«Гремя огнем». Танковый взвод из будущего - Вадим Полищук

Между тем Леруа продолжил разговор на интересующую его тему:

— А «Мерседесы» среди трофеев были?

— Были. В основном легковушки и дизельные грузовики. Сложные очень. Вот «опелей» в корпусе было много. Простые, надежные и бензин наш потребляли без проблем. Господин капитан, помогите с переводом, а то, боюсь, наши архаровцы действительно что-нибудь сломают. Нам бы с передачами разобраться.

С помощью Леруа удалось выяснить, что «де Дитрих» имеет четыре передачи переднего хода и одну заднего, а потом и применить полученные знания на ходу. Француз успехам русских водителей бурно обрадовался:

— Тре бьен! Тре бьен!

— Это он чего? — заинтересовался Ерофеев.

— Превосходно, говорит, — перевел Леруа.

— А-а. А ничего мусье, соображает. Надо будет сегодня вечером закрепить франко-русскую дружбу.

Намек был более чем прозрачный.

— Вы там сильно не увлекайтесь, завтра продолжим машины осваивать, — напомнил разошедшемуся механику Сергей.

Пока Иваныч общался с французом, Леруа обратился к Сергею:

— Вы позавчерашние газеты читали?

— Нет, а что там?

— Образован российский аэроклуб. Предполагается, что он будет содействовать развитию идеи применения воздухоплавания в научно-технических, военных и спортивных целях, а также объединит ученых и энтузиастов воздухоплавания.

— А плавать предполагается на аппаратах тяжелее воздуха, — предположил Иванов.

— В том числе, — улыбнулся Леруа, — но и дирижабли без внимания не останутся. Ходят слухи, что государь намерен взять клуб под свое покровительство.

— Государь — это, конечно, хорошо, но у нас свои задачи, давайте с остальными машинами разберемся.

День спустя, как и предполагалось по плану, машины тронулись в путь. Первый участок был самым сложным, поскольку пролегал по столичным улицам. Первые автомобили на столичных улицах уже появились, но тут была целая колонна из четырех грузовиков. Распугивая прохожих клаксонами, ведомые начинающими шоферами машины виляли по улицам. Встречные лошади шарахались в стороны. За колонной тянулась вонь сгоревшего бензина, а вслед летели мат и лошадиное ржание. Каким-то чудом никого не задавив, колонна миновала Среднюю Рогатку и повернула на Московский тракт.

Семьсот верст до Москвы прошли за четверо суток. Превышать скорость в двадцать километров в час строжайше запрещалось. Каждый час колонна останавливалась. Машины тщательно осматривались на предмет поиска возможных неисправностей, шофер и его помощник менялись местами, после чего движение возобновлялось. Двигались исключительно в светлое время суток, толку от ацетиленовых фонарей было существенно меньше, чем возни с ними. Дважды приходилось объезжать не внушавшие доверия мосты вброд, а Волгу в Твери форсировали по железнодорожному мосту.

Машины поломками не досаждали, если не считать пары сломанных деревянных спиц у «Берлие». А люди вымотались. Плохая дорога, деревянные колеса с железными ободьями и жесткие рессоры вытрясали душу. К тому же многие вещи, уже непривычные фронтовым шоферам, сейчас воспринимались как обычное явление. За два дня освоить ранее невиданную технику и отправиться в пробег длиной две с половиной тысячи верст — нормально. Почистить свечи и отрегулировать зажигание перед каждым пуском двигателя — в порядке вещей. Разгрузить машину перед не внушавшим доверия мостом, буквально на руках перетащить ее и груз на другой берег, там погрузить все обратно и продолжить путь — никаких проблем.

Перед въездом в Москву Сергей провел инструктаж водителей:

— Ограничение скорости не больше двенадцати верст в час, дистанцию между машинами держать в двадцать саженей, смотреть в оба.

Ближе к центру города действительность московского движения заставила обо всех инструкциях забыть. Пять часов, рабочая и служащая Москва устремилась домой. Тротуары полны людьми, на проезжей части экипажи, телеги, конка, трамваи и даже редкие автомобили. На трамвайных остановках — столпотворение. И тут появляется целая колонна из четырех грузовиков! Рев моторов, грохот ободьев по брусчатке, отчаянные сигналы клаксонов и мальчишки, стремящиеся проскочить через дорогу перед самой решеткой радиатора.

— Куда прешь, зараза! Жить надоело?

Пацан, прежде чем скрыться в толпе, показал язык.

Дистанция сразу же сократилась, так как наглые московские извозчики норовили влезть между машинами и потом ни за что не желали уступать дорогу. Колонна с трудом пробиралась по незнакомым улицам, от аварий спасало только возросшее за время пути мастерство шоферов. В одном месте «Рено» заглох прямо на путях конки. Идущий следом «Берлие» едва успел остановиться. Пока мотор «Рено» удалось завести, собралась пробка, Сергею пришлось объясняться с городовым. Осторожно переваливаясь через рельсы, колонна продолжила путь.

Естественно, такое событие не могло пройти не замеченным московской публикой. Если в Петербурге все обошлось без шума, то в Москве подпоручик Иванов был атакован представителями московской прессы, едва выйдя за ворота приютившего их полка. Вопросы обрушились лавиной:

— Какова конечная точка вашего автопробега? Все автомобили доехали до Москвы или кто-то отстал? Как показали себя автомобили? Много было поломок? За какое время вы доехали до Москвы?

Какой-то наглый писака с блокнотом и карандашом наготове, оттерев конкурентов, вцепился в Сергея.

— Российская армия планирует закупать импортные автомобили для своих нужд? В каком количестве?

— Господа, господа, я не уполномочен отвечать на ваши вопросы. Все вопросы к начальству. Я ничего не могу вам сказать.

Пятясь задом, Сергей протиснулся обратно в ворота. Чтобы остановить творческий порыв репортеров свободной прессы и выдворить их обратно за ворота, солдатам пришлось привлечь дополнительные силы под руководством унтера. Посмотрел златоглавую, называется.

— Как они догадались, что я вместе с колонной приехал?

— А кто вместо положенной шашки кортик нацепил? — заметил бывший механик-водитель Т-34, а ныне просто водитель трехтонного «Берлие» унтер-офицер-сверхсрочник Аббасов.

— Так мне по форме кортик и положен.

— Вот они и прицепились к тому, кто вместо шашки кортик носит.

Военное ведомство согласилось с тем, что шашка офицерам механизированных войск ни к чему, но и оставить их совсем без холодного оружия не сочло возможным, а потому предписало им носить кортики. Даже образец оперативно успели разработать, но дальше образца дело пока не пошло. Ротные сверхсрочники скинулись, купили морские кортики, благо Златоуст под боком, и в ротных мастерских переделали под утвержденный образец. Проблема вроде была решена, но, как оказалось, не совсем.

Следующий день был посвящен обслуживанию и ремонту машин, пополнению запасов бензина, масла и продовольствия. Если продовольствие еще можно было купить по дороге, то с бензином и моторным маслом на российских просторах было напряженно.

— Что у нас с запасными свечами?

— Порядок со свечами, до Тагила хватит, — попытался успокоить командира Ерофеев.

— Это ты мне сейчас говоришь, а где-нибудь в Казани скажешь, что свечи кончились, где хочешь, командир, там и бери!

Полный суматохи день подошел к концу, перед дальней дорогой все решили хорошенько выспаться. Наученные горьким опытом, выехали ранним утром, едва забрезжил серый рассвет. На улицах только метущие тротуары дворники, редкие фургоны с провизией и одиночные прохожие. В пустоте просыпающегося города грохот машин по мостовым звучал особенно гулко. Уже на окраине колонна шарахнулась от первого трамвая, огласившего окрестности отчаянным перезвоном, и выскочила на шоссе, которое в Европе таковым бы ни за что не признали.

Где-то за Нижним Новгородом дорога кончилась. Осеннее дыхание еще не успело коснуться центральной России, погода стояла теплая и сухая. Ненадежные мосты удавалось объехать либо воспользоваться железнодорожными мостами. На шпалах грузовики прыгали как зайцы, долго так ехать никто не мог.

Если в столицах автомобили только привлекали внимание, то в провинции появление сразу четырех грузовиков становилось сенсацией. Весть о пробеге летела впереди колонны, в городках машины встречали делегации местного начальства и толпы зевак. Ревущие моторы, блеск хрома и латуни, бензиновая вонь и упакованные с головы до ног в черную кожу шоферы, которых местные жители почему-то именовали кондукторами, поблескивающие стеклами необычных очков. Ну как тут можно устоять? Они казались пришельцами из другого, невиданного мира. Приходилось останавливаться, выслушивать, толкать ответную речь, потом вкушать, отбиваясь от щедрых предложений налить и выпить, после чего продолжать путь. Потери времени были бы колоссальные, будь Россия многолюднее. Зато на продовольствии и приготовлении пищи удавалось экономить.