Пока часы двенадцать бьют - Мари Сав

— Ты пробовал разыскать брата? — поинтересовалась она.

— Да. Попросил как-то отца Стаса, он у него адвокат. Ему удалось выяснить, что Вова уехал на юг России и там пошел в армию. С тех пор я так его и не искал.

— И что бы ты сказал ему при встрече?

— Наверное, что скучал по нему, но сначала хорошенько бы съездил ему по роже. Пару раз, — мечтательно произнес парень.

Его телефон вдруг завибрировал, он нахмурился. Потом еще раз.

— Который час? — спросила девушка.

— 2:05, я сейчас приду, — Миша встал и скрылся в ванной комнате, там послышался его голос, видимо, он кому-то позвонил.

Саша не знала, сколько пролежала в ожидании, но сон все-таки сморил ее, и она задремала. Очнулась, когда Миша спал, крепко обняв сзади, она тихонько высвободила руку, нажала на экран мобильника и увидела, что прошло всего полчаса. Открыла диалог с Ярой и написала.

Саша Захарова: “Ярик, ты где? Греешь коврик в прихожей?”

Ярослава Воронцова: “Не поверишь, но на коврике сегодня сплю не я!”

Саша Захарова: “Боже, кто этот бедолага?”

Ярослава Воронцова: “Юра… Он пустил к себе переночевать”

Ярослава Воронцова: “Не переживай, я отобрала у него кровать, а его уложила на пол. Проверила, под кроватью топора нет, но если что, знай, что я тебя люблю”

Саша Захарова: “Да ну тебя! Но вообще я тоже тебя люблю”

Ярослава Воронцова: “С новым годом и спокойной ночи!”

Саша Захарова: “С новым годом! Если что, кричи, я выломаю эту дверь к черту”

Глава 8. Теряя себя

Сквозь пелену полутонов, мимо оставленных домов

Я шёл к тебе и понимал, что я пока что не готов.

Я не готов тебя терять, я не готов оставить всё,

Что я так долго собирал — теперь метелью занесёт.

“Одда — Снег”

Новогодний вечер проходил в столовой гостиницы, которая преобразилась к празднеству. Все было украшено гирляндами и мишурой, елка из холла была перенесена в зал, столы заменили небольшими круглыми стойками, чтобы смогли уместиться все постояльцы.

Алена стояла за одной из таких стоек и лениво потягивала ледяной лимонад. Так должна была думать Маргарита Семеновна. На самом же деле Сорокина подлила немного горячительного напитка, который они тайком провезли с подружками. Подруги крутились рядышком, с их стороны то и дело доносился взрывы хохота, они наслаждались вечером на полную катушку, что нельзя было сказать об Алене.

Настроение было испорчено, тоска и ноющее чувство ревности навалилось на нее всей своей тяжестью.

“Дура, какая же я дура! Не так все должно было получиться, не так!” — корила она себя, грустно обводя толпу взглядом. Внезапно все стали казаться такими чужими, будто она никого из них не знает. Вот так присутствие одного лишь человека могло менять мир вокруг.

Девушка не могла даже подумать, что Миша решится перелезть через этот балкон. В ее планы это совершенно не входило. Она надеялась, что устранит Сашу на этот вечер и сможет с ним поговорить спокойно с глазу на глаз, ведь в последнее время он с ней не хотел даже здороваться. Алена сегодня надела самое шикарное платье, которое только нашла, потратила на него все свои сбережения, которые смогла припрятать от родителей, накрасилась не так ярко, как всегда. Макияж. Она скопировала с Саши, та редко пользовалась чем-то кроме туши и красной помады, но у нее все выглядело со вкусом и в меру. Алена же меры не знала, ей казалось, чем меньше косметики — тем она некрасивее. Она хотела изменить в себе все: от носа с горбинкой до формы миндальных глаз и тонких губ, поэтому наносила слой за слоем, пока становилась не похожа на саму себя.

Миша знал, как она выглядит на самом деле, они подружились еще в то время, когда в ее голове не было мыслей о том, что она не такая красивая, как остальные девочки, поэтому и косметика для нее была чужда. Она просто жила, такая, какая есть, со всеми своими недостатками наслаждалась жизнью и теми мгновениями счастья, которые получалось урвать в их неблагополучной семье.

Однако однажды весной, когда на пороге стоял месяц май, а за окном благоухала сирень, к ним пришел друг отца со своей семьей: женой и сыновьями-близнецами. Когда они зашли, Алена загляделась на них. Они показались ей такими хорошенькими, отчего молодое сердечко впервые пропустило удар и понеслось в галоп.

Но подростки бывают очень жестокими, поэтому, как только они остались одни, то один другому заявил:

— Вот это страшилище! Ты чего такая костлявая? Тебя не кормят что ли?

Щеки Алены вспыхнули.

— Ты только погляди на ее лицо. Она на ворону похожа своим носом! — и они противно рассмеялись.

— А вы… а вы… — задыхалась девочка и пыталась сдержать едкие слезы. — Вупсень и Пупсень! Вот кто! — и она выбежала из спальни, хлопнув дверью. Схватила обувь и куртку, вышла из дома и шла, не разбирая дороги, пока не оказалась во дворе Миши. В последнее время ей казалось, что только он понимал ее и по-настоящему дружил с ней. Она набрала домофон и робко поинтересовалась, может ли мальчик выйти.

Алена сидела на качели, когда он появился во дворе. Разглядев в темноте ее заплаканное лицо, констатировал:

— Предки достали?

Девочка отрицательно покачала головой.

— Миш, скажи, я что реально настолько страшная?

Мальчик опешил и широко распахнул свои красивые глаза, их цвет отчетливо был виден даже в темноте: золотистые.

— Да обычная ты. Девчонка, и есть девчонка, — однако он после ее вопроса стал пристальнее к ней присматриваться, отчего она густо покрылась румянцем. — Тебе кто-то это сказал или самой в голову пришло?

— Неважно. Вот, как по-твоему, Женька симпатичнее меня? — Женя — староста класса и активистка школы, была для нее эталоном красоты и стиля, богатенькая дочка, которая не знала ни в чем отказа и поэтому пользовалась этим на полную катушку.

— Нееет, — задумчиво произнес Миша, присаживаясь на соседнюю качель.

— Ну а Саша? — Алена вдруг поняла, что надо себя сравнить не с “эталоном красоты”, а наоборот с самой непримечательной серой мышью, попросту говоря — простушкой. Если он скажет, что она симпатичнее, то все пропало.

Однако Миша молчал, ей даже показалось, что он сам немного покраснел, или так свет от включившегося фонаря упал?

— Алена, я тебя никогда ни с кем не сравнивал и не собираюсь сравнивать. Что за глупые вопросы?

— Не глупые! Для меня это важно!

Он вздохнул, встал с качельки