганта неожиданно расплылось в улыбке.

— Знаешь, мне очень хочется, чтобы так и случилось и мы избавились бы от него.

— В самом деле? — Биттерс засмеялся. — Я тоже так думаю. — Его смех оборвался так же неожиданно, как и начался, и Биттерс заговорил властным тоном: — У нас осталось самое большее две или три недели. Мы не должны попусту терять время. Надо как можно скорее продать стадо, даже если не весь скот имеет клеймо.

Ригс покачал головой:

— Значит, говоришь, не надо больше клеймить?

— Я так не сказал. — Биттерс помрачнел. — Забирай клейма и иди работай!

Биттерс заметил обиду, мелькнувшую в глазах Ригса, который направился вместе с Гантом к стаду, и задумчиво посмотрел им вслед. Он был недоволен Ригсом и его нытьем. Пожалуй, их пути разойдутся, когда дело будет закончено. Биттерс думал об этом и раньше, рассчитывая прихватить большую часть добычи. Впрочем, решение этого вопроса он оставил на потом.

Онести проснулась, не сразу сообразив, где находится. Оглядевшись, она увидела обшарпанные стулья и стол, на котором стояла грязная чашка, плиту с закопченным котелком, в углу пустой шкаф, где должны были храниться продукты, и крючки на стене со знакомой одеждой, которую давно не стирали. Кроме того, трудно было сказать, сколько пустых бутылок валялось под койкой, на которой она лежала.

Это была жилище Джереми.

Онести вспомнила, как попала сюда.

Девушке припомнились и времена, когда она приходила в дом Джереми на окраине города, где было безукоризненно чисто. Тогда еще была жива его мать, и Онести всегда радушно принимали там. Теперь она поняла, что была слишком молода, чтобы заметить прогрессирующую болезнь этой кроткой, добрейшей женщины.

Странно, но когда Джереми остался один, Онести еще сильнее полюбила его, и теперь ее беспокойство за судьбу парня постепенно перерастало в страх.

Где он? Почему поднялся с постели в столь ранний час?

Онести встала, подошла к окну. Солнце поднялось уже достаточно высоко, и Колдуэлл просыпался, встречая новый день. Должно быть, она проспала целый час, а может, больше. Джереми, однако, еще не вернулся и трудно сказать, когда появится.

Взглянув на свое отражение в зеркале, Онести застонала. Все ее попытки привести себя в порядок ранним утром пошли насмарку после недавнего сна. Волосы растрепались, платье измялось. В любой другой день, если бы настроение не было таким плохим, она ни за что не осмелилась бы выйти на улицу в таком виде, но сейчас это не имело никакого значения.

Внезапно в ее воображении возник взгляд темных глаз, но Онести решительно выбросила его из головы. Прошедшая ночь была ошибкой. Больше она себе такого не позволит.

Спустя несколько минут Онести, приоткрыв дверь лачуги, немного постояла в проеме. Оглянувшись, она подумала, что постоянно царящий в комнате беспорядок, должно быть, угнетает Джереми, способствуя его дальнейшему падению. «Надо помочь ему, пока не поздно, иначе он пропадет», — решила девушка.

Уже собравшись уходить, Онести вдруг сказала вслух:

— Пора бы уже вернуться домой, Джереми. Я жду тебя, слышишь?

Неожиданно для самой себя она вдруг послала воздушный поцелуй в пустую комнату. Поцелуй предназначался Джереми, который нуждался в ее поддержке. Понимал ли он это и чувствовал ли ее любовь?

Онести закрыла за собой дверь и вышла на улицу.

Выйдя из ресторана Берди Коттера и остановившись у входа, Уэс все еще слышал грохот тарелок. Он плохо спал ночью в отеле «Ночной отдых» и позавтракал без всякого аппетита.

Внезапно поймав себя на том, что смотрит на дверь салуна «Техасский бриллиант», Хауэлл отвернулся и расправил широкие плечи, онемевшие за ночь. В долгие часы бессонницы ему вспоминались прекрасные глаза, пылающие страстью, белая кожа с розоватым оттенком от его поцелуев, теплые, сладкие полураскрытые губы, он снова и снова слышал страстные, исступленные стоны. Гостиничная комната была слишком мала, чтобы вместить все возникавшие перед глазами образы.

Уэс нахмурился, раздосадованный своими блуждающими мыслями. «У меня есть дело, — напомнил он себе, — и нечего вновь переживать то, что было прошедшей ночью».

«Я хочу тебя, Уэс, и ты знаешь это», — тут же пронеслись в голове слова Онести. Внутри у него все сжалось. Проклятие, неужели они будут постоянно преследовать его? Чем отличается ее тихий шепот от слов другой молодой женщины, произнесенных несколько лет назад с той же страстью?

Он вспомнил Долорес. Она не была так красива, как Онести, но пользовалась большой популярностью в салуне, где работала. Ему следовало бы быть более бдительным, когда Долорес говорила о любви таким убедительным, таким привычным тоном… Но он верил ей, несмотря на мудрые советы друзей и предостережение отца, пока не наступил день, когда застал ее с другим мужчиной.

«Я люблю тебя, Уэс. Мне так одиноко!» — звучало в ушах.

Уэс был уверен, что Долорес никогда не принесет ему свои извинения.

«Я хочу тебя, Уэс, и ты знаешь это», — снова прозвучал голос Онести. Он подумал, что сейчас она, наверное, извиняется перед своим молодым любовником. Но почему это беспокоит его?