Невеста для Мрака (СИ) - Екатерина Оленева

— Если каждый раз, как мне захочется поразвлечься я вынужден буду думать о пороках простонародья, я разучусь радоваться жизни, — презрительно скривился принц. — Зачем мы вообще говорим об этом, отец? Вы же сказали, что турнир — дело решенное?

Эх! Привалило же счастье…

Верхом королевским особам передвигаться не положено, поэтому я вынуждена была трястись по улицам в карете. Окна закрывали не привычные в Эдонии стекла, а занавески из тончайшего шелка ярко-желтого цвета.

Солнце золотило городские шпили и купола башен, широкую ленту реки. В воде отражались дома и бесконечно тянущаяся вереница королевского кортежа, проезжающего по мосту. Улицы украшали многочисленные флаги, ковры, яркие полотнища. Весело звонили колокола. Вспугнутые шумом голуби взвились в воздух и кружились в поднебесье.

Привычно кипела городская жизнь: расхваливали свой товар лавочники, на перекрестках давали представления фигляры.

Люди толпилась, глазея.

Должна признаться, от всего этого захватывало дух, как бывает, когда стоишь на возвышении в яркий солнечный день и ветер обвивает тело сухим горячим языком. Крики толпы, сонмы людей, трепещущие знамёна — всё это в мою честь. И подумать только, кому столько почестей? Забитой девчонке, которую даже в Переулке Отбросов презирали, потому что она была не такой, как все.

На мгновение я отчётливо увидела перед собой жуткую старуху, брызжущую слюной сквозь посиневшие потрескавшиеся губы, через свой беззубый рот, похожий на выгребную яму.

«Ведьма! Она — ведьма!», — казалось, крючковатый палец с желтым ногтем указывал на меня сквозь годы. — «Ведьме — пламя. Гори огнём!!!».

Труп моей матери…

Её сочащиеся сукровицей пустые глазницы…

Обугленный череп, черный, как закопченная головёшка…

Тоскливый скрип цепей…

Гори в аду, старая сука. Сегодня не время возвращаться к старым кошмарам. Сегодня день моего триумфа.

С крыш домов, как снег, как причудливые легкокрылые бабочки, летели белоснежные, ароматные цветочные лепестки. Гремела весёлая музыка.

Где-то в тени мелькнула на миг гибкая тень черного кота….

Гори в Бездне и ты, Миарон. Твоим когтям до меня не дотянуться. Твой удел, Хозяин Летящих Теней, прятаться в подворотне, а я?..

Я теперь вся на виду и на свету. Больше никаких теней. Отныне я — королева.

Даже любовь Эллоиссента не кажется мне теперь такой занятной, как раньше. Да и что такое любовь? Капризная, неверная, безмозглая, жестокая богиня. Власть гораздо честнее. Овладеешь ли ты ею, или она тобой, превратив в безумца, зависит лишь от тебя. А вот полюбит ли тебя другой человек или нет от тебя не зависит. Можно сколько угодно быть умницей и красавицей, доброй или злой, порочной или невинной, можно посвятить мужчине всю жизнь — он променяет тебя на первую встречную красотку, это так же верно, как-то, что за днём всегда приходит ночь.

Власть — это сила и мощь. Любовь — это слабость и зависимость. Рано или поздно тот, кого ты любишь, обязательно тебя предаст, ударив ножом в спину. Лучше попытаться править переменчивыми думами миллионов, чем стараться завладеть неверным сердцем одного.

Наконец мы доехали до расцвеченного вымпелами ристалища. Меня торжественно проводили к возвышению напротив центра арены, где под пышным балдахином стояло три кресла — для короля, королевы и кронпринца.

— Да здравствует принц! — ревела толпа. — Да здравствует королева!

Женщины махали платками, мужчины подбрасывали в воздух шляпы.

Высокие зрительские помосты располагались со всех сторон, простонародье облепило арену, вокруг бурлила ярмарка. Над толпой витал возбужденный гул. Музыка гремела всё назойливее и громче.

Для въезда на арену были устроены широкие ворота, построенные с таким расчётом, чтобы два всадника могли свободно разъехаться. У ворот замерли герольды и трубачи.

Вскоре, окруженный своими приближенными, появился принц Фабриан. Он въехал на арену верхом, в великолепном пурпурном наряде. Золотистые локоны принца эффектно спадали на плечи. Он громко смеялся и дерзко рассматривал красавиц на галереях.

— Замечательный турнир, дорогая матушка! — обратился он ко мне, легко поднимаясь на помост и занимая место рядом. — Боюсь только, что отца мы здесь не увидим. К нему прибыл срочный гонец из Черногории. Дела неотложной важности, — важно надув щеки, продекламировал он. — Какие-то проблемы с местными разбойниками и нечистью. Как по мне, так он просто воспользовался случаем. Отец не жалует легкомысленных развлечений. Из-за того, что отец не любит турниры, они теперь не имеют такого распространения, как раньше, при дедушке.

Герольды зачитали правила ристалищных поединков.

«Любовь к дамам! Смерть противникам! Честь великодушному!», — скандировала толпа со всех сторон.

Стоило заиграть трубам и рожкам, противники помчались друг на друга, горяча коней. При первой же стычке несколько закованных в тяжелые латы всадников вылетели из седла и беспомощно распластались по земле. Больше всего они напоминали перевернутую вверх лапами черепаху. Те, что остались в седлах, сцепились между собой, звеня сталью, тесня и давя друг друга.

Над ристалищем стоял грохот. Ржали кони. Шуму было очень много, страху — тоже немало, а вот риски минимальные: мечи и копья у героев были затуплены. По-настоящему храбрыми следовало объявить оруженосцев, которые во всей этой пыли и мельтешении клинков, с риском для жизни, выволакивали своих доблестных хозяев с ристалища.

По сути, перед нами был всё тот же театр. Как иначе назвать драку с бутафорским оружием? Обычные прекрасные дамы, может, и млели, наблюдая подобное зрелище, но я могла бы девять из десяти здешних рыцарей разделать под орех за куда меньший промежуток времени, чем они мутузили друг друга в этой пылище.

Наконец пронзительно взревели фанфары, возвещая передышку.

Оставшиеся в седле рыцари, как марионетки, которых потянули за верёвочки, развернулись в сторону королевской ложи и отвесили нам поклон. Их первоначальный вид несколько поблёк: доспехи помялись, попоны на лошадях превратились в лохмотья.

Арену полили водой, убрали обломки копий и клочки попон. Герольды вновь протрубили, требуя тишины. Когда она воцарилась, провозгласили, что сейчас пред светлыми очами королевы состоится схватка двух рыцарей, по предварительному сговору которых один обязательно должен лишить другого жизни.

— Не поняла. О чём он? — уточнила я у пасынка.

— Рыцари вызвали друг друга на смертельный поединок, — потирая руки, сообщил пацанёнок, от предвкушения сверкая глазами.

Маленькая кровожадная пиявка. Ладно. Не мне его судить. Тем более, что на смертельный поединок смотреть и вправду гораздо интереснее, чем на бой с затупленным наконечником на копье.